Дьявол из железа - Говард Роберт Ирвин (читаем книги TXT) 📗

Роберт ГОВАРД 

ДЬЯВОЛ ИЗ ЖЕЛЕЗА

1

Рыбак проверил свой нож в ножнах. Жест был инстинктивным, так как то, чего он боялся, нельзя было убить ножом, даже ножом с зубчатым серповидным етшийским лезвием, способным одним ударом распотрошить человека. Ни человек, ни животное не угрожали ему в уединенности, нависшей над островом Ксапур.

Он вскарабкался по утесам, прошел сквозь густые заросли, растущие по их краю и сейчас стоял окруженный следами запустения. Разбитые колонны проглядывали между деревьями, разбросанные линии разрушенных стен виднелись там и тут среди теней, под ногами была широкая мощеная дорога, потрескавшаяся и покоробившаяся от растущих под ней корней.

Рыбак был типичным представителем своей расы, странного народа, чье происхождение терялось на заре веков и который обитал в грубых рыбачьих хижинах вдоль южного берега Вилайетского моря с незапамятных времен. Он был широко сложен, с длинными, обезьяньими руками и могучей грудью, но со стройной талией и тонкими, кривыми ногами. Его лицо было широким, лоб низким и покатым, волосы густые и спутанные. Пояс для ножа и набедренная повязка — вот и вся его одежда.

То, что он находился там, где он сейчас находился, доказывало, что он был более любопытен, чем большинство представителей его народа. Люди редко посещали Ксапур. Он был необитаем и забыт, просто один из мириад островов, испещривших внутреннее море. Люди называли его Ксапур Укрепленный, из-за руин оставшихся от какого-то доисторического королевства, разрушенного и забытого еще до завоевания гиборейцами южных земель. Никто не знал, кто поднимал эти камни, хотя в легендах, ходивших между етшийцами, предполагалась какая-то связь в незапамятные времена между рыбаками и неизвестным островным королевством.

Но прошла тысяча лет с того времени, как етшийцы узнали о значении этих историй; они повторяли их сейчас как бессмысленную формулировку, тарабарщину, которая слетала с их губ по привычке. Ни один етшиец не посещал Ксапур целое столетие. Примыкающее побережье материка было необитаемым, тростниковые болота дали приют мрачным животным, которые их облюбовали. Деревушка рыбака находилась достаточно далеко на юге, на материке. Шторм погнал его хрупкое суденышко далеко от тех мест, где он жил, через сверкающую молниями ночь и вздымающиеся массы воды и разбил его о выступающие утесы острова. Сейчас, на рассвете небо было голубым и ясным; капельки на листьях сверкали на солнце, как драгоценные камни. Рыбак вскарабкался по утесу, за который зацепился ночью. Во время шторма черные небеса разрезала вилка молнии и последовал удар, который потряс весь остров. Все это сопровождалось страшным треском, который вряд ли мог быть результатом падения расколотого дерева.

Любопытство заставило рыбака провести исследование; и сейчас он нашел то, что увидел и животное беспокойство овладело им, чувство подстерегающей опасности.

Между деревьев поднималась разрушенное куполообразное сооружение, построенное из гигантских блоков особого зеленого камня, который имелся только на Вилайетских островах. Казалось невероятным, чтобы человеческие руки могли обработать и уложить эти камни, и несомненно, выше человеческих сил было их разрушить. Но удар грома расколол многотонные блоки, словно они были сделаны из стекла, другие превратил в зеленую пыль, и распорол арку купола.

Рыбак пробрался через обломки и посмотрел внутрь, и то что он увидел, заставило его хмыкнуть. Внутри разрушенного купола, окруженный каменной пылью и кусками разбитой каменной кладки, лежал на золотом блоке мужчина. Он был одет в какую-то рубашку и шагреневый пояс. Его черные волосы, прямо спадавшие на массивные плечи, были перетянуты у висков узкой золотой лентой. На его обнаженной мускулистой груди лежал удивительный кинжал с широким серповидным лезвием и с украшенным драгоценными камнями эфесом. Его рукоятка была обтянута шагренью. Он был почти такой же, как и нож, который рыбак носил у себя за поясом, но без зубцов на лезвии и сделан с величайшим мастерством.

Рыбаку страстно захотелось заполучить это оружие. Мужчина, конечно, был мертв; мертв в течении многих столетий. Этот купол был его могилой. Рыбака не интересовало, какое древнее искусство сохранило тело в таком хорошем состоянии, оставив его конечности плотными и несморщившимися, темное тело таким жизненным. Тупые мозги етшийца занимало только желание иметь нож с такими утонченными волнистыми линиями тускло мерцающего лезвия.

Пробравшись внутрь, он поднял оружие с груди мужчины. И когда он сделал это, произошло нечто странное и ужасное. Мускулистые темные руки конвульсивно дернулись, веки разомкнулись, открыв большие, темные, магнетические глаза, чей взгляд обрушился на вздрогнувшего рыбака, словно физический удар. Он отскочил выронив в смятении кинжал. Мужчина на возвышении поднялся в сидячее положение и рыбак изумился, осознав истинные его размеры. Прищуренные глаза незнакомца смотрели на етшийца и в этих раскосых глазах нельзя было прочитать ни дружелюбия, ни признательности; в них был виден только огонь, такой чужой и неприветливый, как и в горящих глазах тигра.

Неожиданно мужчина поднялся и навис над рыбаком, угрожая всем своим видом. В тупых мозгах рыбака не было места для страха, по крайней мере, для такого страха, который испытал бы человек, оказавшийся свидетелем нарушения фундаментальных законов природы. Когда огромные руки схватили его за плечи, он выхватил свой нож с пилообразным краем и нанес удар вверх. Лезвие раскололось о упругий живот странного мужчины, словно о стальную колонну, а затем толстая шея рыбака хрустнула в гигантских руках, словно гнилой прут.

2

Джехунгир Ага, лорд Хавариса и хранитель прибрежных границ, просмотрел еще раз разукрашенный пергаментный свиток с павлиньей печатью и засмеялся коротко и сардонически.

— Все нормально? — спросил его советник Газнави.

Джехунгир пожал плечами. Это был утонченный человек, с безжалостной гордостью, как врожденной так и полученной в результате воспитания.

— Король теряет свое терпение, — сказал он. — Своей собственной рукой он резко пишет мне о том, что называет моими ошибками по охране границы. Ради Тарима, если я не смогу нанести удар по этим степным разбойникам, в Хаварисе может оказаться новый лорд.

Газнави задумчиво потер свою серую бороду. Ездигерд, король Турана, был самым могучим монархом в мире. В его дворце, находившимся в большом дворцовом городе Аграпуре хранились кучи добра, награбленного во всех концах империи. Его быстрые военные галеры с пурпурными парусами превратили Вилайетское море в озеро. Темнокожие люди Заморы платили ему дань, как и восточные провинции Коса. Шемиты подчинялись его правлению далеко на запад, до самого Шушана. Его армии разоряли границы Стигии на юге и снежные земли гиборейцев на севере. Его всадники шли с огнем и мечом на запад до Бритунии, Офира и Коринфии, и даже до границ Немедии. Его мечники в позолоченных шлемах топтали толпы копытами своих лошадей и обнесенные стенами города погибали в пламени по его команде. На переполненных рынках рабов в Аграпуре, Султанапуре, Хаварисе, Шахпуре женщин продавали за три маленькие серебряные монетки — белокурых бритуниек, темно-желтых стигиек, темноволосых замориек, эбеновых кушиток, оливковокожих шемиток.