Фурия первого лорда (ЛП) - Батчер Джим (читать книги регистрация TXT) 📗
— Дальнейшие безумства? — потребовал он. — Не беспокойся об оружии, Китаи. Ты не будешь им пользоваться.
Она вздернула подбородок и начала собирать волосы в хвост.
— Вот. Видишь? Из-за того, что я ношу нашего ребенка, ты хочешь, чтобы я тихо сидела в каком-нибудь каменном ящике, пока не придет время родов.
— Нет, — сказал Тави. — Я хочу, чтобы ты хранила нашего… — он постарался не задохнуться от слова, — ребенка… в безопасности.
— В безопасности? — Китаи взглянула на него. — Нет такого места, Алеранец. Больше нет. До тех пор, пока не будет сломлен ворд, есть лишь места, где можно отсрочить смерть.
На это у Тави ответа не было. Он откинулся на пятках и долго глядел на нее.
— Вот почему ты настаивала на ухаживании, — сказал он. — Чтобы мы спали раздельно.
Щеки Китаи вспыхнули.
— Это… одна из причин, Алеранец, — она сглотнула. — Есть много причин.
Тави подался вперед и предложил ей свою руку. Она приняла.
Какой-то момент они держались за руки в тишине.
— Наш ребенок, — сказал Тави.
Она кивнула, в ее широко раскрытых глазах было трудно что-то прочесть.
— Когда ты узнала?
— Ближе к концу путешествия из Кании, — сказала она.
— Какой срок?
Она пожала плечами, и, в один из немногих на памяти Тави моментов, не смогла выглядеть спокойной и уверенной.
— Шесть месяцев. Если бы отцом был марат. Но наш народ и ваш…Такого прежде не случалось, — она сглотнула, и Тави подумал, что в этот момент она выглядела хрупкой и прекрасной, словно цветок покрытый льдом. — Я не знаю, что произойдет. И никто не знает.
Довольно долго Тави сидел молча в полной тишине, пытаясь уместить у себя в голове такую простую и невероятную правду.
Он будет отцом.
Он будет отцом.
Маленький человечек скоро появится в этом мире, и Тави будет его отцом.
Китаи погладила его по руке.
— Пожалуйста, скажи, о чем ты думаешь.
— Я… — Тави тряхнул головой в недоумении. — Я думаю, что… Это меняет дело. Это меняет все.
— Да, — очень тихо произнесла Китаи.
Тави моргнул и взял обе ее руки в свои.
— Только не между нами с тобой, Китаи. Это не изменится.
Она заглянула ему в глаза, дважды моргнула, и слезы покатились по ее щекам, пока она не вспомнила о заклинании воды и не закрыла глаза.
Вдруг Тави привлек ее к себе, чтобы обнять.
— Не надо, — тихо сказал он. — Не смей даже думать, что тебе нужно скрывать от меня слезы.
Она уткнулась лицом ему в грудь, внезапно стиснув его своими тонкими руками.
Это тотчас напомнило Тави, что она почти так же сильна, как и он, несмотря на разницу в размерах.
А еще на ней была кольчуга. Очень холодная кольчуга. Тави вздрогнул, но не пошевелился.
Китаи ненадолго прижалась лицом к его груди, и её слёзы, которые были горячее, чем когда-либо его собственные, намочили его кожу.
— Я не знала, что ты станешь делать, — сказала она через несколько секунд, продолжая обнимать его. — Что ты можешь подумать. Мы всё делаем не по порядку.
Тави молчал в течение долгого времени. Затем спросил:
— Ты беспокоилась, что нашего ребенка будут считать незаконнорожденным?
— Конечно, — ответила она. — Я видела шрамы Максимуса. Я видела, какой безумной стала Фригия Наварис. Я видела других, которые стали… изгоями. Всеми презираемыми. Потому что они не являются законнорожденными. Словно самим фактом своего рождения они совершили преступление. Я не знаю, что делать.
Тави некоторое время молчал и гладил её волосы одной рукой.
Затем сказал:
— Есть две вещи, которые мы могли бы сделать.
Она шмыгнула носом и замерла, ожидая.
— Мы должны провернуть несколько дел, чтоб наш ребенок не был незаконнорожденным, — проговорил он.
— Что?
