Рука Хаоса - Уэйс Маргарет (онлайн книги бесплатно полные .txt) 📗
Хуго снял свой потрепанный плащ и набросил его на тело Бэйна. Он ничего не говорил. Иридаль не шевельнулась. Солдаты встали по местам, замкнув стальное кольцо, как будто ничего и не произошло. Извне до них доносились отрывки песен — праздник продолжался.
Из шатра вышел Триан. Сложив руки, он быстро подошел туда, где над мертвым одиноко стояли Хуго и Иридаль.
— Его величество будет жить, — сказал чародей.
Хуго фыркнул и прижал запястье к кровоточащей щеке. Иридаль вздрогнула всем телом и подняла взгляд на чародея.
— Рана не опасна, — продолжал Триан. — . Клинок не задел жизненно важных органов, скользнув по ребрам. Король потерял довольно много крови, но он в сознании и спокойно отдыхает. Завтра он посетит церемонию воспевания. А его бледность и медлительность отнесут на счет ночной пирушки и эльфийского вина. Мне нет нужды напоминать вам о том, что все должно остаться в тайне.
Чародей перевел взгляд с одного на другого и облизнул губы. Мельком глянул, на лежавшее на земле укрытое плащом тело и постарался больше туда не смотреть.
— Их величества просят меня выразить вам свою признательность… и сочувствие. Слова не могут выразить…
— Тогда заткнись, — сказал Хуго.
Триан вспыхнул, но сохранил спокойствие.
— Могу я забрать своего сына? — спросила Иридаль. Лицо ее было бледным и холодным.
— Да, леди Иридаль, — мягко ответил Триан. — Так будет лучше всего. Могу ли я спросить, куда…
— В Верхнее Царство. Там я сложу для него погребальный костер. Никто не узнает.
— А вы, Хуго Десница? — Триан перевел взгляд на убийцу и пристально посмотрел на него. — Вы отправитесь вместе с ней?
Казалось, Хуго не знал, ответить или нет. Он снова приложил руку к скуле. Когда он ее отнял, на ней была кровь. Мгновение Хуго невидяще смотрел на нее, затем медленно отер руку о рубаху.
— Нет, — наконец сказал он. — У меня есть договор, который я должен выполнить.
Иридаль вздрогнула и посмотрела на него. Хуго на нее не смотрел. Она тихо вздохнула.
Триан улыбнулся тонкими губами.
— Конечно, другой договор. Насколько я помню, вам еще не уплатили по этому договору. Мне думается, его величество согласится со мной в том, что вы отработали свои деньги. Куда мне их вам выслать?
Хуго наклонился, поднял на руки укрытое плащом тело Бэйна. Из-под грубого покрова бессильно свесилась маленькая окровавленная рука. Иридаль взяла ее, поцеловала и осторожно положила на грудь ребенка.
— Передай Стефану, — сказал Хуго, — чтобы тот отдал эти деньги своей дочери. Это мой подарок ей на приданое.
Глава 42. ВНУТРО, ДРЕВЛИН. Нижнее Царство
Почитай в двадцатый раз за двадцать же минут Лимбек снял очки и протер глаза. Он бросил очки на стол, плюхнулся в кресло и яростно уставился на них. Он сам их сделал. С этими очками на носу он впервые в жизни видел четко — все было в фокусе, ни тебе размытых пятен, ни смазанных очертаний. Лимбек взирал на очки с восхищением (на то, что он мог рассмотреть) и ненавистью.
Лимбек ненавидел их, его от них тошнило. Но без них он не смел сделать и шага. От них у него начинала болеть голова, — сначала боль зарождалась внутри головы за глазами, затем начинало стрелять, словно в голове у него был лепестризингер. И этот лепестризингер включал огромную бухалку, которая начинала ухать у него в черепе, отбивая время.
Но теперь он мог четко видеть своих гномов, видеть их лица, осунувшиеся от голода, искаженные страхом, который рос день ото дня, пока Кикси-винси отказывалась работать, оставаясь молчаливой и неподвижной. И когда Лимбек смотрел сквозь очки на их лица, когда он видел их отчаянье, его охватывала ненависть.
Он ненавидел эльфов, которые сделали с ними это. Он ненавидел эльфов, которые утащили Джарре и теперь угрожали убить ее. Он ненавидел эльфов или кого там еще, кто убил Кикси-винси. И от ненависти ему так сдавливало грудь, что он дышать не мог.
