Сквозь инферно: За инфинумом забвения (СИ) - "Стефаний" (читать книги онлайн без сокращений .txt) 📗
– Её дом ты сможешь найти на самой окраине. На самом отшибе. – Укозав рукой в сторону сказал мужчина и добавил. – Ох, слава Маре, она не узнала меня, а про моё прошлое знаешь только ты и жена.
Но Азариэль уже не услышал, ни про Мару, ни про жену. Слова про дом, координаты, сыграли подобно спусковому механизму. Высший эльф спокойно встал из-за стола и направился к месту, в сторону которого указал его друг.
Парень отворил дверь и вышел на улицу. Снаружи заметно похолоднело. Дул восточный прохладный ветер, набирающий обороты и небосклон постепенно укутывался в одеяло из массивных дождевых облаков.
Но Азариэлю всё равно было на портящуюся погоду. Неуверенной походкой, но достаточной для нормального переноса своего тела, альтмер направился в ту сторону, куда ему указал друг.
Около десяти минут Азариэль слегка пьяной походкой шагал по деревне, пока не вышел к постройке, стоящей на самом отшибе. Небольшой домик стоял практически возле самого леса. Он был выполнен в североскайримском суровом стиле: умело поставленные друг на друга камни, укрытые сверху соломенной крышей. У такого дома не было ни единого окна. Возле дома был совсем небольшой приусадебный участок, а во дворе валялись самые обычные предметы деревенского быта. Но аккуратно лежавшие на лавочке, стоявшей у деревянной двери, лежало несколько книг, что и выдавало начитанную владелицу дома.
В нескольких метрах от дома, раскинув свои ветви в самые различные стороны, рос широкий и массивный дуб, за которым с лёгкостью можно было укрыться от любого взора.
Азариэль робко приложился к дубовой коре и стал наблюдать, терзаемый самыми различными сомнениями, которые могут разрывать душу влюблённого. Внезапно парень почувствовал, что его чувство настолько гипертрофировано, что перестаёт иметь здоровую форму. Его сердце начинало всё сильнее колотиться, а душа словно тлела. Внезапно, парень почувствовал привкус ржавчины во рту.
Тут деревянная дверь распахнулась, и сердце Азариэлю забилось бешеной птицей, чуть ли выламывая рёбра.
На порог вышла молодая девушка лет двадцати. Её прекрасная немного бледноватая кожа, которая в представлениях влюблённого рыцаря была схожа с прекрасным шёлком запада, прекрасно сочеталась с этим северным и промёрзлым местом. На ней была длинная рубашка белая рубаха, покрывшая верхнюю часть худых ног. Худощавое телосложение ничуть не умоляло её красоты, а только подчёркивало потаённый аристократизм. Прекрасные золотистые волосы девушки опускались до плеч и игриво развивались на набирающем силу ветре. Парень, чьё сознание находилось во власти странного проклятия любви и алкоголя, сравнивал цвет её волос с сиянием драгоценного золота, которым усеян дворец императора. В её бездонных и прекрасных голубых глазах Азариэль видел всю глубину и силу океана Эльтрик. А сами сияющие светом Магнуса очи представлял как два самых драгоценных и неимоверно красивых сапфира.
Азариэль был готов часами вдохновенно разглядывать всё красоту девушки, но он пришёл сюда разговором. И как только бывший рыцарь решил податься из-за дуба, то увидел, как вторая фигура выходит из дома. И тут сердце парня уже не билось, как обезумевшая птица, оно бесновалось словно разъярённый и сошедший с ума скальный наездник.
Из дома подался высокий худощавый коротко стриженый мужчина. Он был также в белой рубашке, висевшей на нём, как тряпка на швабре. Азариэль не сумел разглядеть его лица, но он увидел то, что повергло парня в шок и определило рок.
Странный парень вышел из дома, двумя руками приобнял Аквилу сзади и потянулся к её лицу. А девушка, с приятной улыбкой, одарила его ласковым поцелуем.
Этой короткой картины Азариэлю хватило сполна. Его сердце перестало биться, как барабанная дробь, а в душе поселилась жутчайшая досада. Странная боль стала сжигать саму душу парня.
Он почувствовал не крушение любви всей жизни, а странную, глобально расширяющуюся досаду. Его душу прожигали самые странные чувства, вызванные болью и обидой. И досада стала не объемлющей сознание. Слишком тотальной.
