Башня над пропастью - Ирвин Ян (читаем книги .TXT) 📗
Шум на минуту затих, и Лиан услышал конец фразы:
— …я это сделал!
Пока Тензор спал, Лиан взял его свиток. Это был длинный документ, написанный бисерным почерком на языке аркимов. Юноша еще мало знал этот язык и поэтому не мог расшифровать свиток, но узнавал отдельные слова. Были тут и рисунки: большие арки и прочие детали с украшениями разной формы и размеров какой-то непонятной конструкции. И несколько раз в тексте встречалось слово, которое, как Лиан решил, означало «врата».
Итак, Тензор узнал секрет врат — это портал, связывающий одно место с другим. Или ему казалось, что узнал. Путь к бегству! Возможно (как в душе надеялся Лиан), с их помощью можно будет попасть обратно на Мельдорин, не мучаясь в Сухом Море.
Вдруг Лиан застыл, почувствовав, что за спиной у него стоят.
— Да, это врата, — сказал Тензор. — А почему ты удивляешься — ведь о них было столько разговоров. Принцип прост, но удастся ли мне их сделать? И будут ли они работать?
Его перебил голос, донесшийся сквозь единственную щель высоко в стене:
— Тензор! Тензор! Нас преследуют. — Тензор улыбнулся.
— Преследуют? — повторил он, притворяясь удивленным. — И кто же?
— Неизвестно. Они идут с юга.
— Видишь, как низко мы пали? — обратился Тензор к Лиану. — Несколько одиноких путников, наверняка изжаждавшихся, изголодавшихся и изможденных переходом, — а мы трясемся от страха! Нечего со мной советоваться! — закричал он через стену. — Я отрекся от вас, я больше не ваш предводитель.
После этого никаких звуков снаружи не доносилось.
Тензор занялся изготовлением врат, а Лиан с удивлением наблюдал за ним. В дело шли подручные материалы: арким использовал камни, которые отковыривал от стен своего кабинета, искал в комнатах металлические предметы, сам изготавливал инструменты. Он изменял первоначальный проект в зависимости от того, что попадалось под руку. У Тензора была поразительная сноровка и чувство материала, и по-видимому, работа доставляла ему удовольствие.
Врата в форме павильона с семью стройными каменными колоннами, поддерживающими металлический купол, сделанные Тензором, выглядели просто и изящно. Они были красивы, но им не хватало симметрии — характерная черта для архитектуры аркимов.
Вначале Лиан просто сидел, глядя, как работает Тензор, но потом его заворожил процесс, и он начал задавать вопросы и выдвигать предложения. Вскоре Лиан был полностью захвачен идеями Тензора и сознанием, что то, что ему само идет в руки, не снилось ни одному летописцу.
Он постоянно расспрашивал Тензора о языке и сказаниях аркимов, и тот охотно отвечал. У Лиана была определенная цель: он собирался сделать перевод «Аркимских Сказаний» и посвятить его памяти Шазмака. Ведь Лиан был мастером-летописцем, для которого Сказания — профессия, а их язык — хлеб насущный.
«Я почти так же развращен, как Тензор, — подумал Лиан. — Что бы подумала обо мне Карана?» Эта мысль на некоторое время отрезвила его. Той ночью ему снились горькие сны о девушке, но утром он очнулся и осознал реальность. Карана потеряна, а Тензор рядом.
В один из дней Тензор неожиданно поднялся, вытер грязные руки, отступил назад и оглядел свои врата.
— Они закончены, — сказал арким. — Они хороши. Они готовы, и я тоже. — Он повернулся к Лиану: — А скоро я использую тебя для той цели, ради которой тащил за собой. Тогда мы посмотрим, кто более велик.
37
Неожиданная встреча
Мужчина приглушенно вскрикнул от ужаса. Он не мог говорить, потому что лежал на животе и рот был забит грязью.
Затем заговорила женщина, и в голосе ее звучал смех.
— Оставь его, Карана. Мы теперь по одну сторону.
Карана вздрогнула. Голос был знакомый, но она не могла вспомнить, кому он принадлежит. Опознав в своей жертве Мендарка, она спрятала нож и слезла с его спины. Она даже протянула руку и помогла Магистру подняться, хотя и с явной неприязнью, а потом демонстративно вытерла руку о свои штаны. К ней вернулись старые воспоминания об ужасном времени перед Тайным Советом.
— Ты дурак, Оссейон! — бушевал Мендарк, сплевывая грязь. — Ты что, и мозгов, и глаз лишился вместе с пальцем?
