Альвийский лес (СИ) - Пасценди Доминик Григорьевич (книги онлайн полностью .TXT) 📗
Вот оно!
Воин аиллуо почувствовал, скорее, чем понял, что есть, есть здесь, среди крови, смерти, страха, мужества и прочего, связанного с боем — тот, кто не задумываясь возьмёт на себя ответственность и возглавит всех.
Настоящий Великий Вождь.
Настоящий Держатель Связи, которого послушались бы и Великое Древо, и земля — будь он из аиллуэ.
Но здесь и сейчас лучшей возможности не было.
Уаиллар отцепил разряженные пиштоли, поправил лиану с ушами и рысцой кинулся к Доранту, пока тот не ушёл от раненых и не остался без калеки-воина, единственного, способного хоть как-то объяснить, что нужно сделать, чтобы упокоить бедную Оллэаэ так, как она того заслуживала.
Уаиллар даже не надеялся, что церемония пройдёт так торжественно и гладко. Старый, против ожидания, принял смерть альвы близко к сердцу и произнёс на грубом языке многокожих что-то, чего воин аиллуо толком не понял, но поняли оказавшиеся поблизости и стянувшиеся на зрелище круглоухие. Они покричали, помахали в воздухе оружием, подняли тело на плечи и отнесли под деревья, куда показала Аолли. Потом они окружили альвов, с любопытством глядя, как женщины под руководством Уаиллара проводят погребальный обряд, уговаривая землю принять мёртвое ради оставшегося Живого.
Когда тело исчезло в земле, чужие постепенно разошлись, качая головами и издавая удивлённые междометия, а трое аиллуэ с ребенком остались снова одни. Уаиллара радовало, что круглоухие, после не слишком продолжительного периода привыкания, перестали обращать на них внимание. Его бы наверняка обидело, узнай он, что их воспринимают в войске как ручных зверюшек Доранта — вроде собак, которых в Марке не водилось, но большинство имперцев про них знали, так как в новых землях не так много было ещё здешних уроженцев.
Потом целый день аиллуэ окружали оживлённые и страшно бестолковые хлопоты. Было такое впечатление, что круглоухие толком не знали, чем заняться: хватались за одно, бросали от окрика или сами, хватались за другое…
У альвов была главная забота: их немногие и немудрёные припасы сгорели вместе с телегой. Нужно было раздобыть что-то съестное, да и целебные травы с листьями не помешали бы — особенно Уаиллару, который тяжелых ран избежал, но потерял довольно заметное количество крови от множества ран мелких.
Они решили не разделяться, потому что в суматохе легко было потеряться. Уаиллара по-прежнему поражало (и бесило) многолюдье — вокруг было просто огромное количество круглоухих самого разного вида, и воинов, и не-воинов, и даже самок. Он подумал было с раздражением: что делать самкам на поле боя? Но потом поглядел на Аолли с Уаларэ и понял, что неправ: мало ли какие обстоятельства заставляют мужчин тащить за собой женщин на войну.
В поисках еды альвам пришлось отойти от места битвы — а теперь места, где войско встало лагерем — на довольно большое расстояние. Причина была прозаической и отвратительной: если до сих пор Старый со своими ближниками жёстко требовал, чтобы на каждой стоянке отводили специальное место для испражнений, то сейчас всем было не до того, и все окрестности были изрядно загажены.
Пришлось пройти довольно много, пока альвы набрели, наконец, сначала на купу арраи, на которых еще оставались плоды, потом на несколько деревьев урэали, усеянных мелкими и еще не вполне зрелыми стручками. Им хватило наесться, а по журчанию невдалеке они нашли крошечный чистый ручеёк.
Возле него они и устроились отдыхать, вдали от суетливых и вонючих спутников.
Наутро альвы вернулись к лагерю многокожих, загаженная полоса вокруг которого за ночь здорово расширилась.
Там почти ничего не изменилось — только что суеты стало меньше, а целенаправленно, уверенно двигающихся круглоухих — больше. Если присмотреться, то почти все были при деле.
Уаиллар не знал, что делать ему и женщинам. В лагере находиться было противно и бесполезно. Старого и калеку-воина он видел издали, те были явно страшно заняты. Да и незачем, на самом деле, было к ним приближаться — что было у них просить или спрашивать?
