Черная Книга Арды - Васильева Наталья (читаем книги онлайн бесплатно полностью .txt) 📗
— Тано, зачем ты это делаешь?
Тот, медленно обернувшись, посмотрел на юношу да так ничего и не ответил. Он вообще все время молчал, а странные его светлые глаза, словно бы пеплом, подернулись непонятной тоской.
— Хрш… хр… храшо тут у вас, — заплетающимся языком проговорил Делхар. — Я б того… остался даже… Одно худо: баб тут у вас нет. Как ж без их-то… Вот ты, — он махнул рукой с пустым кубком в сторону седого, — скажи мне: у т-тебя баба есть?
— Что?..
— Баба, грю, есть у тебя?
— Нет. Я один, — сказано было со спокойной горечью, словно тот, кого называли — Тано, давно смирился с тем, что — один, и ничего другого от своей судьбы не ждал.
— А че так? Парень ты того… хоть куда…
— Я сказал — нет. Оставим этот разговор.
Делхар похлопал глазами; на его лице отразилась какая-то смутная мысль, сначала приведшая его в растерянность, а потом, как видно, рассмешившая:
— Ты че… — он прыснул и примерился было хлопнуть седого по плечу; тот отстранился, — че… не можешь, что ли?..
И мгновением позже осознал, что рука в черной перчатке сжимает отвороты его куртки, что ноги его по какой-то непонятной причине не достают до пола, — и близко-близко увидел ледяные яростные глаза седовласого. Тот одним движением отшвырнул человека в кресло и прорычал:
— Я сказал — замолчи!
В зале повисло напряженное молчание. Седовласый стоял у окна, ни на кого не глядя; прежним ровным тихим голосом без тени теплоты проговорил:
— Вы, молодой человек, забываетесь. Вы преступаете рамки приличий.
Делхар потряс головой, почти трезвея, ошеломленный этой внезапной вспышкой:
— Ты… того, ты меня прости… вот же, видишь ты… хорошего человека обидел…
Он огляделся, ища поддержки у воинов, и в это время услышал спокойное:
— Я не человек.
— Тоись… к-как это?
— Так. Как видно, игра затянулась. Что ж, достойный Делхар, можете теперь рассказывать, что вы пили с самим Владыкой Севера — кажется, у вас меня называют так? Мне, конечно, весьма лестно…
— Ну, парень, и здоров же ты заливать!..
— Молодой человек, прошу простить меня, но, в конце концов, я на несколько тысяч лет старше вас, и это дает мне право на некоторую толику уважения с вашей стороны… возможно.
— Да ну, парень… слышь, не морочь мне башку, че ты… человек как человек… ну, сболтнул я с пьяных глаз, с кем не бывает…
— Тано, — странным голосом спросил Хоннар, — и ты что, после всего этого его здесь оставишь?
— Пускай остается, если захочет, — устало сказал седой. — Человек как человек. Пить только не умеет.
…На рассвете Делхар проснулся мгновенно, словно толкнул его кто. На пороге его комнаты стоял, пристально его разглядывая, давешний зеленоглазый юноша, Хоннар.
— Тебе здесь чего? — настороженно поинтересовался Делхар.
— Тано просил показать тебе Твердыню, — похоже, Хоннару поручение особой радости не доставляло. — Это долго. Идем, поешь сначала.
— …Здесь библиотека.
— Чего?
— У вас что, летописей нет?
Делхар нахмурился, соображая. Зеленоглазый Хоннар поспешил ему на выручку:
— Читать и писать умеют у вас? Записывают историю вашего народа?
— А! — просиял Делхар. — Нет. У нас песни слагают. Такие песни!.. Хочешь, спою?
— Нет-нет-нет, — Хоннар впервые улыбнулся. — Только не здесь. Помешаем людям. Но я все рассказываю — а ты ни о чем не спрашиваешь…
— Угу. Я все узнать хотел: вот ты все говоришь — учитель, учитель… Но «учитель» — ремесло разве? Кузнец — понимаю: учит ковать металл, мечи делать, наконечники стрел, чаши для пира. Воин — понимаю: учит сражаться, чтобы врага убить и выжить самому. Охотник — стрелять из лука, ходить бесшумно, читать следы, выслеживать добычу. Лекарь — в травах разбираться, лечить раны и хвори. Он — чему тебя научил?
Хоннар растерянно улыбнулся и пожал плечами:
— Он просто — есть.
— Ну и что с того? Я вот тоже есть; нет, что ли?
— Ты — другое. Он умеет все, о чем ты говорил, но мы учимся у него другому. Понимаешь, я сейчас буду искать слова, но это все будет не то…
— А ты попробуй. Растолкуй мне — уж коли вы все тут мудрые такие!..
— Хорошо. Он учит быть собой. Мыслить. Творить. Не что-то делать — творить. Понимать. Слушать и слышать.
