Время истинной ночи - Фридман Селия С. (онлайн книга без txt) 📗
— А вам известно наверняка о существовании подобного союза?
В глубинах глаз у Охотника проступило нечто странное и скорее зловещее.
— Мне кажется, это весьма вероятно, — заявил он. — А почему бы, собственно говоря, и нет? Йезу служил человеку в землях ракхов, почему бы ему не поступить точно так же и здесь? А со временем у человека, вступившего в подобный союз, не останется другого выбора, кроме как самому стать слугой демона, независимо от того, каковы были исходные условия союза.
К концу этой сентенции его голос звучал едва слышно, растворяясь в ночном молчании. На мгновение он закрыл глаза.
— Ни один человек, заключивший подобный союз, не сможет когда-нибудь расторгнуть его, — мягко добавил он. — Человеку покажется, будто он освободился, но это обернется очередной иллюзией. Нет более надежного способа потерять душу, чем заключить союз с демоном Йезу.
Нечто в его тоне заставило волосы на затылке Дэмьена встать дыбом. Ему захотелось что-нибудь сказать — не столько для того, чтобы задать вопрос, сколько чтобы переломить настроение, овладевшее Таррантом. Но в это время послышавшийся из-за спины шорох напомнил ему о том, что в экспедиции теперь участвуют не трое, а четверо.
Он увидел, как стремительно стрельнули глаза Тарранта в сторону палатки, и буквально ощутил, с какой пристальностью всматривается тот в вышедшую на поляну девочку. Оставалось надеяться на то, что этого бесцеремонного догляда не заметит сама Йенсени.
— Я услышала голоса, — тихо сказала она. Ее темные глаза посмотрели на Тарранта и тут же шмыгнули в сторону. Как будто ей было страшно даже глядеть на него. — Вы сказали, что мы выедем, когда стемнеет, а ведь уже стемнело, вот я и решила…
— Все в порядке, — спокойно сказал Таррант. Голос его был подобен шелку — нежному, но холодному. — Подойди к костру. Присядь. Побудь с нами.
Дэмьену захотелось встретиться с ним глазами, но Охотник уклонился от этого. Он по-прежнему в упор смотрел на девочку. И когда она нарочито медленно подошла, села к огню, подняла голову и тоже посмотрела на него, Дэмьен заметил, что она дрожит.
— Если вы обидите ее!.. — вскинулась Хессет.
— Тсс! — Он был сейчас предельно спокоен, предельно сосредоточен. Мощь, исходившая от него, казалась физически ощутимой. — Я знаю, что делаю. Нашей гостье нечего бояться, если она готова на сотрудничество. Ты ведь понимаешь это, правда, Йенсени?
Девочка уныло кивнула. В глубине ее глаз застыл ужас. Она медленно и тяжело дышала.
— Вы не имеете права, — возмутился Дэмьен.
— У меня есть право человека, рискующего собственной жизнью в этом отчаянном предприятии, и я не позволю вам, священник, путаться у меня под ногами. Строжайше предупреждаю вас. — Он медленно подался вперед, продолжая смотреть на девочку. — Ее никто не обидит. Если она подчинится мне. И она сама понимает это. Не так ли, Йенсени?
Девочка неохотно кивнула. Что-то мелькнуло у нее в глазах. «Слезы?» — подумал Дэмьен. Ему отчаянно хотелось помочь ей, но он не решился вмешаться. Ему достаточно часто доводилось наблюдать проявления могущества Тарранта, чтобы понимать: любое вмешательство сейчас лишь подвергнет девочку дополнительному риску. Он услышал, как за спиной у него тихо зашипела Хессет, и понял, что она пришла к точно такому же выводу. И можно было только догадываться о том, каких мук ей это стоило.
«Черт бы тебя побрал, Таррант. Черт бы тебя побрал за все, что ты делаешь. Черт бы тебя побрал за все, что ты заставляешь нас терпеть».
Разозленный и беспомощный, он следил за тем, как стекленеет взгляд девочки под гипнотическим воздействием посвященного. И вспоминал те бесчисленные случаи, когда ему доводилось присутствовать при том, как эта злонамеренная воля ломала и принуждала к подчинению невинные души. Сензи. Сиани. Испуганная малолетняя ракханка. А теперь и эта девочка. Сердце у него разрывалось при виде ее страха, ее страданий.
— Если вы выпьете хотя бы каплю ее страха, — пробормотал он, — то, видит Бог, я собственными руками вырву сердце из вашей груди.
Таррант по-прежнему смотрел в упор на девочку, однако на губах у него появилась адресованная Дэмьену легкая усмешка:
— Не сейчас, священник. Не надо распускать руки. Все находится под контролем… не так ли, Йенсени?
Девочка ничего не ответила, ее била дрожь.
