В тени пророчества. Дилогия (СИ) - Кусков Сергей Анатольевич (е книги TXT) 📗
Да, они уничтожат весь мир. В воздух взлетит облако пыли, которое охватит всю землю, не давая благодатным солнечным лучам пробиться сквозь него. Наступит ядерная зима. Поднимется радиационный фон. Но пройдет десяток лет, и пыль осядет, радиация уменьшится. И тогда на поверхность поднимутся люди. Те люди, которые находятся в убежищах, метро, на специальных базах и в подземных городах. Если выживут. Их будет не много, всего около полумиллиона. Полмиллиона избранных, менее чем шестисотая часть населения страны! Они будут отстраивать жизнь заново, если не скатятся до уровня дикарей.
А другие…
А шесть миллиардов(!) других людей погибнут.
Так называемый ядерный чемоданчик, на самом деле мощное электронное средство связи, было включено. Все коды доступа введены. Сати сидел и смотрел, не решаясь повернуть рычажок, в простонародье именуемый «красной кнопкой». Перед ним сидели члены политбюро, из выживших после того взрыва, диверсии в начале войны. Министры. Военные. Иваньков. Все молчали. Все понимали, что подписывают миру, и себе в том числе, смертный приговор. Возле входа в пещеру, то есть бункер, стояли дисциплинированные автоматчики спецроты КГБ. Да, руки у них мелко дрожали, но Сати знал, они уничтожат любого, кто попробует просто подойти к нему в этот момент.
Вдруг дверь бункера медленно отворилась. На пороге появился главком, маршал Тихомиров. Вместо убеленного сединами, но гордого военного перед ними стоял глубокий сломленный сутулый старик, испещренный морщинами.
— Смоленск пал. Центральной группы войск не существует. — Его голос, скорее напоминающий шепот мертвеца, вылезающего из могилы, был единственным звуком, прозвучавшим в этом бункере за последние несколько часов. Затем старик потянул табельный пистолет, висевший у него на поясе. Автоматчики напряглись, взяв его на мушку. Но маршал медленно развернулся и зашел за угол, уходя из зоны прямой видимости.
Через минуту сквозь открытую дверь бункера прогремел хлопок, перекрывший своим звуком на несколько мгновений гул взрывающихся на поверхности бомб.
Сати потянулся и повернул в сторону оба рычажка, одновременное нажатие которых активирует электронную систему связи с кучей ракетных шахт, расположенных на всей территории необъятной Сибири, Урала, Дальнего Востока и Средней Азии. А также на платформах медленно перемещающихся по стране железнодорожных составов. Посылает сигнал на советские подводные корабли, находящиеся на глубине в водах, близких к территории противника. Главного противника. Система надежная, даже сверхнадежная. Единственная вещь в этой стране, на которую по настоящему хватило денег.
— Сколько у нас времени?
— Пять минут на запуск. Около сорока минут полет. Примерно столько же до ответного удара. — Мертвым голосом ответил один из специалистов, поседевший прямо здесь, в бункере, у всех на глазах.
— Отлично! — шаман встал. — Поздравляю всех с концом света, товарищи! — затем развернулся и вышел.
В его собственном рабочем кабинете, таком же бункере, только меньшем по размерам, он сел и открыл ящик стола.
— Конец света… — тихо прошептал он. — Конец всему.
Затем достал из нижнего ящика табельный ПМ и прислонил к виску. Он только что убил несколько миллиардов человек. Жить после этого не собирался…
Шаман снова стоял в незнакомом помещении. Окон не было. Как и дверей. Источников света не было тоже, но в помещении было светло.
Это скорее было похоже на комнату. Небольшую, круглую, метров двадцать в диаметре. Он стоял как раз посередине. Никаких доспехов или иных вещей из предыдущих мороков, только меч в руке. Тот самый, или похожий на него
Вдруг раздался непонятный звук. Сати обернулся. Сзади него стоял… Он сам. В тех же одеждах, тех же шкурах, с тем же самым мечом в руке. И также с непониманием и удивлением смотрел на него.
