Героиня мира - Ли Танит (читать книги онлайн регистрации .txt) 📗
— Завион, вы не позволите мне пригласить вашу жену на променад?
И Фенсер, приветливо поглядев на меня, сказал:
— Сжалься над ним, ладно?
Я приняла приглашение. Я уже отметила, что каждый мужчина может пригласить любую из женщин, таков здешний обычай.
Цветник повел меня к парам, танцевавшим променад; двигался он изящно, легко и проворно, но что мне в этом толку, если он не желал брать на себя роль ведущего?
— Вы — самое соблазнительное существо на сегодняшнем балу, — сказал мне Цветник. — А вы видели жену губернатора? Похожа на неряшливо перевязанный сверток. Но придется хоть раз пригласить ее. Пожалейте меня опять, пообещайте в качестве вознаграждения еще один танец.
Фенсер сказал мне, как зовут этого человека и какое положение он занимает (какой-то высокий пост при губернаторе), а я, естественно, все позабыла. Мы стремительно скользили по залу, и я пообещала ему еще один танец, мысленно спрашивая себя, как мы справимся, если танец окажется из буйных, ведь по этому человеку не разберешь, что от меня требуется.
Когда он отвел меня обратно к стулу, на котором я сидела, Фенсера и след простыл, но сбившиеся в кучку дамы приняли меня как запропастившуюся сестру.
— Вашего мужа позвали не куда-нибудь, а в губернаторский уголок. — Эти слова произнесла золотоволосая женщина в полосатом платье. Сколько же на Китэ блондинок, я уже почти решила, что отстаю от моды.
— Но мы, девушки, должны сплотиться и дать отпор этим несносным мужчинам, — сказала вторая, в красновато-коричневом платье; среди завитков в ее прическе увядали живые цветы олеандра. — Уйти и бросить нас. Какая гнусность.
Они замахали веерами и остановились, лишь когда ветерок слегка растрепал им локоны.
Начали составлять пары для нового танца, и к нам потоком устремились мужчины. Вопреки воинственным своим речам блондинка в красновато-коричневом наряде первой умчалась прочь. Возле меня возник кавалер, он пригласил меня на галоп — танец, состоящий из небольшого количества фигур, но требующий обширного пространства.
Во время перерыва, когда возникла возможность поговорить, он воскликнул:
— Вы — самая изысканная дама в этом зале. Кто вас сопровождает?
— Мой супруг, — отвечала я.
— Супруг? Вы вышли замуж в младенчестве? Кто же этот счастливец?
Я сказала, кто. Он тут же повел себя иначе, проявляя почтительность.
При помощи умозаключений мне удалось кое в чем разобраться. Но понапрасну я оглядывалась, пока мы проносились в танце то в одну сторону, то в другую, высматривая Фенсера. Губернаторский уголок представлял собой нишу, где находились позолоченные сиденья с парчовой драпировкой, возле нее постоянно мелькали лакеи в ливреях, подходившие представиться господа, а платья дам, густо усыпанные блестками, играли вспышками огней, словно фейерверк.
В бальном зале и, вероятно, при дворе губернатора говорили на тулийском языке без примеси диалекта Китэ. (Впрочем, тулийский стал для меня домашним языком. Мы с Фенсером никогда не переходили на родную речь, хотя иной раз обменивались фразами на кронианском.)
— Губернатор сейчас вон там, — сказал мой партнер; мы пробирались сквозь пеструю толпу танцующих, юбки дам бились друг о друга с такой силой, что я подумала: сколько же блесток с них слетит. На моем платье не было ни одной. Мало-мальски приличная блестка стоила пятнадцать лильдов.
Я повернулась, и прядь чьих-то волос хлестнула меня по лбу.
— Извините, — выдохнула я, — мне хотелось бы присесть.
Он подвел меня к стулу, испугавшись, как бы мне не стало дурно. Я попросила его принести из буфетной вина со льдом.
Губернатор снова скрылся за частоколом из человеческих фигур. По залу проносились скользящие вихри, вспышки света. Я чувствовала себя не в своей тарелке. Мне понравилось танцевать с Фенсером, но все прочее давалось мне с трудом, я, как обычно, испытывала неловкость. Между мной и этим миром нет взаимосвязи; как и в случае с заказанными мною платьями, мы совершенно не подходим друг другу, несмотря на тщательно снятые мерки.
