Бей ушастых! Часть 3 - Добрынина Марина Владимировна "и Астральная Сказочница" (книги бесплатно txt) 📗
— Ну вот, ты уже готова меня убить! — сокрушенно воскликнул я.
— Заплачь, так будет более убедительно, — посоветовала Саффа, и голубое пламя исчезло.
Так, вроде бы настроение у нее получше стало. Может быть, сейчас она расположена пообщаться?
— Не хочешь поговорить? — осторожно спросил я, — или спешишь куда-то?
— Я тебя искать собиралась, — призналась она и смущенно улыбнулась, — вот сигару затушить забежала. Не в саду же ее бросать.
— Это мать тебя, что ли, курить научила?
— Нет, гномы, во время Последней Магической войны.
— Раньше я не видел, чтобы ты курила.
— Я не курила… и не буду больше. Наверно. Просто настроение такое было, захотелось закурить.
— Это из-за меня?
— Нет… да… не знаю!
— Иди ко мне, птичка моя, — я похлопал по дивану, — садись рядом и расскажи, что за сомненья тебя гложут?
Не особо надеялся, что послушается. Не в том она сегодня настроении. Но нет, послушалась. Села и рассказала. Когда я понял, что злятся на меня вовсе не за поцелуй с Ллиу, а за вранье, я слегка офигел. Нет, ну это как это? Она что, вообще не собирается меня ревновать? Я у нее так и спросил.
— Собираюсь. Если застану тебя в постели с какой-нибудь…кхм… дамой, вот тогда получите у меня оба, — пообещала Саффа.
— Только в постели? — наивно вытаращив глаза, уточнил я.
— Везде!
— Пожалуй, я воздержусь от измен, — решил я, — да и зачем мне изменять волшебнице своей мечты? И врать я тебе тоже не буду. А вот за сегодняшнее могу и обидеться. Ну, сама подумай, зачем бы я тебе врал насчет Ллиу? Если бы я ее целовал, так и сказал бы. Вот, допустим, я сегодня еще и Кардагола целовал. Не он меня, а я его. И зачем мне врать, что этого не было?
— Лин, а зачем ты его вообще целовал? — насторожилась Саффа.
— Так дед его в девушку превратил, а он гад возьми и вспомни, что я ему желание проспорил и потребовал поцелуй. Пришлось целовать на глазах у мамы с папой. Они офигели. А потом пришла Ллиу и устроила сцену ревности. В общем, весело было, жалко, что ты не видела.
— Я бы ему потребовала поцелуй! — прошипела Саффа, — нашелся, затейник!
— Саф, он сам испугался. Он же не ожидал, что я его прямо вот так как девушку, по-настоящему целовать буду.
Слышу волшебница моя весело зафыркала. Значит, не злится на меня больше?
— А что у вас с Ллиу было? Почему она тебя поцеловала?
— Ты мне веришь?
— Не знаю, — Саффа престала веселиться, — скорее да, чем нет. Твоя мама предположила, что вы с драконихой ссорились и она, зная, что сейчас появлюсь я, набросилась на тебя с поцелуями.
— Моя мама мудрая женщина, — стараясь не ухмыляться, ответил я, — так и было, Саф. Мы с Ллиу ссорились. Я ее чемоданом-переростком обозвал, а потом она вдруг как прыгнула, как схватила меня… не смейся, Саф! У нее силища не человеческая, я вырваться не мог!
— А что, очень хотелось?
— Чего?
— Вырваться.
— Нет, ну вот честно, целуется она изумительно, но мне неинтересно с чужими невестами этим заниматься, у меня своя есть. Но она не дает к себе прикоснуться уже… хм… сколько? Короче, с самого утра! — закончил я и даже постарался посмотреть жалобно.
— Бедняжка. Надо это исправить, — пробормотала Саффа, опустила руку мне на колено и переместила нас в спальню.
— Дочь! — прошу я, встретив случайно Ханну в одном из коридоров, — а не могла бы ты мне Ларрена одолжить на несколько минут?
Ну ладно, случайно встретил — это не совсем правда. Я знал, что она там пойдет, и хотел сделать так, будто мысль побеседовать с Ларреном пришла ко мне нечаянно.
— Ларрена? — удивляется Иоханна, — а зачем он тебе?
