Игра теней - Уильямс Тэд (читать бесплатно книги без сокращений .txt) 📗
Он бежал, запыхавшийся и неуклюжий, и безликие люди в черном следовали за ним по пятам, перетекали из коридора в коридор, теряя четкие очертания, огибая углы и струясь вдоль стен. Потом они вновь приобретали человеческое обличье, простирали к нему длинные руки, едва не касаясь его пальцами. А он бежал и бежал между горящими гобеленами, а мысли его путались, как хлопья пепла, кружившиеся в раскаленном воздухе.
«Кто я такой? Кто я такой?»
Он чувствовал, что распадается на части, подобно кукле «кори», брошенной в костер во время празднества в ночь Эрила. Конечности его беспомощно мотались, голова походила на мешок с соломой, готовый вспыхнуть и запылать от первой же искры.
«Кто я такой? Кто я такой?»
Ему нужна опора, прочная и холодная, как камень, способная удержать от распада на пылающие куски. Он бежал, и ему казалось, что с каждым шагом он становится все меньше. Он терял себя и чувствовал, что вскоре исчезнет без остатка. Безликие люди, прежде передвигавшиеся бесшумно, громко топотали у него за спиной, и этот топот эхом отдавался у него в голове, сливаясь с шумом крови — его дурной, отравленной крови.
«Я похож на отца, но я хуже, гораздо хуже. Сейчас я вспыхну изнутри и сгорю, превращусь в горсть пепла».
Он испытывал боль, невыносимую боль. Он и не знал, что бывает такая боль. Как будто тысячи игл вонзались в его кожу, раскаленный добела металл входил в мозг, а в голове разрывались пушечные снаряды. Он хотел одного: избавиться от этой боли, но не знал, как. Разве человек может убежать от своей собственной крови?
Где же Бриони? Южный Предел уже не походил на родной дом, коридоры замка наполнились огнем и злобными тенями, с обуглившихся гобеленов и картин взирали враждебные лица. Но сестра не могла измениться столь разительно. Она непременно придет ему на выручку. Она удержит его от распада, она поможет ему вспомнить, кто он такой. Она назовет его по имени — о, как бы он хотел услышать собственное имя! — и положит прохладную ладонь на пылающий лоб. Тогда он забудется сном, благодатным, целительным сном. О, если бы он сумел отыскать Бриони, безликие преследователи остались бы ни с чем — он ускользнул бы от них, и они растеклись бы по стенам и коридорам, слившись с тенями. Бриони. Его сестра-близнец. Неужели он больше никогда не увидит ее?
— Бриони! — закричал он во всю глотку. — Бриони! — повторил он, и голос его сорвался на визг. — Помоги мне!
В следующее мгновение он споткнулся и упал; волна боли накрыла его с головой, когда он ударил свою покалеченную руку о каменный пол. Нет, это никак не может быть ночным кошмаром — боль слишком реальна. Сделав над собой отчаянное усилие, он поднялся и вновь пустился бегом. Он не мог остановиться, не мог дать себе ни малейшей передышки до тех пор, пока не найдет сестру. Остановиться означало умереть, в этом у него не было ни малейших сомнений. Люди-тени незамедлительно набросятся на него и разорвут на части.
На бегу он покачивал горящую от боли руку — свою несчастную руку, которую он пестовал всю жизнь, как больное дитя; уродливую руку, которую он так ненавидел. Оглядевшись по сторонам, он обнаружил, что находится в огромной пустой комнате. Дальние углы тонули в сумраке, но сквозь высокие окна в помещение проникали наклонные снопы света. Он сразу узнал Портретный зал. Кроме него, тут не было ни души, он это чувствовал. Безликие преследователи, как видно, потеряли его из виду. Но он слышал их бормотание и понимал, что вскоре они будут здесь. Останавливаться нельзя.
Прямо перед ним висела картина; прежде он часто скользил по ней взглядом, но не обращал на нее особого внимания. То был портрет какой-то старинной королевы, чьего имени он, разумеется, не помнил. Бриони наверняка знала, кто здесь изображен. Она, его любимая сестра, всегда интересовалась всякими древними королевами и обожала пускать пыль в глаза. А ему не было никакого дела до предков. Но теперь, глядя в обрамленное темными волосами лицо женщины, он чувствовал, что ее взгляд обладает неодолимой притягательностью.
