Восхождение тени - Уильямс Тэд (лучшие книги без регистрации .TXT) 📗
Что-то большое воздвиглось теперь перед ним, закрывая свет факелов. Яшма наклонился и тюкнул дроу, лежащего у них под ногами, обухом своей кирки. Вансен почувствовал, как тот обмяк, но почти всё его внимание было приковано к громаде перед ним – эттину. Рокочущий рык твари сотряс его кости. Вансен ахнул топором точно по голове чудища, когда оно потянулось к Яшме, но топор отскочил от покрытой твёрдым панцирем башки, не причинив видимого вреда. Эттин же, не обращая на капитана никакого внимания, сгрёб своими медвежьими лапищами Яшму, поднял в воздух и потащил его в пасть. Вансен вцепился в громадные ручищи, но монстр оттолкнул его – отшвырнул, как ребёнок куклу – мужчина ударился о стену туннеля и беспомощно сполз на пол. Пока он пытался подняться, чтобы помочь Яшме, вспышка света и разошедшийся эхом грохот превратили подземный ход в расколовший череп вдребезги белый день – миг ярчайшего света и резкого, отозвавшегося в теле болью звука, как будто две гигантские ладони хлопнули у него над ухом – и это было последнее, что Феррас Вансен запомнил.
«И тысяче художников не написать подобного кошмара», - думал Мэтт Тинрайт, съёжившись в дверном проёме. И тысяче поэтов, будь каждый хоть в тысячу раз талантливее его самого, не изобразить всего этого ужаса.
Враг напал на Южный Предел.
Множество зданий вокруг Ярмарочной площади полыхали, но никто не пытался потушить их. Со своего места поэт видел не меньше дюжины лежащих тел с торчащими в спинах стрелами. Всё вокруг было в дыму, но он чувствовал в воздухе и другой, незнакомый, запах, сладковатый и тошнотворный, как вонь гниющего мяса. От него жгло глаза, а в горле и груди саднило.
Десятки странных фигур в доспехах продолжали посылать на площадь стрелы с верхушек огромных шипастых чёрных стволов, протянувшихся над водой и стеной. Другие захватчики уже спустились по верёвкам и зарезали множество злополучных жителей, пока Дарстину Кроуэллу и его солдатам не удалось отбросить их назад. На всей площади небольшими группками бились теперь люди и чудовища, разя друг друга в странной, практически полной тишине: даже вопли раненых и умирающих казались едва слышными, будто дым, висящий в воздухе, глушил звуки как вата.
Хендон Толли собственной персоной тоже был там, на площади, и дрался отчаянно, его чёрное сюрко с красным вепрем было хорошо заметно издалека, а чёрный плюмаж на шлеме развевался, сам похожий на струйку дыма. Лорд-протектор замка на мощном боевом коне, привстав на стременах, размахивал мечом и выкрикивал команды своим бойцам, метавшимся вокруг в хаосе битвы.
Они оттеснили большую часть нападающих обратно в тень исполинских колючек, всё удлиняющуюся по мере того, как солнце тонуло за западными стенами, но не могли заставить кваров отступить – а меж тем всё больше воинов-фаэри спешило по шипастым мостам с материка.
Ещё один тонкий вскрик раздался из толпы обитателей замка, которые, как и Тинрайт, стремились убраться подальше от сражения. Кто-то грузный на могучем боевом скакуне примчался, лязгая металлом, на площадь, ведя за собой новый отряд – в карминно-золотых доспехах и чепраках Лэндсендов. Это был Авин Броун, поднявшийся в битву несмотря на болезнь и возраст, – с бородой до середины груди, в своей круглой кирасе чем-то напоминающий чайник. Старик пробивал себе путь старинным двуручным мечом, врываясь со своим отрядом в группу фаэри, окруживших Хэндона Толли, заставляя врагов дрогнуть и разбежаться. Кое-кто из жителей встретил их одобрительными криками.
И всё же, ясно было – потуги защитников отбиться тщетны. Тинрайт понимал, что сейчас должен бы сражаться, но у него не было оружия – да он и не умел управляться с ним. И вообще был напуган донельзя.