И тогда он начинал замышлять великие и славные войны, произносил перед своим народом прекрасные зажигательные речи… И на некоторое время гномы тоже зажигались ненавистью и забывали о холоде, голоде, страхе и пугающем молчании. Но Лимбек замолкал, и гномы расходились по домам, а там им приходилось слушать плач своих детей.
Затем боль становилась такой сильной, что иногда его тошнило. Когда рвота кончалась, он чувствовал, как его внутренности возвращаются на свои места. Он вспоминал, какой была жизнь до революции, до того, как он начал спрашивать «почему», до того, как он обнаружил бога, который оказался не богом, а Эпло. Лимбек вспоминал Джарре, то, как он тосковал по ней, как она называла его «мечтарь» и дергала его за бороду.
Он понимал, что «почему» — это хороший вопрос.
Но его ответ на это «почему» мог и не оказаться хорошим ответом.
— Слишком много всяких «почему», — пробормотал он самому себе (единственному существу, с которым он сейчас разговаривал, поскольку большинство гномов не любили подолгу бывать с ним. Он не винил их, — ему самому не очень нравилось, когда рядом с ним кто-то был). — А ответов нет. Глупо было спрашивать. Теперь-то я хорошо это понимаю. Я понимаю вещи вроде «Мое! Руки прочь! Дай мне это, или я разнесу тебе башку!» и «Да неужто? Ну, тогда и тебе влетит!».
Он давно уже не был мечтарем.
Лимбек положил голову на стол и мрачно посмотрел сквозь очки с обратной стороны стекол. Возникало любопытное и довольно приятное впечатление, что все отдалялось и уменьшалось. Когда он был мечтарем, он был куда счастливее.
Он вздохнул. Это все Джарре виновата. Почему она выбежала и позволила эльфам себя схватить? Если бы она этого не сделала, он не попал бы в такую переделку. Ему пришлось угрожать разрушить Кикси-винси…
— Чего я все равно не смог бы сделать, — пробормотал он. — Эти геги никогда не смогли бы причинить вреда своей драгоценной машине. Эльфы это знают. И они не приняли моих угроз всерьез. Я… — Лимбек в ужасе замолчал.
Геги. Он назвал свой народ гегами. Свой собственный народ. Как будто бы он смотрел на них с обратной стороны очков, — они были далекими, чужими, маленькими…
— Ох, Джарре! — простонал Лимбек. — Если бы я действительно был мечтарем!
Он сильно и больно дернул себя за бороду, но это все было не то… Джарре дергала его за бороду любя. Когда он был мечтарем, она любила его.
Лимбек схватил очки и шмякнул их о стол, надеясь, что они разобьются. Не вышло. Он близоруко озирался с мрачным видом, отчаянно желая найти какой-нибудь молоток. Только-только он нашарил что-то вроде молотка, на поверку оказавшееся щеткой, как снаружи раздались панические вопли и в дверь бешено заколотили.
— Лимбек, Лимбек! — вопили за дверью. Лимбек узнал голос Лофа.
Налетев на стол, Лимбек ощупью нашел очки и слегка косо нацепил их на нос. И так — с косо надетыми очками и щеткой в руке, распахнул дверь.
— Ну? Что там? Не видишь — я занят! — важным голосом заявил он. В последние дни именно таким манером он отделывался от посетителей.
Но Лоф не обратил на это внимания. Вид у него был несчастный, борода торчала во все стороны, волосы стояли дыбом, сам весь расхристан. Он заламывал руки, а если гном ломает руки, то, значит, дело — дрянь. Он долго не мог заговорить, только тряс головой, ломал руки да подвывал.
Очки Лимбека висели на одном ухе. Он снял их, засунул в карман жилета и ласково потрепал Лофа по плечу.
— Спокойно, старик. Что там стряслось? Лоф, приободрившись, глотнул воздуха и судорожно вздохнул.
— Джарре, — наконец выдавил он. — Там Джарре. Она мертвая. Эльфы ее убили. Я… я в-в-вид-д-ел ее, Лимбек! — уронив голову на руки, Лоф хрипло всхлипнул и разрыдался.
Было тихо. Тишина кругами разошлась от Лимбека, отразилась от стен и снова окутала его. Он даже не слышал, кричал ли Лоф что-нибудь еще. Он ничего не слышал. Кикси-винси затихла уже давно. Теперь навсегда замолчала Джарре. Все вокруг было таким тихим…
— Где она? — спросил Лимбек. Он понимал, что задает вопрос, хотя не слышал своего собственного голоса.