Парень ощутил, словно сам Обливион вонзился своими когтями. И сквозь собственные стенания парень услышал отдалённый демонический, булькающий гноем голос и почувствовал, как ему словно кто–то забирается в сознание:
– А вот и мы.
Тем временем парочка скрылась дома, плотно затворив за собой дверь…
– Кто ты? – Отчаянно и обрывисто вопросил Азариэль.
– Ты разве меня не помнишь. Айледские руины. Мирцилла и я потом. – Хриплым бульканьем твердил дьявол.
– Баркун! Я же убил тебя! – С ярой безвыходностью вскрикнул парень.
– Я Даэдра, иначе – демон, меня невозможно убить. Я только изгоняем.
– Что тебе надо!? – В отчаянии завопил Азариэль.
– А ведь всё хорошо мы провернули с тётушкой Мефалой и Боэтией. – С интонацией переполненной гордыней и самопохвальбой твердил Даэдра. – Только вместе с ними мне удалось воплотить мой великий и славный замысел. Видишь ли, мальчик мой ты болен. И болен – любовью. Мне нужно было только разжечь горнила этой чумы, а мои подруги взяли на себя дело подведению тебя к фрустрации. Их интриги и переплетения судеб, изменения путей жизни привели к тому, что сегодня твоё отчаяние и энтропия стали настолько сильны, что пробили брешь в твоём разуме для меня.
– Что ты несёшь, демон!? – Хватаясь одновременно за сердце и голову, отчаянно кричал Азариэль. – Это бред!
– Это называется – одержимость. Твоё проклятие любви позволило мне разделить это тело с тобой. Ты и я…Теперь мы. – Конечные слова прошептал демон. – Мы едины.
– Этого не может быть. Прочь!
– Ты уже должен чувствовать, как по твоим венам бежит чёрная кровь, как она врывается в твои органы и сосуды бешеным зверем. Ты станешь моим оружием, а битва – для нас забавой. Я уже чувствую, как в твоей крови разливается отрава Обливиона! – Весело и ликуя, взахлёб ихором, выговаривал свои слова Даэдра.
Азариэль тут же кинул взгляд на собственные руки и увидел, как кожа медленно начинает бледнеть. Он почувствовал, как горечь подходит к его горлу и как внутри всё начинает…подгнивать. Как поднимается температура и в глазах мутнеет, а плоть в некоторых местах набухает. Парень чувствовал, как…заболевал.
– Твоя душа заперта между лас и динок – жизнью и смертью. Только тогда, получается, запустить процессы, свойственные для моего отца Периайта и дурной тётушки Намиры.
– Это ложь. – Шёпотом сорвалось с губ Азариэля.
– Всё – правда. Ты сгниёшь как те больные, которых ты и убивал. Ты сам себя проклял своим же чувством, я всего лишь помог ему…расцвести… Ты теперь наш…
– О Акатош, помоги мне. Стенндар милостивый. – Молил парень, обратившись к серым небесам. – Помилуй меня.
– Богов здесь нет. Они оставили тебя. Есть только мы. И ты полностью наш. Ты теперь одержимый нами.– Торжествуя, бахвалился Баркун, исказив голос в неистовом самодовольстве.
И демон стал монотонно твердить «Одержим», пытаясь сломить Азариэля и подчинить остатки его расколовшейся души.
Глава тридцать вторая. Исцеление сквозь пустоту
Деревня под Норт Поинтом. Восемь часов вечера.
Азариэля сильно тошнило. Его неистово рвало несколько часов кровавыми массами, перемешанными с кусками загустевшего гноя. Все внутренности словно возгорелись пламенем и стали прогорать энтропией плоти, обращаясь в тлен. Альтмер чувствовал, как всё внутри него поражает неописуемая чума. От той силы боли, что неслась по его телу, парня давно должен был убить болевой шок, но нервные рецепторы по всему телу начали подгнивать, что сильно притупило всякую боль.
Высший эльф держался за живот и корчился всеми мыслимыми и немыслимыми гримасами, плясавшими безумным танцем на его лице. Азариэль лежал на кровати в спальне своего друга. Он не видел, что стоит вокруг, ибо его глаза были залиты смердящей густой зеленоватой жижей, от которой опухали веки и набухали брови. Альтмер лишь чувствовал, как заботливая женская рука пытается убрать кусочком ткани гнилостную пелену на глазах.