Обе стороны были так изумлены при виде друг друга, что долго не находили слов. Наконец Таллия пожала руку Шанду.
— Какая приятная встреча! — сказала она. — Правда, ты кошмарно выглядишь.
Шанд очень похудел, а загорелая кожа была желтоватого оттенка.
— Я болел, — ответил он слабым голосом и, выронив нож, опустился на землю.
— Шанд! — воскликнула Карана, падая возле него на колени. Таллия тоже склонилась над ним.
— Все в порядке, — сказал он, не в силах поднять голову с травы. — У меня несколько недель колики. Думал, я здесь умру.
— У меня есть хорошее лекарство, — заявила Таллия и начала рыться в рюкзаке. — К утру будешь готов карабкаться по горам.
Таллия смешала в кружке разные порошки и, долив водой, дала выпить Шанду. Он выпил содержимое одним глотком.
— Ну и гадость — почти как моя вода!
— Так и должно быть. Зато так хорошо тебя «запечатает», что будешь по нужде со штопором ходить. — Она весело засмеялась. — Значит, вот что ты замышлял, Шанд, в ту ночь в Туллине, когда познакомил меня с Пендером. А я-то гадала!
— Я и не думал тогда, что в конце концов попаду сюда, — ответил Шанд. — От Туллина до Катадзы долгий путь, но я рад, что по крайней мере встретил тебя. Однако мы расскажем друг другу наши истории позже, а сейчас хорошая еда — это то, что нам нужно, да побольше.
Таллия подошла к Каране, стоявшей в одиночестве. Та протянула руку, и, пожав ее, Таллия обняла девушку, к удивлению последней.
— Я оставила тебя в Тайном Совете, — сказала Таллия. — Нужно было позаботиться о многих, и я не могла тебя унести. А когда вернулась, ты уже исчезла. У меня все время было чувство вины.
— Твоя задача заключалась в том, чтобы доставить живых в безопасное место, а тебе не удалось даже это. Не понимаю, почему ты должна чувствовать себя виноватой из-за мертвых, — подал голос Мендарк, все еще сердитый.
— И тем не менее мне стыдно, — продолжала Таллия, отмахнувшись от Мендарка.
— Я тебя не виню, — ответила Карана. — Все вышло наилучшим для меня образом. А теперь я положительно умираю от голода.
— У нас есть еда, — сообщил Мендарк, все еще смотревший на Шанда с изумлением, а на Карану — с враждебностью.
— Так давайте же ее! — вскричала она. — Последние два дня мы ели только ящериц.
— А вот мой друг Оссейон, — представила Таллия. Оссейон радостно улыбнулся Каране.
— Я много раз слышал твою историю, Карана. Я очень рад.
Она робко протянула руку, которая тут же исчезла в огромной четырехпалой лапе. Однако, к удивлению Караны, пожатие было очень осторожным.
— Я капитан стражи Мендарка, — сказал Оссейон. — Я защищаю его от тех, кто прячется с ножами за камнями. Сегодня я потерял свою работу. — И он тихо, от души рассмеялся. — А ты очень быстрая. Думаю, мы подружимся с тобой.
Карана тоже так думала. Про себя она решила, что Оссейон ей нравится больше всех. Они последовали за Шандом в лагерь, разбитый под деревьями, которые защищали его от ветра. Карана мешала угли в очаге, сложенном из камней, пока Таллия доставала из сумки остатки съестного. Женщины нарезали еду в горшок, а Оссейон наполнил два сосуда поменьше водой из ручья.
Мендарк все еще не мог оправиться от нападения Караны. Когда она приставила нож к его горлу, он познал такой страх, какой ему не доводилось ощущать целые столетия. И, что еще хуже, его видели в таком состоянии. Он не мог оставить это безнаказанным.
— Сразу видно, что Карана из Готрима, — громко сказал он, когда девушка, подцепив кусочек сырого лука, ела его с ножа. — У нее манеры как у конюха.
Воцарилась мертвая тишина. Взгляды Мендарка и Караны скрестились над костром, и она швырнула горшок со всем содержимым ему в лицо. Если бы он не увернулся, она бы вышибла ему зубы. Карана бросилась в темноту ночи. Мендарк слишком поздно вспомнил их первую встречу, когда попытался отнять у Караны Зеркало. В тот раз девушка почувствовала, что он собирается сделать, даже раньше, чем он сам это понял, и мгновенно среагировала.