И тут до шамана дошел смысл всего показанного. В первом мороке он должен был убить себя ради других. Во втором — всех ради всех. И теперь предстояло убить себя ради себя. Они скрестили клинки.
Сколько времени продолжалась эта свистопляска, никто не мог сказать. Ощущение времени в круглой комнате отсутствовало напрочь. Это был не бой, скорее некий фарс. Потому, что каждый из противников в совершенстве знал, что думает другой и как ударит. Сати словно видел глазами противника себя самого. Он как бы сам нападал на себя, и сам же от себя защищался. Если бы шаман знал, что такое шахматы, он бы понял, что это игра с самим собой. С той лишь разницей, что в шахматах надо передавать ход противнику, разворачивая доску, а в этом поединке все происходит одновременно. Черные ходят вместе с белыми, и обоими управляешь ты.
Выпад сменялся выпадом, отражение отражением, а конца и края поединку не было видно. Оба противника стали сдавать, уставать, но одновременно друг с другом. Они просто оба обессиливали, становясь слабее, но не получая преимуществ друг перед другом.
Что-то тут не так. Этот бой может продолжаться вечность. Противник снова атаковал. Снова он с точностью до детали знал, как именно тот хочет поступить, поэтому уклонился и отбил выпад. Тот Сати тоже знал, как поступит этот Сати, поэтому изменил направление клинка, целя в грудь. Но и этот прием этот Сати знал, отбив меч в сторону.
Противники одновременно остановились, глядя друг на друга.
— И что дальше? — в один голос одновременно спросили они. Из этой комнаты выйти может только один. Это правило игры. Оба знали это.
— Не знаю. — Также в унисон ответили противники. Их мечи скрестились вновь.
Тут шамана вновь посетила догадка. Он крутанулся и подставил свою грудь под удар клинка. Меч того, другого Сати, вошел в грудь по самую рукоятку.
«Я не могу убить себя. Не могу убить себя сам. Значит это не он, а САМ должен убить себя! Гениально и просто!»
На лице противника застыло удивленное и немного испуганное выражение. Он обиженно дотронулся до своей груди, из которой толчками вытекала кровь. Затем его глаза остекленели, и с тем же обиженным выражением лица тот упал на спину.
Всё. Тело исчезло. Комната исчезла. Меч, торчавший в груди, но как бы не в ней, также исчез. Исчезло все окружающее, все звуки, цвета, запахи и чувства. Исчезло даже его собственное тело. Разум оказался один, плывя в той черной бесконечности, которую старый Ной называл космосом.
С ним начали говорить. Это были не голоса, не звуки, это были образы. Километры образов, тысячелетия прожитых жизней. Они шептали, говорили, кричали. Жаловались и хвалились. Плакали и смеялись.
Он понял, кто были они, те существа, построившие эти гробницы. Это, и правда, были гробницы. Но не для людей. В смысле, не для существ. И не для их правителей. Это были гробницы для оружия. Для ЗНАНИЯ об оружии. И теперь это знание перешло к нему, вместе с мириадами других образов, подобно вихрю ворвавшихся в голову. Гробница опустела.
Оружие. Оно было, но как бы и не было. Оно находилось везде вокруг, но в то же время и нигде. И оно было поистине ужасно!
Шаман увидел, как небесные армии крушат последние цитадели тех существ, которые возвели эти памятники. Как мужественно сражаются они с армиями Неба и Света. Как бессильно погибают, падая один за другим. Но НЕ ИСПОЛЬЗУЮТ его.
Эта раса предпочла уйти, но не переходить рубеж.
И эти пирамиды — наследие. Для них, людей. Потому, что только люди смогут использовать ЭТО в борьбе с Небом.
И вновь шаман стоял на вершине пирамиды. Холодный и злой степной ветер обдувал его со всех сторон, трепетал волосы и бороду. Вокруг расстилалась ночь. Он смотрел на восток.
— Ты доволен? Ты получил, что хотел, Сатанаил?
Шаман медленно повернулся в сторону говорившего. Это был вестник. Он стоял рядом, точнее висел в воздухе, но вестников это нисколечко не смущало.
— Что, Гавриил, боитесь? — шаман усмехнулся.
— Мы ничего не боимся, шаман.