Топот преследователей становился все громче. Они были уже близко, у самых дверей Портретного зала. А он замер, точно прирос к полу, ибо осознал: перед ним не давным-давно умершая королева Южного Предела, а его собственное лицо, искаженное ужасом и страданием.
«Это зеркало, — догадался он. — Здесь всегда висело зеркало».
Как часто он проходил мимо длинного ряда изображений покойных представителей династии Эддонов и думать не думал, что меж картинами висит зеркало.
«А может, это не зеркало, а мой портрет?» — в смятении спрашивал он себя, глядя прямо в испуганные глаза рыжеволосого юноши, чей лоб был усеян бисеринками пота.
Юноша ответил ему таким же пристальным взором. Внезапно изображение затуманилось, словно он замутил зеркало своим тяжелым прерывистым дыханием.
Туман, закрывавший отражение, сгустился, а потом развеялся. Из зеркала на него смотрела Бриони. На ней было длинное белое платье с капюшоном — одеяние, более подходящее жрице из ордена Зории, чем принцессе. Но это была Бриони, ее лицо — он знал его куда лучше, чем свое собственное. Взгляд сестры был преисполнен печали, тихой и глубокой. Такой печальной он не видел Бриони с того самого дня, когда они получили известие о том, что их отец стал жертвой предательства и попал в плен.
— Бриони! — закричал он. — Я здесь!
Он был не в состоянии прикоснуться к ней, он слишком хорошо знал, что она его не слышит, и мог надеяться лишь на то, что она ощутит его присутствие. Тем не менее возможность смотреть на сестру доставляла ему огромное наслаждение, и на несколько мгновений он позабыл про боль и страх. Она ничего не сказала ему, но, глядя на ее лицо, такое родное, такое прекрасное, он вспомнил свое имя: Баррик. Да, его зовут Баррик Эддон, и это имя останется с ним всегда, пройдет через все превратности судьбы. Даже если отражение сестры видится ему в предсмертном сне, который боги посылают умирающему, он переступит границы иного мира, зная, кто он такой.
— Бриони, — произнес он, немного успокоившись.
На поверхности зеркала вновь сгущались тучи. Прежде чем отражение растворилось. Баррику показалось, что в зеркале мелькнуло еще одно лицо: незнакомая девушка, в темных локонах которой пламенела яркая прядь, такая же рыжая, как его собственные волосы. Он не мог понять, почему это произошло, почему самое родное на свете лицо сменилось совершенно неизвестным.
— Почему ты проник в мои сны? — удивленно спросила незнакомка, и слова ее прошелестели в его сознании прохладным дождем.
Потом она тоже исчезла, а вслед за ней и все остальное — безликие преследователи, Портретный зал, охваченный беспощадным огнем замок…
Он уже не испытывал прежнего ужаса, однако в его душе царило смятение, и воспоминание о появившейся в зеркале незнакомке не отпускало его ни на миг. При виде девушки Баррик почувствовал себя так, словно его пересохших губ коснулась благословенная влага. Сделав над собой усилие, он прогнал манящий образ прочь, чтобы полностью отдастся во власть мысли, которая представлялась ему особенно важной. Бриони пришла к нему на помощь, каким-то непостижимым способом преодолела разделявшее их расстояние, и благодаря этому чуду он остался на этом свете, хотя уже собирался его покинуть. Он был измучен кошмаром и все же сделал выбор: несмотря на все муки и лишения этого мира, он предпочел в нем остаться.
Как утопающий, сумевший вынырнуть на поверхность темной воды, Баррик Эддон напрягал все силы в борьбе за жизнь, сулившую ему новые испытания.
Феррас Вансен расстелил на полу свой видавший виды шерстяной плащ и осторожно уложил на него принца. Баррик, беспрестанно бормотавший в бреду, затих; его тело, прежде напряженное, как натянутая стрела, внезапно обмякло. Вансен похолодел от ужаса.
«Я потерял принца! — пронзила его отчаянная мысль. — Я позволил ему умереть!»
Юноша открыл мутные глаза. Несколько мгновений взгляд его рассеянно блуждал, словно пытался проникнуть сквозь каменные стены пещеры и найти путь к спасению. Затем Баррик пристально посмотрел на Ферраса Вансена. Капитан королевских гвардейцев думал, что принц собирается что-то сказать ему — поблагодарить за заботу и защиту или отругать за то же самое, а может, просто спросить, долго ли он пролежал в забытьи. Вместо этого принц неожиданно разразился слезами.
