Девятое кольцо, или Пестрая книга Арды - Аллор Ира (библиотека книг .TXT) 📗
Мощной волной Мелькора отбросило к стене, на мгновение оглушив, а в следующий же миг, открыв глаза, он увидел синий в черноту смерч, взвившийся над обликом Манвэ.
Всепожирающая черная воронка, метнувшись в замкнутом пространстве, рванулась наружу – затрещали ставни, и окно вместе с куском стены вылетело с грохотом, подняв облако каменно-стеклянной крошки.
Стихия, вырвавшаяся из узды… Штормовые ветра, грозившие гибелью кораблям, показались бы мягким бризом рядом с неукротимым ураганом, обрушившимся с оглушительным воем на Блаженные земли. С сотворения своего, вскипавшего вулканами и вздыбленного рождающимися горами, не видела Арда подобного. Воздушная волна захлестнула побережье, сметая все на своем пути…
Ревущий смерч завис над океаном, словно изготовившись к прыжку, втянул в себя бездну воды и рванулся вверх, в высшие слои воздуха. В свирепых, мощных, отливающих вороненой сталью росчерках метались, змеясь подобно трещинам, молнии и смутно мерцали, будто готовые сорваться с небосвода, звезды.
Ульмо и Ирмо вместе с майар ворвались в комнату, с каким-то благоговейным страхом взирая на выбитое окно и в клочья разнесенную обстановку. Мелькор, держась за уцелевшую стену, стряхнул с себя осколки стекла и, шатаясь, подошел к неподвижным обликам, скрученным судорогой. Эонвэ и Златоокий ринулись к ним и в ужасе отшатнулись – тела были безжизненны, как мраморные статуи. Златоокий закрыл лицо руками, Эонвэ обнял его за плечи, широко раскрытыми глазами глядя в почерневшее небо.
Рев бури стихал, удаляясь, ураган словно выпил большую часть воздуха и большинство звуков вместе с ним. Гроза растекалась в небе Валинора, черным плащом затянув небо.
Валар растерянно переглянулись. Стихия, лишенная управления, ничем и никем не сдерживаемая, внушала страх. И что в ней могло оставаться от Повелителя Арды?
– Надо что-то сделать, – сдавленно прошептал Ирмо.
– Как-то дозваться, вернуть, – пробормотал Ульмо. – Это же гибель…
– Ярость вплоть до нежелания быть, – проговорил Мелькор. – Его сейчас ничто не удержит. Я знаю, как это…
– Надо помочь им вернуться! – срывающимся голосом воскликнул Ирмо.
– Можно попытаться – но это его битва. Вот это, наверное, и называется – выйти из себя, – невесело усмехнулся Черный Вала.
Ульмо развел руками:
– А я вот почти все время пребываю в стихийном облике – и никаких бурь…
– Накопилось, – мрачно заявил Ирмо, – сорвался… Надо все же дотянуться до них.
Мастер Грез коснулся холодной, как лед, руки Манвэ, Мелькор положил голову Варды к себе на колени, Ульмо присоединился к ним. Майар столпились в дверях, готовые помочь – если смогут.
Бешеный ураган, в котором почти угасли остатки того, что было – Айну Манвэ, Повелителем Ветров, с диким упорством сверлил небо – единственная мысль была словом – «Варда», и она не давала сознанию окончательно раствориться в безумном полете. Он звал ее, пытаясь уловить хоть тень присутствия, яростно взрывая воздушные слои, надеясь уловить хотя бы след. Небо расползалось рваными клочьями, вокруг сгущалась мгла, а черно-синяя стальная стрела смерча неслась вперед. Ничто обступило, как мутно-тяжелые стены, – сжимая, толкая обратно, но это лишь прибавило злости, бездумная, дикая стихия рвалась дальше, и лишь в сердце клокочущей бури бился, как нить пульса, призыв: «Варда!»
Еще один свирепый, беспощадный к себе и к окружающему пространству рывок – и словно лопнула клейкая, прочная паутина, разлезлась, как гнилая ветошь, повеяло неясной прохладой, и из клочьев удушливо-серой мглы проступила Тьма. Безграничная Тьма, тихая, как лесное озеро, и в ней был свет, не смешивающийся с ней и не изгоняющий ее, – бесчисленные искры сверкали, маня. Он был ослеплен и оглушен, буря, которой он стал, стихала, и сквозь вой ветра начали проступать контуры музыки – удивительно гармоничной, глубокой и – знакомой. Влекущей и мощной, нежной и сильной, – ему показалось, что она наполняет его, он сам превращается в эту музыку, и надо сделать лишь шаг. Эти россыпи неведомых звезд – что это? Звезды… небо… Варда! Неужели он чуть не забыл?! Растерянно озираясь, смятенный и подавленный самодостаточной, гордой красотой, он звал, пытаясь дотянуться, услышать, найти.
