Буря мечей. Пир стервятников - Мартин Джордж Р.Р. (бесплатные онлайн книги читаем полные .txt) 📗
Отрубленную кисть руки Утсивок повесил ему на шею, и она ерзала по груди Бриенны, а Джейме то проваливался в забытье, то вновь приходил в себя. Правый глаз у него заплыл, рана, нанесенная ему Бриенной, воспалилась, но больше всего мучений доставляла рука. Кровь и гной сочились из культи, и ее дергало при каждом шаге лошади.
В горле так саднило, что он не мог есть, но пил он все, что ему давали – и вино, и воду. Однажды, когда он в очередной раз осушил чашу до дна, Скоморохи заржали так, что ушам стало больно.
– Ты налакался лошадиной мочи, Цареубийца, – сказал Рорж, и Джейме выблевал все назад. Бриенну заставили смыть блевотину с его бороды и каждый раз заставляли обмывать его, когда ему случалось обмараться в седле.
В одно сырое холодное утро, когда ему немного полегчало, им овладело безумие. Он потянулся левой рукой к мечу дорнийца и выхватил его из ножен. «Пусть убьют, – думал он, – по крайней мере я умру в бою, с мечом в руке». Но из этой затеи ничего не вышло. Шагвелл перескакивал с ноги на ногу, уворачиваясь от его ударов, Джейме яростно махал мечом, пытаясь достать дурака, а Скоморохи веселились. Наконец Джейме споткнулся о камень и упал на колени, а дурак подскочил и чмокнул его в макушку.
Рорж вышиб меч пинком из его слабых пальцев.
– Это было забавно, Цареубийца, – сказал Варго Хоут, – но больше так не делай. Иначе я отрублю тебе другую руку, а может, и ногу.
После Джейме долго лежал на спине, глядя в ночное небо и стараясь отделить себя от боли в правой руке. Ночь, как ни странно, была прекрасна. Тонкий месяц плыл по небу, и ему казалось, что он еще никогда не видел столько звезд. Королевская Корона стояла в зените, Жеребец дыбился, Лебедь плавно совершал свой путь. Лунная Дева, робкая как всегда, пряталась за сосной. Как может эта ночь быть прекрасной? Как звездам не противно смотреть на такого, как он?
– Джейме, – прошептала Бриенна так тихо, что он подумал, будто это ему снится, – Джейме, что ты делаешь?
– Умираю, – прошептал он в ответ.
– Нет. Ты должен жить.
Он сделал попытку засмеяться.
– Хватит командовать, женщина. Захочу – так умру, тебя не спрошу.
– Выходит, ты трус?
Это слово потрясло его. Он, Джейме Ланнистер, рыцарь Королевской Гвардии, Цареубийца. Трусом его еще никто не называл. Как угодно: клятвопреступником, лжецом, убийцей, жестоким, бессердечным, вероломным, но не трусом.
– А что мне еще остается? – спросил он.
– Жить. Бороться. Мстить. – Бриенна произнесла это слишком громко. Рорж пришел, надавал ей пинков и велел держать язык за зубами, если она хочет его сохранить.
Бриенна старалась не стонать, а Джейме думал: «Трус? Неужели? Они отрубили мне правую руку – значит я весь заключался в ней? Боги, неужели это правда?»
Женщина права. Нельзя ему умирать Серсея ждет его, нуждается в нем. И Тирион, его младший брат, любящий его непонятно за что. И враги тоже ждут: Молодой Волк, побивший его в Шепчущем лесу, Эдмар Талли, державший его в темнице закованным в цепи, и эта сволочь, Бравые Ребята.
Наутро он заставил себя поесть. Ему давали дробленый овес, лошадиную еду, но он съел все подчистую, и вечером тоже. «Живи, – твердил он себе, когда овес застревал в горле. – Живи ради Серсеи, ради Тириона, ради мести. Ланнистеры всегда платят свои долги. – Культю дергало, и от нее шел смрад. – В Королевской Гавани ты скуешь себе другую руку, золотую, и когда-нибудь разорвешь ею горло Варго Хоуту».
Дни и ночи сливались в тумане боли. Он дремал в седле, прижавшись к Бриенне, вдыхая смрад своей гниющей руки, а ночью просыпался на твердой земле от страшного сна. На ночь его привязывали к дереву, несмотря на его слабость, и он находил утешение в том, что они и теперь его боятся.
