Каменное эхо - Имранов Андрей Вадимович (первая книга .TXT) 📗
— Наконец-то, — сказал Урсай. — Кстати, ты был прав, я немного солгал. Ее кровь недолго сохраняет свои свойства, и заморозка не помогает. Если бы ты не активировал узор, мне пришлось бы оставить ее в живых. Впрочем, в конечном счете это ничем бы не помогло ни тебе, ни ей. Ты сделал правильный выбор.
Я скрипнул зубами. Круги вокруг Урсая начали медленно вращаться, кроме того, стала отчетливо видна сеть линий, соединявших наши узоры. Где же я слышал это имя…
— Этот Оштон, — спросил я, — случайно не Оштон Кровавый Мешок?
— Теперь его зовут Оштон Костяная Рука, — хмыкнул Урсай, — вы, никак, знакомы?
— Заочно, — сказал я, лихорадочно вороша память, — в книжке одной прочитал. «Бандитский Джубан» называется. Рекомендую, интересная книжка. — И заорал во всю глотку: — Оштон! Лапу на бочку!
— Зря глотку надрываешь, я его хорошо знаю, будь даже он тебе отец родной и то бы ухом не повел, — спокойно заметил Урсай, но тут его спокойствие дало трещину, потому что Оштон уже был здесь.
— Чего базлаешь? — спросил он мрачно, воткнув острие своего взгляда аккурат мне в переносицу.
— Оштон, выйди вон! — рявкнул Урсай.
— Не штани, возила, — сказал я как можно более развязным тоном, — дед в яме, натурально. Видишь — в круге торчит, и выйти из него ему не шуршит. Только картинки рисовать да мух глотать.
— Оштон, ты был мне полезен, и я не хочу тебя убивать. Но если ты сейчас же не выйдешь, мне придется это сделать, — сказал Урсай своим самым страшным голосом. Хоть он и был направлен не против меня, но мне все равно стало жутко, как всегда. Однако бандит только усмехнулся.
— Я не возила; я лешак. И впрямь в яме, по ходу.
— Дед карачун копает, — быстро сказал я, надеясь, что правильно вспоминал всего лишь однажды просмотренный наискосок словарик бандитского языка, — тебе, мне, всем. Песок на свист! Шар видишь — сбей пером. Карачун деда хватит, а нам — откинется.
— Он врет! — выкрикнул Урсай. Светящиеся круги вращались уже довольно быстро, узоры на них сливались в сплошную линию. Когда круги наберут некоторую скорость, заклинание начнет действовать, и остановить его, пожалуй, будет проблематично. Урсай же продолжал убеждать бандита: — Я и в самом деле не могу сейчас ничего сделать, но в остальном — он врет! Мое заклинание убьет его и эту девушку, вот он и задергался. Так и быть, я прощаю тебе неповиновение, но если ты, сволочь, нарушишь мое заклинание, живым тебе не быть.
— Шорох обоснуй? — Оштон посмотрел на меня.
— Светляки деда обложили вглухую, вышак ему копают. Сам сечешь — из малины его выкурили. Дед шандец греет, крохалям лес обломится, а он — верхами.
Оштон почесал затылок:
— Не силен я по фене, говорю ж, лешак. Ты… того, нормальным языком скажи.
— За ним, — я кивнул на Урсая, — светляки гоняются, скоро на зуб кинут… тьфу, шрат, въелось… прищучат скоро, короче.
— Это я понял, — отмахнулся Оштон, — че он задумал-то?
— Прошлое изменить, — честно ответил я, — сделать так, чтобы в Последней Битве победил Проклятый Принц.
Оштон бросил удивленный взгляд на Урсая:
— А он может?
Я кивнул. Оштон пожал плечами.
— Его право.
— Но это же означает, что все умрут! — воскликнул я в удивлении. — И ты тоже!
— А ты что, собрался жить вечно? — Оштон хмыкнул и развернулся к выходу. Урсай расхохотался.
— Благодарю тебя, мой друг! Каюсь, я недооценивал тебя раньше. Клянусь, я этого не забуду!
Оштон резко обернулся.
— А хоть бы и забыл, мне не жалко! — И, смотря на меня: — Какой шар?
— А? — спросил я, хлопая глазами.
— Какой шар сбить? — спросил Оштон спокойно. — Тот, что ближе ко мне или к тебе?