Смотрю на ее охранника — тот весь напрягся. На лице — болезненное какое-то ожидание. Приказ боится какой-нибудь получить, что ли? Что-то такое, что он сочтет для себя унизительным. А вот и нет. Ничего такого я не задумывал. И вообще, знал бы парень, как я к нему отношусь, не дергался бы так при моем появлении. А я ему симпатизирую. Особенно после того, как он прикрыл собою Ханну. Да, понимаю, что, возможно, он сделал это по принуждению — из-за печати. Но не верю в это. Не такой Ларрен Кори Литеи человек, который может спокойно отойти в сторону, когда кто-то нападает на женщину. К тому же беременную.
— Иоханна, мне нужно с ним поговорить, — терпеливо проговариваю я.
— Ну, хорошо, — сдается дочь, — поговорите, если он не возражает.
А вот это что-то новенькое! Кто ему право-то такое давал — возражать? Физиономия Ларрена становится растерянной.
— Я не против, — лепечет он.
Иоханна бросает на него надменный, я бы даже сказал, царственный, взгляд и сухо роняет:
— Ну, иди!
— За мной! — командую я и направляюсь к собственному кабинету. Ханна на него не претендует, а мне здесь нравится. Уютно, все под боком, и защита от прослушивания установлена такая, что даже Терин снять не мог. Мы с ним спорили как-то на эту тему. Я выиграл. Спорили, кстати, на желание. О! Так он мне до сих пор должен! Надо будет придумать что-то такое этакое, но это — потом.
— Присаживайся, Ларрен, — предлагаю я, указывая на одно из кресел, — выпить хочешь?
— Я не могу, спасибо, — отзывается он.
Знаю, что не может. Но и я не мог не предложить. Телохранитель моей дочери усаживается в кресло. А мне вот что-то не сидится.
— Ларрен, я хотел поговорить с тобой по поводу печати, — проговариваю я, облокачиваясь о край стола. Предстоящая тема немного нервирует. От взгляда на жалкое какое-то выражение лица бывшего наместника легче на душе не становится. Наоборот, начинаю испытывать жуткие угрызения совести. То, что собираюсь сказать, парню не понравится. Ну что же, не буду его мучить ожиданием.
— Ларрен, я не могу снять с тебя печать.
Наместник опускает ресницы, потом наклоняет голову и тихо проговаривает:
— Спасибо, что сказали мне об этом. Я могу идти?
Злюсь.
— Нет, не можешь. Я хочу тебе объяснить, почему я не могу это сейчас сделать!
— Не стоит, Ваше величество.
— Не нужно указывать, что мне делать, а что нет! — кричу я, — я не собираюсь перед тобой оправдываться! Я просто хочу, чтобы ты знал. Твою печать снять невозможно, я узнавал у Кардагола. Я могу тебя отпустить, но тогда она лишь видоизменится. Просто надпись «собственность Вальдора» поменяется на «человек вне закона». Я говорил с Горнорылом, старейшиной наших гномов, он все еще хочет тебя убить. Ну, что ты молчишь?!
— Надпись «человек» меня устраивает больше слова «собственность», — все так же негромко, с достоинством, отвечает Ларрен и поднимается с кресла. Стоит, хмурый, в глаза мне смотрит. Он ниже меня на полголовы, но выглядит сейчас довольно-таки внушительно. Даже впечатляет. Сразу видно, чья кровь. Только вот представления о жизни у него какие-то дремучие.
— Чем лучше-то? — фыркаю я, — тем, что тебя убьют, как только ты выйдешь из дворца? Так я и здесь тебе защиту не могу гарантировать.
— Лучше умереть человеком, чем жить вещью, — серьезно заявляет наместник.
Пожимаю плечами.
— Не понимаю, тебя здесь обижают? Если Терин с Лином, не обращай внимания. Да и не вечно они будут находиться в Зулкибаре. Если кто еще, ты только скажи — я разберусь.
Ларрен невесело усмехается.
— Хорошо Вам, Вальдор, Вы вправе не смотреть на печать. А она передо мной постоянно. Вы можете себе представить, что вынуждены и днем и ночью носить на себе табличку со словами «раб» или «вещь»? Вам не хотелось бы ее снять? Неважно, как меня называют, важно, чем я себя чувствую. А я сам уже начинаю считать себя чьей-то собственностью.
— А я буду чувствовать себя последней сволочью, если тебя отпущу! — заявляю я и понимаю, насколько эгоистично это звучит. Я не даю парню свободу, потому что меня будут мучить угрызения совести, если его нечаянно зарежут или еще каким способом лишат жизни. А ну и что!
— Я могу Вас как-нибудь образом убедить отпустить меня? — спрашивает Ларрен.