Досадливо поморщился, тряхнул головой:
— Пойми, Делхар, это объяснить нельзя. И никто здесь не скажет тебе большего, чем я. Он просто — есть. И он — наш Учитель. Для всех, кто есть в Твердыне. И каждый из нас — его ученик. Вот и все. Все мы — таэро-ири…
Он взял с полки книгу, перевернул несколько страниц.
— Вот, нашел! Слушай:
"Нет высших и низших в Твердыне, нет господ и слуг, ибо все — братья, и все — Воины.
Воины Слова суть менестрели и сказители, и летописцы, и философы; те, кому дано исцелять раныфаэ и эрдэ,душу и плоть, силою слова.
Воины Знания — те, что следят движение светил, и те, что слушают мир; те, кому ведом язык живого, и те, что видят прошлоеи будущее и читают в душах людских;
Воины Свершения суть мастера, творящие новое, те, кому покорны металл, и камень, и дерево; и те, что внемлют слову земли, кому дарит она плоды свои, те, что растят рожь и лен;
Мастера флейты и лютни, чаши и гобелена — все, кому дано украсить жизнь человеческую.
Воины Меча суть защитники земель своих, искусные в битве, владеющие оружием, рыцари…"
Делхар поскреб в затылке:
— Чудно… Чудной вы тут народ, непонятный. Слышь, а меня он учить станет?
— Чему?
— Ясное дело, драться!
— А зачем?
Делхар опешил даже:
— Ну, как же… Оно дело понятное: никто меня победить не сможет, вождем буду, великим воином…
Юноша сдвинул брови:
— Здесь так не принято, Делхар. Сюда приходят не ради себя… Дар человека должен служить не ему самому…
— Ты сам-то кто будешь? — прищурился Делхар.
— Я? Воин Слова, таир'энн'айно… летописец.
— Да нет! Роду ты какого?
— Хоннар эр'Лхор, старший сын вождя клана Волка… а что?
На лице Делхара возникло выражение настолько странное, что юноша рассмеялся:
— Ладно, пойдем лучше в мастерские. Сам посмотришь, что тут у нас и как. Может, тарно-ири лучше тебе объяснят, чем я… Тэнаар иро-Бъорг с тобой поговорит.
— Тоже сын вождя?
— Нет… это обычай, я расскажу тебе потом. Идем.
… — И что, ты — тоже воин?
— Я — воин Свершения. Мастер Чаши, — сказано было с гордостью, Делхару не слишком понятной.
— Это, то есть, как?
— Это, то есть, — усмехнулся мастер, — чаши я делаю.
— Только чаши? И ничего больше?
— Нет, почему… и меч могу сделать, и доспех, и плуг сработать, и ожерелье… А чаши все-таки больше люблю. Думаешь, чаша не так важна?
Делхар пожал плечами:
— По мне, было бы вино доброе да люди хорошие — любая сойдет.
— Оно верно, да все-таки… Вот, смотри.
Мастер, усмехаясь в усы, снял с полки небольшую чашу, скорее даже кубок — совсем простой, только вставки из золотисто-зеленого камня да темно-золотой побег плюща взбирается по тонкой ножке, обвивает чашу по краю.
— Ну… красиво, конечно, не спорю…
— Красиво! — мастер расхохотался. — Да ты вина налей — вот, держи флягу — и выпей!
Делхар так и сделал, хмурясь в недоумении. Замер, прислушиваясь удивленно; откуда-то из глубины души поднималась весенняя звонкая радость — он улыбнулся — потом рассмеялся, тряхнул головой — плющ, обвивавший чашу, показался вдруг живым, вон даже росинки поблескивают…
— Хэй, ты что… ты в вино мне подмешал чего-то?
— Эх ты, парень… какое — подмешал! — с неожиданной обидой сказал мастер. — Это чаша для пира. Я ее первую сделал, так и держу здесь — чтобы не забыть, как оно было. Долго над ней бился — не получается, и все тут! Он пришел, посмотрел, как я маюсь, потом со стола смахнул все — я и опомниться не успел — и говорит: жаворонки поют, идем слушать. Я по молодости не понял, но спорить не стал. Решил — он, видно, думает, что передохнуть мне надо. Он меня в поле повел — тепло было, почти как летом, небо ясное, высокое, и точно — жаворонки… Так и шли вместе — через поле в лес, потом к озеру… Он за весь день мне слова не сказал — да мне, кажется, и не надо было слов. А под конец подвел меня к побегу плюща — как раз дождем брызнуло, на листьях капли блестят… я смотрю на веточку эту — и глаза отвести не могу, а он говорит — ты понял. Смотри. Потом делай. Но прежде — смотри… Такая она и вышла, чаша эта, — как тот день. А ты — подмешал… эх…