И он решил вернуться пока к ручью и плодовым деревьям, чтобы дождаться там, пока круглоухие снимутся с места — не будут же они оставаться на этом клочке загаженной земли надолго?
Уже выходя за пределы лагеря, они наткнулись на круглоухих без оружия, которые тревожили землю, выкапывая в ней громадную длинную яму. В этом месте вонь была особенно отвратительна.
Привычка круглоухих постоянно нарушать покой земли сама по себе была возмутительна, но Уаиллар делал скидку на их невежество — и на то, что земля всегда могла о себе позаботиться, в конце концов затягивая любые шрамы, которые наносили ей люди и животные.
Но то, что он увидел на краю ямы, потрясло его: это было самое жуткое и самое отвратительное зрелище в его жизни. Там были в беспорядке свалены мёртвые многокожие, лишенные своих одежд, многие — с огромными страшными ранами, покрытые багровыми и зелено-синими пятнами тления… Над ними густо вились насекомые.
Уаиллара поразило не зрелище мёртвых само по себе, а полное отсутствие почтения к павшим воинам, пусть это были даже враги. Аиллуо, убивая, оставляли тела на том месте, где их заставала смерть, чтобы земля приняла их. Если было время, могли и над врагом провести погребальный обряд. Но никогда не стаскивали они трупы в одну кучу и не сваливали так вот друг на друга.
Тут круглоухие закончили копать и принялись сталкивать тела в ту длинную и глубокую дыру, которую они сделали в земле. Запах смерти заметно усилился. Уаиллар отослал женщин, но сам решил остаться до конца: он никогда не видел погребальных обрядов многокожих, а это, видно, и был погребальный обряд.
Что ж, он остался не зря: правильно он считал многокожих дикарями, полуживотными. Они, покидав тела в яму, просто забросали их землёй. Правда, один из них, подошедший недавно, одетый в серый от пыли балахон, что-то наскоро пробормотал над свежей землёй и посыпал яму чистым белым песком. Но всё было сделано наскоро, пренебрежительно и без уважения.
Уаиллару было невдомёк, что так хоронили врагов, а для своих — устроили весьма торжественную церемонию, на которой даже выступил Император. Может быть, попади он туда — его отношение к многокожим было бы другим, и судьбы многих повернулись бы по-другому.
Впрочем, это уже другая история, до которой должно было пройти много времени.
Глава 11. Дорант
Когда Дорант с Зарьялом и десятком его охотников проскользнули в открытую альвом калитку рядом с воротами, они едва не растерялись, обнаружив сразу за стеной несколько растерзанных трупов с отрезанными ушами. Альв, отворив калитку, немедленно исчез в темноте; пришлось двигаться в сторону цитадели — бывшего храма — прячась в тенях от скудного, неверного, колеблющегося оранжевого света факелов, развешанных на стенах и кое-где внутри крепости.
Противник, по всей видимости, бдел на куртинах и бастионах, опасаясь ночного штурма. Гибель почти десятка солдат, охранявших ворота, прошла незамеченной остальными защитниками крепости. Как потом выяснилось, было их всего около шестидесяти, чего не могло хватить даже на полноценную охрану периметра стен, не говоря уже о какой-либо обороне: спасибо военному гению дуки Таресса.
Вход в цитадель не охранялся. Внутри оказалось практически пусто, только перед дверью порохового склада, устроенного в одном из боковых помещений, окружавших колоссальный пыльный зал первого этажа, где над головами начинало светлеть небо, боролся со сном одинокий часовой. Кинжал, вылетевший из темноты, пресёк эту борьбу.
На верхних этажах тоже не толпился народ. В общем и целом, в здании находилось пять человек, из которых четверо спали, причём один из них даже раздетым и в постели. Его тихо скрутили; потом выяснилось, что это был пожилой и заслуженный каваллиер Деррек, оставленный дукой Тарессом руководить гарнизоном. Руководил он, может, и толково, только сил у него по причине преклонного возраста — много за семьдесят — было немного, и он не смог справиться с желанием выспаться после одного напряжённого дня и перед другим таким же.
