Путь воина (СИ) - Гуминский Валерий Михайлович (бесплатные книги полный формат .TXT, .FB2) 📗
— Что-то случилось? — поинтересовалась она, бросив быстрый взгляд на подругу.
— Представляешь, встретила сегодня младшего княжича Волынского, — фыркнула Юля. — Подсел ко мне в кафе.
— Откуда он здесь взялся? — удивилась Даша. — Никита зачем-то интересовался им, когда в Петербурге проходили карнавалы. А я о нем вообще ничего не знаю.
— Тебе простительно. Я сама-то тоже слабо помню Бориса. Он давно в России не был, недавно приехал. Говорит — насовсем. Меня тоже заинтересовало, чего ему понадобилось вдруг в Вологду приехать. Утверждает, что путешествует, по Волге собрался вниз до самого Симбирска…
— Где сейчас растет большая проблема для логистики сырья, — пробормотала Даша. — А по пути в Симбирск есть такой город Нижний Новгород с автозаводом Касаткиных. Что-то мутит этот княжич.
— Он начисто отвергает свою причастность к атаке на активы Касаткиных.
— Еще бы, — раздалось хмыканье от стола. — Я удивилась бы, если вдруг ему приспичит сдать секреты клана.
— Борис хотел встретиться с Никитой, — Юля посмотрела на свои ногти, выкрашенные золотисто-красным лаком. — А вдруг он ищет способ вызвать нашего мужчину на дуэль? Вдруг князь Волынский дал ему указание любым способом организовать провокацию перед подписанием договора?
— Не вяжется одно с другим, — Даша пожала плечами. — Зачем Леониду Ивановичу рисковать жизнью сына? Никита сделает из него отбивную котлету и преподнесет на тарелке отцу.
— Слышала, что младший княжич очень способный, и куда опаснее по потенциалу, чем Велимир, — задумчиво произнесла Юля.
Даша отвлеклась от экрана, но не стала сразу отвечать, а потом уверенно заявила:
— Даже в этом случае Волынский не станет подставлять своих детей под серьезного бойца как Никита. Я могу допустить, что княжич Волынский и в самом деле искусный одаренный, но прости, комнатная собачка никогда не одолеет свирепого пса. Покусать может, не спорю. Может и в самом деле молодым человеком овладело любопытство и желание познакомиться с Никитой?
В это время затрезвонил телефон, лежавший на краю стола. Даша бросила на него взгляд, и Юля заметила, что ее брови взметнулись вверх.
— Да, Константин Михайлович… И вам здоровья крепкого… Я в Вологде, занимаюсь делами компании… Нет, не отвлекаете. Что? Это точно?
Юля заволновалась. Даша стремительно побледнела, схватилась свободной рукой за край стола, а потом лицо стало пунцоветь. На всякий случай она подскочила к подруге, чтобы подстраховать ее, если та вздумает падать в обморок.
— И где он? В Петербурге, в нашем особняке? Спасибо, Ваше Высочество, спасибо огромное! Да, я скоро буду там!
Даша отключила телефон и бросила его на стол, не заботясь о сохранности. Повернувшись к Юле, она порывисто обняла ее:
— Никита с Яриком вернулись! Он нашел нашего сына!
И не выдержав, разревелась, размазывая слезы на плече ошалевшей и улыбающейся от новости Юли.
Глава 17
«Гнездо», июль 2016 года
Полусумрак, сгустившийся под каменным сводом Храма, постепенно рассеивался благодаря солнечным лучам, пробивавшимся через узкие оконца. Горящие живым огнем свечи, зажженные в ранних сумерках, уже оплывали от затянувшегося ритуала, но собравшиеся здесь люди не обращали внимания на усталость, которую, как ни странно, никто и не ощущал.
Резной лик Перуна, по которому изредка проскакивали теплые лучики солнца, то и дело оживал, глубокие морщины разглаживались, а полы его плаща словно трепетали от невидимых потоков воздуха. Громовержец смотрел сверху на людей, опираясь на огромную секиру, которой у него раньше не было, мог поклясться Никита. Сам ли Хранитель заменил ее с помощью хитрых механизмов, то ли сам Перун неведомо как материализовал свой символ в мире живых.
