Маска чародея - Швайцер Дарелл (книги хорошего качества txt) 📗
Невозможно с полной достоверностью восстановить, то что произошло после этого. Но я все же попытаюсь…
Глаза не видели, уши не слышали, а мозг отказывался воспринимать действительность…
Мы с отцом стали свидетелями рождения богов, там, в Начале Времен, в первый день существования мира. Я спустился в долину невообразимо яркого огня, вокруг меня струились потоки лавы, а расплавленные камни пузырились у меня под ногами. Но я не обгорел, пока шел по бесконечному склону, пока пересекал реку огня. Мой путь неожиданно оказался легким – усилий от меня практически не требовалось, боли я не чувствовал – просто я сфокусировал свои мысли на тчод и разгадке ее тайн.
Мы достигли места, о котором грезил отец – это было кульминацией его трудов, его исканий – и которое он называл Сердцем Леса. В действительности же у него не было названия – просто больше никто не побывал там и не дал ему имени.
Самое сердце Вселенной, где пламя состоит из миллиардов солнц и миров…
Здесь глазницы моей маски заплакали слезами из расплавленного серебра…
Здесь, с вершины скалы, я осмотрелся, пользуясь не человеческим, а магическим зрением, заглянул за озеро белого огня и постепенно понял, что горный хребет – это позвоночник бога, окружающие скалы – его ребра, что из поднимающегося дыма и растекающейся, брызжущей лавы рождается божественная плоть. Земля содрогнулась, и я был выброшен в воздух, словно пепел из топки, когда части скелета начали соединяться: кости занимали места в суставах, мышцы медленно нарастали на них, словно лепестки невообразимо громадного, огненного цветка собирались обратно в бутон, слой за слоем, образуя единое тело и лицо, на которое я не осмелился поднять взгляда.
Я увидел Сюрат-Кемада, поднимавшегося из огня и дыма небес, громадного крокодила, извергавшего из своего рта звезды.
– Секенр, слушай меня, – произнес голос отца у меня в голове, а потом кто-то оборвал его. Все мои вторые «я» уже проснулись и отчаянно боролись между собой. Я не обратил на них внимания, сосредоточившись на собственной цели. Я почувствовал, как отец отстраняет Орканра и каннибала Регнато Барата. Остальные окружили его, как волки, попавшие в яму и отчаянно дерущиеся за место поближе к ее краю.
Свет сменился тьмой столь внезапно, словно на небе резко захлопнулась обложка гигантской книги. Не замедляя шага, я продолжал свой путь сквозь абсолютный мрак недоступной для описания языком простых смертных святыни Акимшэ. Наконец появилось свечение, оно исходило от отцовского дома, который, казалось, горел – пламя вырывалось из всех окон, не трогая здания снаружи.
Я вошел в дом. Во всех комнатах было светло, как днем – уже все стены были охвачены неподвижным пламенем. Отцовский кабинет приветствовал меня слабыми криками, крошечные темные создания в бутылках с глухим стуком бились об их стенки.
Тело захватил Ваштэм, отшвырнувший Секенра в сторону и с триумфом возвратившийся в свою лабораторию, в свой храм, святая святых, трепеща в предвкушении окончания всех своих трудов, всех своих страданий, всех своих предательств, кровавой цепи бесконечных убийств.
Все было направлено только на это. В течение многих веков он жил, трудился, страдал и даже умирал в ожидании наступающего теперь будущего. Именно этого мгновения.
Он открыл дверь в комнату Секенра, окинул взглядом опрокинутый стол, сломанную кровать, кучи мусора, обломков и застывшее пламя. В кресле у окна сидела спящая фигура в белой мантии и серебряной маске, но без меча и сложенной бумаги в слабо светящихся руках.
Ваштэм, мой отец, высоко поднял меч, собираясь нанести удар. Но его рука дрожала. Он колебался.
– Отец, что ты делаешь? – закричал я внутри него.
– То, что я всегда намеревался сделать, – ответил он мальчишеским голосом, и этот голос тоже дрожал, едва не срываясь. – Секенр, я с самого начала не хотел, чтобы ты участвовал во всем этом. Моим инструментом должна была стать твоя сестра, а не ты. Но все получилось по-другому.