— Ты расслабилась, — сказал ей Таррант. Голос переливался во тьме музыкальными ладами, но в самой этой музыке чувствовалась злоба. — Ты в полной безопасности. Не так ли?
Девочка не сразу, но все же кивнула. Сердце Дэмьена обливалось кровью.
— Никто не собирается тебя обидеть. Никто и никак не собирается тебя обидеть. Все, чего ты боишься, осталось вдали, а мы здесь для того, чтобы защитить тебя. Так что не надо бояться. Абсолютно не надо бояться.
Из левого глаза девочки выкатилась слеза. Но она ничего не сказала.
— Преподобный Райс сообщил мне, что тебе страшно говорить с нами. Но ведь никакой причины для страха нет, не так ли? Потому что мы можем защитить тебя. Можем обеспечить тебе полную безопасность.
Девочка затихла. Лицо ее стало мертвенно-бледным.
— Тебе ведь хочется поговорить с нами, верно? Потому что это поможет нам защитить тебя. Это поможет нам удержать на безопасном расстоянии как раз то, чего ты боишься.
Она боязливо, но упрямо покачала головой: нет, это не так.
— Тебе хочется поговорить с нами, — повторил Таррант.
Дэмьен почувствовал силу, скрывающуюся за этими словами. Грубую силу, накатывающуюся волнами вслед за бесстрастными строгими констатациями. Он подумал: воспринимает ли она эту силу? И еще подумал: может быть, этой силы она и боится? Каковы, собственно, параметры ее Видения?
— Полегче, — шепнул он Тарранту.
Если Охотник и услышал его, то не подал виду. С нарастающей проникновенностью он вновь обратился к девочке:
— Тебе хочется рассказать нам обо всем, что ты знаешь. Тебе хочется пересказать нам то, что отец рассказывал тебе о ракхах. О месте, откуда они приходят. Тебе хочется рассказать нам все.
На лбу у девочки выступили капли холодного пота. Она вновь покачала головой, однако на этот раз без прежней решительности. Было видно, что почва уходит у нее из-под ног.
Глаза Охотника превратились в две щели. И хотя голос звучал по-прежнему бесстрастно, Дэмьену послышались нотки нарастающего нетерпения. «Расскажи ему, Йенсени, — мысленно взмолился он. — Прошу тебя. Расскажи все, чего он требует. Ради твоей же собственной безопасности».
— Таррант, — это заговорила Хессет. — Может быть, было бы лучше…
— Она заговорит, — рявкнул посвященный. — В такие времена, как нынешние, скрытность — это непозволительная роскошь. Ей необходимо только осознать, что произойдет, если она не расскажет нам, — и тогда она сразу же обретет дар речи…
Угадав его намерения — скорее по их направленности, чем по форме, — Дэмьен бросился к девочке. Однако недостаточно быстро. Мощь Охотника объяла ее истинным вихрем — и, оказавшись в центре этого вихря, она резко, пронзительно закричала. Устремившись к ней, Дэмьен задействовал Видение, чтобы стать свидетелем того, что делает с нею Таррант, того, что за образы заставляет тот ее увидеть…
И он оказался в деревне, в которой произошла страшная бойня. Нет. Он оказался в деревне в самый разгар бойни. Темные фигуры метались по залитым кровью улицам, держа в руках части человеческих тел подобно боевым трофеям. Руки. Ноги. Кишки. Из домов доносились истошные вопли, а в ответ им торжествующе выли захватчики. Затем та же сцена возникла, взятая более крупным планом, потому что Охотник сфокусировал свое Познание на частностях: теперь дело разворачивалось в сельском клубе, где пригвоздили к полу мужчину и женщину, тогда как двое пришельцев, размахивая мечами, явно готовились приступить к расчленению…
И Дэмьен пошел в атаку. Не на Охотника. Не на девочку. На это видение. Осознавая, что у него не хватит силы справиться с Охотником, осознавая, что вызов, брошенный этому человеку, вполне может оказаться самоубийственным… Но он не мог стоять в стороне, наблюдая за происходящим. Наблюдая за расправой над хрупкой душой девочки. Подавшись вперед, он обхватил ее — ее руки и плечи были совсем ледяными — и прижал к живому теплу собственного тела, одновременно собравшись для нового Творения. Сила бушевала у него в груди, как пламя, питаемое яростью, состраданием и обидой, подстегиваемое долгими месяцами вынужденного смирения, обернувшегося отныне собственной противоположностью. Месяцы в землях ракхов. Месяцы в море. Месяцы уже здесь, на континенте, на протяжении которых Охотник мучил, Охотник убивал, Охотник перестраивал здешний край в соответствии с собственным злокозненным замыслом. Теперь Дэмьен задыхался от раскаянья, обливался кровью от ощущения собственной вины, мучился совестью. Но больше он этого не потерпит.