– Варда! Звездочка моя… – Показалось, что не найти ее среди бесчисленных светил, что стала она одним из них, ибо это ей пристало. И какая из искр носит имя Элберет, и помнит ли она время, когда была Королевой Амана…
«Неужели так – уходят? Она смогла? Оставила… Что ей наговорил Эру?! – Бессильная злость перехватила горло. – Все разнесу, но ее найду. А когда до Тебя, Единый, доберусь!!!..»
– Варда! – В этот отчаянный зов он вложил весь остаток сил, осколки яростной мощи смерча.
– Манвэ? – еле слышно, как шелест тонких серебряных пластин, донесся до него отклик. Или ему лишь чудится – здесь, где не смешиваются Свет и Тьма, наверное, может быть все…
– Манвэ? – Слабый, почти невнятный шепот – даже слух Айну еле различал его в перезвоне звездных вихрей. – Манвэ, где ты? – Теперь ему ясно слышались растерянность и тревога, и голос был – ее, он не мог ошибиться.
– Варда! Где ты?
– Не знаю… Я почти ничего не вижу. Мне страшно… Пусто…
– Я найду, только не уходи, не умолкай. И не бойся ничего.
Он смутно уловил ее присутствие – где-то на грани бездонной светотьмы и клубящегося Ничто. Двигаться было трудно, его покидали последние силы. Хотелось сказать ей что-то очень нежное, ласковое, успокоить, но слова стыли в горле, бархатная вечность смотрела бессчетными глазами, проникая в глубь заплутавшей, потрясенной души, и все в нем замирало под этим отрешенным и ясным взглядом…
– Манвэ… Я чувствую твое присутствие, просто – нет сил дотянуться до тебя…
В это мгновение он скорее ощутил, чем увидел ее – легкий мерцающий клочок тумана, и в нем – смутные очертания, скорее отблеск жеста или движения.
– Манвэ… – тихо-тихо, – не оставляй меня, пожалуйста…
– Что ты! Что с тобой, я же пришел, ты видишь меня?
– Вихрь, отблески молний – это ты? Это ты, я знаю… – Туман качнулся в его сторону.
Он сделал еще одно движение, и сине-стальные штрихи сплелись с мерцающими нитями. На мгновение им показалось, что ничего вокруг нет и их самих нет – только серебряная игла пронзившего насквозь болезненного счастья…
Сколько прошло времени, они не знали, – да и было ли там время? Ненужный вопрос. Они очнулись вновь – и молчали. Им показалось, что даже музыка смолкла – только звенящая тишина.
– Манвэ… – прошептала Варда. – Ты видишь?
– Варда. – Голос не повиновался ему. – Это – Эа? Он выговорил это слово, бывшее музыкой и цветом, прикосновением и полетом, и замолчал, не в силах добавить еще хоть что-то. Как он жил, не зная… ничего не зная, – как он был слеп… Все, что он помнил, и видел, и знал – Чертоги Творца и Арда, – было крошечной бусинкой в безбрежном пространстве, и он всю жизнь провел в ее сияющей скорлупе… Как больно…
– Милый, любимый, прости, прости, пожалуйста, я лишь хотела… – Горячий, срывающийся шепот донесся до него словно издалека. – Нет, не говори ничего, я знаю, ты не простишь, я лгала тебе – всю жизнь, еще до Песни, ты верил мне, а я не могла сказать, я боялась… Прости, прошу тебя, я не могу без тебя… – Голос ее сорвался, задрожав.
– Ты – видела? И это то, о чем говорил Мелькор? «Я не хочу для тебя украшений Мелькора. Это мой дом и…» – вспомнился их полугодичной давности разговор.
– Как я мог не видеть этого? – растерянно прошептал Манвэ. – За что Он ослепил меня?
«Слишком много ты видишь… Да не увидишь ничего, кроме Тьмы…» – Зрячие окровавленные глазницы, в которых еще мгновение назад светились звезды… Какая боль – и какая жалкая игрушка по сравнению с ней клятый обруч…
– Прости… Умоляю – я не хотела! Я тоже верила, что это иллюзия, наваждения, что отсюда идет лишь зло, я же верила Ему, верила, тогда – верила… – Варда безудержно разрыдалась. – Я не хотела, чтобы ты сомневался – раз нельзя это видеть… Я не могла себе представить, что можно пойти против Эру… Я… хотела уберечь тебя, Он сказал, что ты погибнешь… А теперь… Любимый, прости, умоляю, можешь презирать меня…