Бриенну всегда привязывали рядом с ним, и она лежала в своих путах, как дохлая корова, ни слова не говоря. Женщина воздвигла крепость внутри себя. Рано или поздно они ее изнасилуют, но за крепостные стены им не пробиться. А вот его стены рухнули. Они отняли у него руку, правую руку – без нее он ничто. От левой ему никакой пользы. В левой он с тех пор, как научился ходить, держал щит, и только. Рыцарем и мужчиной его делала правая.
Однажды он услышал, как Утсивок упомянул о Харренхолле, и вспомнил, что они едут туда. Это вызвало у него смех, за что Тимеон хлестнул его кнутом по лицу. Хлестнул больно, до крови, но из-за руки Джейме почти ничего не почувствовал.
– Почему ты смеялся? – тихо спросила его ночью женщина.
– Свой белый плащ я получил как раз в Харренхолле, – прошептал он. – На большом турнире Уэнта. Он хотел показать всем, какой большой у него замок и какие великолепные сыновья, а я хотел показать себя. Мне было всего пятнадцать, но в тот день меня никто бы не побил – да только Эйерис не позволил мне участвовать. – Джейме снова засмеялся. – Он услал меня прочь, но теперь я возвращаюсь.
Его смех услышали, и на сей раз свою порцию пинков получил Джейме. Он их почти не чувствовал, но потом Рорж двинул сапогом по его культе, и он потерял сознание.
На следующую ночь они наконец явились, самые худшие из всей шайки: Шагвелл, безносый Рорж и толстый дотракиец Золло, отрубивший Джейме руку. Рорж и Золло заспорили, кто из них будет первым – дураку они заранее отвели последнюю очередь. Шагвелл предложил им действовать разом, взяв женщину спереди и сзади. Те двое это одобрили, но теперь встал вопрос, кто будет передним, а кто задним.
Они и ее изувечат – только внутри, где никому не видно.
– Женщина, – прошептал Джейме, пока Рорж и Золло ругались, – оставь им мясо и уходи. Тогда все закончится быстрее, и они получат меньше удовольствия.
– Я им покажу удовольствие, – прошипела она в ответ.
Глупая, упрямая, храбрая сука. Она начнет драться, и ее убьют. Ну и пусть, ему-то что? Если б не ее ослиное упрямство, он сохранил бы руку. Вместо этого он прошептал:
– Уйди внутрь, и пусть они делают, что хотят. – Он сам это сделал, когда у него на глазах умирали Старки. Лорд Рикард поджарился в своих доспехах, а его сын Брандон удавился, пытаясь спасти его. – Думай о Ренли, которого любила. Думай о Тарте, о горах, морях, водопадах и что там еще есть на твоем Сапфировом Острове…
Рорж между тем закончил спор.
– Страшней тебя бабы я не видал, – заявил он, – но не думай, что тебя нельзя сделать еще страшнее. Хочешь нос, как у меня? Будешь драться – получишь такой же. Двух глаз тебе тоже многовато. Если заорешь, я вырву один и скормлю его тебе, а потом и зубы повыдергаю, один за другим.
– Сделай это, Рорж, – заверещал Шагвелл. – Без зубов она станет совсем как моя старая матушка, а я всегда хотел поиметь старушку в задницу.
– Экий забавник, – хмыкнул Джейме. – Дай отгадаю: почему вы не хотите, чтобы она кричала? – И он сам закричал во всю глотку: – САПФИРЫ!
Рорж, изрыгая ругань, снова ударил его ногой по культе. Джейме взвыл, успев подумать напоследок: не знал, что на свете существует такая боль. Он не знал, сколько провалялся без сознания, но когда тьма выплюнула его обратно, рядом стояли Утсивок и сам Варго Хоут.
– Не шметь ее трогать, – вопил козел, брызгая слюной на Золло. – Она должна оштатьшя девичей, дурачье! Жа нее нам дадут мешок шапфиров! – С той ночи Хоут всегда ставил к пленникам часового.
Две ночи они провели в молчании, и наконец женщина набралась смелости спросить:
– Джейме, зачем ты тогда закричал?
– Зачем я закричал «сапфиры»? Пошевели мозгами, женщина. Разве кого-нибудь из них проняло бы, закричи я «насилуют»?
– Ты мог бы не кричать вовсе.
– На тебя и с носом-то смотреть тяжко – и потом, я хотел услышать, как козел скажет «шапфиры». Твое счастье, что я умею врать, – хмыкнул он. – Честный человек выложил бы всю правду о Сапфировом Острове.
– Все равно, благодарю тебя, сир.
Рука опять разболелась. Джейме скрипнул зубами.
– Ланнистеры всегда платят свои долги. Это тебе за реку и за камни, которые ты свалила на Робина Ригера.