— Ну, мы, естественно, солжем. Мы уже поженились и просто никому ничего не говорили, а когда ребенок родится мы удивимся, что он…
— Или она, — вставила Китаи.
— Или она должна быть родилась раньше срока.
— А если докопаются до правды? Правдолюбцы тут же раструбят, что это выдумка.
— Ну, все могут подумать, что это выдумка. Но никто не скажет об этом. На это, как говорится, будут смотреть сквозь пальцы, как это принято среди людей, кого волнуют такие вещи. Возможно, кто-то похихикает, кто-то посудачит за нашими спинами, но никто не бросит вызов всерьез.
— В самом деле?
— Так постоянно происходит, — ответил Тави.
— Но… Но это все равно может быть использовано против ребенка. Смешки за его спиной. Издевки над ним…
— Или над ней, — заметил Тави.
— Или над ней, — сказала Китаи. — Это навсегда останется слабым местом, которым кто-то будет спекулировать.
— Полагаю, это зависит от ребенка, — сказал Тави.
Какой-то момент Китаи обдумывала сказанное. А затем произнесла:
— Что еще мы можем сделать?
Тави нежно приподнял ее голову, чтобы взглянуть в глаза.
— Мы сделаем, как пожелаем, — спокойно сказал он, — и пусть кто-нибудь попробует не согласиться. Мы дадим ребенку всю нашу любовь и заботу, игнорируя законы, вредящие ему, и вызовем любого, кто попытается навредить нам в этом деле, на юрис макто. Мы что-нибудь придумаем для всех незаконнорожденных детей Империи, начиная с нашего.
Глаза Китаи вспыхнули более ярким оттенком зеленого, словно что-то неистовое разожгло в них жизнь.
— Мы сможем это сделать?
— Я не вижу причины, почему мы не сможем это сделать, — произнес Тави, — в конце концов, я собираюсь стать Первым Лордом. Любой, кто собирается выступить против меня — сделает это, независимо от того, какой предлог у него для этого будет. Любой, кто поддерживает меня, будет поддерживать меня, независимо от того, как мы провернем это все.
Китаи нахмурилась.
— Чала, — прошептала она, — мне плевать на других алеранцев. Меня волнует, что будешь думать ты.
Он сжал её ладони своими и сказал:
— Мне рассказали, что по обычаю женщины маратов принимают предложение жениха после соревнования с ним перед Единственным.
Она медленно улыбнулась:
— Почему ты интересовался этим обычаем?
— Профессор, который дал мне задание, был чрезвычайно требовательным, — сухо ответил он. — Я сделал несколько выводов из этого факта.
— И каких же? — спросила Китаи.
— Поскольку женщина выбирает себе мужа на соревновании, она вполне может отвергнуть своего жениха. Если она не желает его, она просто выбирает состязание, в котором он вряд ли победит. Скажем, если девушке из клана Лошади не по нраву жених из клана Волка, она заставит его соревноваться с ней в верховой езде.
В глазах Китаи танцевали озорные искры, но её тон и выражение лица были серьёзными:
— Соревнование проходит перед лицом Единственного. Побеждает самый достойный марат. Это всем известно, Алеранец.
— Конечно, — сказал Тави. — Я сомневаюсь, что Единственный проявляет заботу о своих детях, вынуждая девушек соревноваться с теми, кого они не желают себе в мужья.
— Многие молодые мараты-мужчины не согласились бы с тобой. Но в этом ты почти также мудр, как женщина-марат. Не совсем, но очень близко, — торжественно произнесла Китаи.
— Мне кажется, я припоминаю испытание в соревновании между бесспорно прекрасной молодой девушкой-маратом и глупым алеранским юношей. Это было много лет назад. Испытание проходило в Восковом лесу, рядом с Долиной Кальдерона. Смутно помню, но мне кажется, что молодой человек одержал победу.
Китаи уже было открыла рот, чтобы возразить, но затем призадумалась и невесело рассмеялась.
— Только потому, что молодая леди пожелала этого.
— И в чем же отличие от любой другой девушки-марата, которая желает признать в молодом человеке спутника жизни?
Китаи выгнула бровь.
— В том что… — она склонила голову. — В том что… Его нет.
— Хорошо, тогда в соответствии с законами и обычаями твоего народа, которые я глубоко уважаю, мы женаты уже много лет. Следовательно, ребенок совершенно законен.