— Любой, — быстро ответил я. Если я правильно понимаю их назначение, то… а впрочем, неважно, потому что нож уже рассекал воздух под отчаянный вопль Урсая. Клинок воткнулся под шар, я на мгновение испугался, что Оштон промахнулся, но тут же понял, что он перебил ножом деревянную стойку. Шар покачнулся, с глухим звоном упал на пол и покатился в сторону, окутываясь облачками синих искр при пересечении каждой линии узора. Урсай замолчал и принялся лихорадочно водить руками, бормотать — похоже, готовил какое-то заклинание. Я присмотрелся к вращающимся кругам — по ним уже не было видно, что они вращаются. Интересно, как скоро они наберут необходимую скорость? Если Урсай успеет остановить процесс, у нас будут проблемы. Может, сказать Оштону, чтобы…
И тут мир залило ослепительным светом. Я заорал, зажмурившись и закрыв лицо руками, но свет не стал от этого слабее. Что случилось? Урсай успел? Или наоборот? Свет поблек, затем ослаб и пропал совсем. Я замолчал и прислушался. Тишина. Негромкие поскребывания и посапывания не в счет.
— Опа, — сказал чей-то голос, вроде Оштона, — темно.
Я открыл глаза. И впрямь темно. Если только у меня с глазами все в порядке… Я похолодел и попытался создать свет — не получилось. Проклятие! Я ослеп?
— Где-то у меня тут… — сказал тот же голос, прозвучали какие-то скребущие звуки, затем в темноте вдруг затеплился огонек. Самый обычный огонек самой обычной маленькой масляной лампы. Мерцающий свет выхватил из темноты лицо Оштона.
— Эй, паря, ты тут? — спросил он. — Что с сударем Виром?
«О ком это он?» — удивился я про себя, но не переспросил — я пытался понять, почему не получается создать Объемный Свет. Такое впечатление, что все работает, только вот вся энергия куда-то делась. А может… Я зачерпнул энергию из канала Тьмы и направил ее в заклинание. Яркий свет тут же залил помещение, высветив жмурящегося Оштона с лампой-коптилкой в руке, лежащую на полу и истекающую кровью Ирси и недвижимо замершую фигурку подростка, очень похожую на обычную гипсовую статую, благодаря снежно-белому цвету. Я быстро глянул вокруг истинным зрением, отметил отсутствие посторонних заклинаний и бросился к девушке. Попытался вспомнить подходящее заклинание, но в голове была сплошная каша, так что я просто скинул куртку, оторвал от нее рукава и обмотал ими запястья девушке.
— На, — произнес голос сзади, я вскинулся, разворачиваясь, с приготовленной Цепью Молний, но это всего лишь Оштон протягивал мне что-то, свисающее из руки.
— Ремнем перетяни, — сказал он, — тряпками, вишь ты, не остановишь — истечет.
Я молча взял ремень, Оштон осторожно отодвинулся.
— Что, — сказал он, наблюдая, как я накладываю жгут, — Вир-то неужель и впрямь собирался сделать так, чтобы Проклятый победил?
— Да, — сказал я, переворачивая Ирси на спину и с удивлением отмечая странный рисунок на ее теле, — он и помолодел-то оттого, что попытался в прошлое отправиться, но поначалу у него не вышло.
— Ишь ты, — сказал Оштон и принялся что-то шептать. Я обернулся и с удивлением увидел, что бандит молится — неумело, но истово. Я покачал головой и продолжил свое занятие. Кровь я остановил быстро, потом припомнилось и заживляющее заклятие. Пришлось снова черпнуть из канала. Пожалуй, не стоит тут задерживаться — если я правильно понял происходящее и если Урсай не врал, то нахожусь я, скорее всего, на лишенном стихийной магии Амаре и светляки, вполне возможно, мои операции с Тьмой уже засекли.
Все. Заклинание сделало свое дело, превратив глубокие кровоточащие раны в два серых рубца. Я быстро снял ремни, приложил ухо к груди девушки и облегченно перевел дух — сердце билось. Поднес ладонь к ноздрям — дышит. Ну, уже хорошо. Что же это за узор на теле и когда он появился? Когда Оштон только внес ее, ничего такого не было, точно помню. Я присмотрелся. Рисунок представлял собой две ломаные полосы синего цвета шириной в два пальца, тянущиеся от лона к груди, где они делали спираль, окружая сосок, и заканчивались прямо под ним. Я дотронулся до полосы — похоже на шерсть. Нагнулся, раздвинул волоски — вот бесовщина, и в самом деле шерсть. Волоски синего цвета густо росли прямо из кожи. Я вздохнул и решил не ломать пока голову. Ну шерсть и шерсть, подумаешь. Как бы девушку в чувство привести?