Фигура в кресле, внезапно проснувшись, в испуге подняла голову. Маска упала с нее, обнажив вылепленное из пламени лицо, огненная плоть отходила от него слой за слоем, как лепестки раскрывающегося цветка, черты его – если такие и были, – постоянно расплывались, и оно горело все ярче и ярче. Вначале, всего лишь мгновение, это было лицо Ваштэма, затем – моей матери, затем – Хамакины и многих-многих других знакомых и незнакомых мне людей, зверей, чудовищ и демонов, и все эти лица мерцали, расплываясь и меняя форму так быстро, что глазу трудно было проследить за этим.
Голем тупо повернулся в мою сторону – пустышка, создание, не способное ни мыслить, ни чувствовать. Громовым голосом он забормотал какие-то бессмысленные слова. Дом содрогнулся, как корабль в бурном море.
Горящее лицо было моим собственным.
Отец в последний раз поднял меч.
И я, Секенр, чародей и убийца чародеев, смело вошел в его разум и перехватил контроль над телом, словно поводья, которыми управляют лошадью.
Он закричал моим голосом и попытался нанести ответный удар, уронив и меч, и сложенный лист на пол, но я снова был Секенром, это я катался по полу, беспорядочно молотя руками и ногами, пока Ваштэм, Тально, Бальредон, Лекканут-На и все остальные сражались внутри меня и со мной и друг с другом – даже отца я стал ощущать значительно слабее, когда он включился в драку. Я задыхался. Борясь со слабостью, я с трудом поднялся на ноги, но все тело свело судорогой, снова свалившей меня на пол. Очертания предметов потеряли четкость, комната поплыла перед глазами, погрузилась во тьму, и пока ко мне не вернулась способность видеть, они кричали, дрались у меня в голове, используя магию друг против друга. Белое пламя с шипением и треском вырывалось из моих ладоней. Изо рта шел дым.
– Секенр! Не стой на моем пути! Позволь мне убить его! Убей бога и станешь богом! Ты тоже станешь частью его. Обещаю!
Стиснув зубы, я продолжал бороться за контроль над телом. Теперь я сам был чародеем, а не перчаткой, которую надевает другой чародей. Я вцепился в свое истинное «я», повторяя формулы заклятий, выученные мной в Школе Теней – не то чтобы они были особенно нужны мне сейчас, просто я использовал их, чтобы сконцентрироваться, чтобы ввести всех остальных в заблуждение…
В этот момент я почувствовал невообразимое искушение магией, гораздо более сильное, чем когда-либо прежде. Я был точно таким же, как отец. Это было ужасно смешно и до смешного ужасно, так что я не смог сдержать ни хриплого смеха, ни судорожных всхлипываний.
Я умудрился сесть. Нагнувшись за упавшей на пол бумагой, я поднял ее высоко над головой, так, чтобы ее увидело божественное создание.
– Я пришел, – заявил я. – Смотри.
Я считал, что в букве тчод заключена громадная магическая сила, вполне достаточная, чтобы подчинить безмозглого бога.
Но он взял у меня листок и обжог мне руку своим прикосновением – мой рукав загорелся, листок бумаги тоже исчез во вспышке пламени, полетел пепел и лишь сияющая буква тчод, написанная ярким светом, осталась плавать в воздухе.
– Секенр! Сделай то, что ты должен сделать!
– А что я должен сделать, отец? Я не помню.
– Помнишь, помнишь, Секенр, – неожиданно оживилась Лекканут-На. – Мы все помним. Но именно я могу помочь тебе. Ведь мы друзья, правда?
В тот же момент я понял, что она больше не была мне другом, впрочем, как и остальные.
Кареда-Раза, чародейка, повелевавшая болью, сориентировалась в ситуации лучше всех нас вместе взятых. Она просто лишила силы часть моего заклятья, отбросив его, как мантию.
Мое тело больше не было защищено от огня Акимшэ.
Теперь я сам кричал, катаясь по полу, моя одежда загорелась в тот же миг, кровь зашипела, кожа покрылась пузырями, загоревшись, как факел. Я кричал в бесконечной агонии от беспощадной боли, агонии, которая никогда не кончится.
Я вспомнил трех горящих женщин, наставниц и жертв Тально…