Да и что здесь, собственно, происходит? Интриги, пантомима, тайное собрание под прикрытием занавесей… недоступные покои мужской дипломатии. Или он встретил женщину, чье общество предпочитает моему? Эта мысль испугала меня. Раньше такое не приходило мне в голову, не в силу самомнения, а потому что все наши отношения, несмотря на многочисленные встряски, складывались правильно.
— Мадам, позвольте представиться, — проговорил мужской голос где-то у меня над головой.
Мне показалось, будто он отдается звоном у меня в ушах, такое в нем было полнозвучие и невероятная, но без труда сдерживаемая мощь. Тень упала на меня, закрыв целиком. Я подняла глаза и посмотрела ему в лицо, а он сказал:
— Я — Зулас Ретка.
Мне доводилось несколько раз встречать уроженцев Востока, в Дженчире, да и на Китэ. Но никогда еще мне не попадался человек, в котором черты жителей побережья Оксида сочетались бы с желтоватым цветом лица и маслянисто-черными волосами. А теперь я его увидела Поразительная картина. В ярком свете множества свечей он походил на идола из желтой бронзы — большие черные глаза, дымные смоляные брови и роскошная шевелюра — лавина волос, напоминающая извержение черных побегов плюща или другого крепкого, блестящего, неуемного растения.
На нем — одежда кроваво-красного цвета с воротом, богато расшитым золотой нитью, наподобие какого-нибудь женского платья. В ухе поблескивает золотая серьга. В этом наряде внешность его кажется еще более варварской; возможно, поэтому Ретка и сделал такой выбор.
Ретка уродлив: несмотря на высокий рост, его тело, покрытое наслоениями мускулов, отличается грубостью очертаний. А перекошенное лицо с неровными выбоинами, будто топором вырубали. Лишь глаза у него замечательные, и волосы великолепны.
Он протянул ко мне желтую бронзовую руку, приподнял мою и склонился над ней, не притрагиваясь. Он брил усы.
— Найти вас оказалось нетрудно, — сказал он. — Только такая жена и могла быть у Фенсера. Тончайший фарфор. Что ж, если вам угодно, пойдемте разыщем его.
Он загипнотизировал меня. Сама того не желая, я поднялась на ноги. Он взял меня под руку и повел сквозь толпу людей. Толпа расступилась перед ним как перед колоссом.
Облаченный в шелка, увешанный медалями губернатор сидел в кресле. Он шутил, смеясь и попивая вино в компании двух других мужчин, смотревшихся не менее броско. Губернатор был мелковат; впрочем, возможно, такое впечатление сложилось у меня из-за того, что я увидела губернатора вслед за тем, как оторвала взгляд от ослепляющего Ретки.
— Ах, Ретка, — сказал губернатор, глядя снизу вверх — так смотрит школьник на человека, вызывающего у него страх и восхищение. — Кого же ты привел к нам на сей раз?
— Самую красивую из всех дам в этом зале, — отвечал Ретка.
Губернатор лучезарно улыбнулся мне. Я сделала реверанс.
— Да-да, — проговорил губернатор, — обворожительна.
— Жена моего друга, Завиона.
— Ах, вот как, — сказал губернатор.
И тогда Ретка повел меня в глубину ниши, мимо губернатора и к выходу в коридор. Слуги с подносами сновали туда-сюда, на часах застыли, словно восковые фигуры, охранники. Я заметила распахнутую дверь в буфетную, там стоял Фенсер и беседовал с другими мужчинами.
Я подумала, что Ретка подзовет их или по крайней мере постарается привлечь внимание, но нет. Он повернулся ко мне и повел меня обратно, минуя (между прочим) губернатора, в бальный зал, где как раз составляли пары для двенадцатой в тот вечер тараски.
— Ну и болваны, — сказал Ретка, — пусть себе спорят, раз им этого хочется. А мы с вами будем танцевать.
Я хотела отказать ему, но не сумела выдумать подходящего предлога. Пожалуй, он не поймет меня.
Я почувствовала, как его гибкие руки крепко обхватили меня. А когда зазвучала музыка, поняла, что его тело, грубовато вылепленное, скользит в движении, как шелковый шнурок. Он оказался неподражаем в танце и уверенно вел меня за собой.