Никита стоял бок о бок с Ерофеем Касаткиным — могучим пятидесятилетним купцом с пышной, но аккуратно подстриженной бородой — и слушал старого жреца, который очень подробно объяснял, что значит рота — древняя родовая клятва на крови — которая накладывает на хозяина и на вассала определенные обязательства. Первый становится обладателем жизни своего Слуги, но обязан защищать его всеми доступными средствами и ресурсами клана. Зимой или летом, днем или ночью, в летний зной или лютую стужу — попросивший помощи да получит ее. Слуга верностью своей и своих домочадцев отдает себя в руки господина и до самой смерти находится рядом с ним. Нарушивший клятву не изгоняется из Рода. Наказание куда страшнее. Рота на крови связывает людей на тонком ментальном уровне, и только господин может разорвать эту связь.
Если бы здесь сейчас находился Антон Шубин, он мог бы рассказать более чем полусотни собравшимся в Храме людям, каково это — предать Хозяина, пусть и по тайному с ним сговору.
— Сейчас я дам каждому из вас несколько минут хорошо подумать, прежде чем Глава Рода произнесет за всех клятву верности, — голос жреца глух, но каким-то образом его слышали все. Хранитель Алтаря использовал свойства какого-то амулета, позволявшие не напрягать голосовые связки. — Кто слаб душой, кто не верит в силу клана и Рода Назаровых, тот может уйти, никто да не имеет права обвинить его в трусости и малодушии. После этого уже никто не выйдет из Храма, не связанный клятвой.
Старик в светло-серой накидке решительно стукнул посохом по каменному полу и замер, глядя застывшим взглядом на черный камень Алтаря. В Храме повисло глубокое молчание. Оно не было напряженным. Люди стояли с просветленными лицами, тщательно обдумывая свой следующий шаг. Даже малые дети замерли, не докучая взрослым.
Никита с полузакрытыми глазами тоже смотрел на Алтарь. Его чернота стала какой-то странной, удивительным образом начавшей высветляться. Еще мгновение — и в его глубине засверкали зеленые искры, красиво подсвечивая чашу для жертвоприношения изнутри. Там через минуту соединится кровь Никиты и Ерофея Касаткина, взявшего на себя всю ответственность за Род. Такое позволялось, как объяснил перед ритуалом жрец, чтобы не брать кровь у всех родственников. В этом был практический смысл. Зачем травмировать и пугать маленьких детей и впечатлительных женщин? Есть Главы двух Родов, вот они и произнесут клятву.
— Слуга, подойди к Алтарю, — негромко произнес жрец и взял с железного подноса, который держал его помощник, ритуальный нож с коротким изогнутым лезвием.
Ерофей Касаткин нервно обхватил бороду, но тут же одернул себя, делая решительный шаг к светящемуся камню. Выставив над ним руку, купец дождался, когда жрец полоснет по ладони ножом, а густая полоска крови начнет капать на антрацитовую поверхность Алтаря, густым вибрирующим баском заговорил:
— Род Касаткиных клянется служить верой и правдой Роду Никиты Назарова, его супружницам и детям, рожденным и еще не появившимся на свет, до скончания времен или до того момента, если Господин сам захочет разорвать узы клятвенной крови. Не за страх, а за совесть, не щадя живота своего защищать жизнь и честь своего клана — да будет так!
Алтарь как будто ожил, заиграл красными всполохами. Никита по знаку жреца встал рядом с Ерофеем, проделав то же самое, что и он. Даже глазом не моргнул, когда острый как бритва нож рассек кожу.
— Род Назаровых клянется защищать Род Касаткиных, его старшую и младшие ветви, присутствующие здесь, до конца времен, не щадя своей жизни, что бы это не стоило ему в будущем, — Никита пристально смотрел на Перуна, ожидая от него какой-нибудь реакции. Каждое посещение Храма, где бы он не находился, всегда происходило нечто подобное. Слово Громовержца будет решающим. — Мои рожденные и еще не рожденные дети клянутся выполнять заветы Главы Рода, и так же вставать на защиту Слуг, невзирая на сложившиеся обстоятельства. Да не смеет никто нарушить древнюю роту предательством ради корысти, лжи и обогащения.
Алтарь на мгновение осветился красно-зелеными всполохами, впитывая в себя кровь Никиты и Ерофея, и потух, налившись своей обычной космической чернотой. Зато лик Перуна разом посветлел, обнажая самые мелкие трещины на древнем дереве, а где-то в небе глухо пророкотал гром, подтверждая, что Боги услышали клятву. По древку огромной секиры пробежали разряды молнии, а сама она запылала призрачным бело-фиолетовым огнем.