«Я поэт! И трус – я ничего не знаю о войнах! Мне вообще не надо было сюда возвращаться!» Но Элан М'Кори и его мать, убегая в безопасный внутренний круг, бросили всё, включая и деньги, которые Мэтт им оставил – деньги, которые Тинрайт не мог позволить себе потерять. «А теперь пропаду, считай, ни за грош – за кошель всего-то с парой морских звёзд! Ну почему я не родился богачом?..»
Сумеречные воины продолжали сыпаться с громадных чёрных стволов, будто жуки из подгнившего бревна. Мгновение казалось, что всё прибывающие квары задавят две жалких сотни защитников Южного Предела числом, но в чём бы ни обвиняли Хендона Толли, а трусом он не был: вместе с несколькими своими людьми он сдерживал нападавших, пока лорд-констебль Беркан Худ собрал оставшихся солдат в некое подобие отряда и возглавил организованное отступление через площадь – они шли, подняв щиты, так что стрелы фаэри отскакивали, не причиняя вреда.
– Отходим! – донёсся приглушённый голос Броуна. – Отходим к Врановым воротам!
Кое-кто из жителей, которых битва застала на Ярмарочной площади, сообразил, к чему идёт дело, и бросился бежать по окаймляющим её галереям, побуждая всех, кто там прятался, припустить за ними: скорее – к мосту на Торговой улице, а затем и во внутреннюю крепость, прежде чем стража захлопнет и запрёт ворота.
«Да возможно ли? – сердце у Тинрайта сделалось тяжёлым, как кусок свинца. – Они сдают весь внешний круг?»
Спустя ещё секунду до него дошло, что если он не поторопится, то его сдадут врагу вместе с этим самым кругом. Колоннада с его стороны площади была забита брошенными телегами и прочим барахлом, позабытым в панике бегства, подхлёстнутой начавшимся боем; у Тинрайта не оставалось иного выхода, кроме как закрыть голову руками и мчаться со всех ног по открытой мостовой, каждый миг ожидая злого укуса смертоносной стрелы.
Несколько их, промахнувшись, щёлкнули по камням совсем рядом, но поэт уже нырнул в толпу у моста под прикрытие повозки, которую какой-то дурак пытался втащить за собой – а солдаты с руганью пихали обратно. Ненадолго защищённый её тряпичной громоздкой тушей, Мэтт Тинрайт вместе с ошалелой толпой стал продавливать себе дорогу на мост на Торговой улице – и на холм, к воротам в замок, – так плотно зажатый телами со всех сторон, что мог почувствовать резкий, отвратительный запах человеческого страха.
Глава 25
В Сон
«Говорят, что фаэри, именуемые Бессонными, выходят в мир только по ночам, и что они крадут сны смертных, поелику собственных не имеют. Говорят также ещё, что Бессонные держат призраки смертных, отошедших без молитвы тригоната, вместо своры псов и выезжают с ними на охоту».
Тёмное облако заглотило уже приличный кус неба над рекой, когда Баррик увидел первые мосты через Блёклую – признаки приближения к городу. Сперва он даже не понял, что эти бесформенные груды – мосты, поскольку более всего они напоминали обломки скал, обтёсанные одной лишь природой и шлифованные водой да ветром. Изучив город подольше, принц пришёл к выводу, что Бессонные возвели их такими по некой своей прихоти: и самые упорядоченные строения в городе выглядели будто случайные нагромождения, в каких и одну прямую линию отыщешь едва ли.
На Блёклой движение тоже оживилось, хотя все лодки и корабли, виденные ими, и маленькие, и большие, управляемые серокожими Бессонными или безголовыми блемми – такими же, как тот, который ворочал веслами на их собственном судне, – проскальзывали мимо в гробовой тишине. Однако не вызывало сомнений, что пассажиры других судов замечали Баррика и Пика: даже самые последние оборванцы из рыбаков глядели на Живущих-под-солнцем так, словно в жизни не встречали ничего диковиннее и отвратнее.
– Почему они так на нас смотрят? – шёпотом спросил принц. – Будто они нас ненавидят?
Пик пожал плечами и потянулся за борт – зачерпнуть чашей воды для своего хозяина.
– Ну да, они не любят таких, как мы.
– Но ты же говорил, что много наших тут держат как слуг.
– Это верно. У хозяина таких много. И не все из них виммуаи. Некоторые родились в солнечных землях, как ты и я.
