Глаза ворона - Русуберг Татьяна (книги без регистрации бесплатно полностью .TXT) 📗
— Что? Что там теперь?
Токе боялся услышать ответ, и все же он еще надеялся… «Молот! Победитель!» — донеслось до него через бойницу окна.
— Слепой упал. — Голос Волка звучал глухо. — Мне плохо видно отсюда, но, кажется, у него грудь в крови.
Токе закрыл глаза.
Молоту уже начинало казаться, что он сражается с бесплотным духом, когда его коронный удар достиг цели. Этот удар, который он сам называл «поцелуй смерти», еще никому не удавалось отразить. Молот знал это: именно «поцелую» он был обязан тремя из своих четырех побед. Когда проклятый альбинос упал навзничь и залился кровью из рассеченной груди, Молот облегченно вскинул меч, отдавая публике салют победителя. Давно пора: его руки уже начали гудеть, ноги подрагивали от усталости.
Внезапно краем глаза он заметил движение; по трибунам пронесся удивленный вздох. Узкие отверстия в шлеме ограничивали обзор, и Молоту пришлось повернуться всем корпусом, чтобы увидеть противника. К его изумлению и досаде, тщедушный мальчишка снова стоял на ногах, все еще сжимая в руке свою деревяшку. Его грудь, которую удар должен был вскрыть, как устрицу, покрывала кровь, но поперечная рана не выглядела ни особенно опасной, ни глубокой. Хуже всего было то, что ни боль, ни потеря крови, казалось, не произвели на альбиноса никакого впечатления. Напротив: глядя Молоту прямо в глаза, мальчишка провел ладонью сначала по ране, а потом — по своему лицу, вымазав его красным ото лба до подбородка.
Публика восхищенно ахнула и разразилась аплодисментами. Проклятый альбинос улыбался; острые зубы сверкали на жуткой кровавой маске с черными провалами глаз. Молот был не из пугливых. Он привык наводить ужас на своих врагов и наслаждался мгновениями их смертельного страха и агонии. Но в этот момент впервые в его душу закралось подозрение, что этот бой может закончиться иначе, чем он ожидал.
Сомнение противника было очевидно для Слепого, хотя он не мог видеть глаз церруканца за узкими прорезями шлема. Невидимые узы связали их с начала поединка: Кай не чувствовал боли в рассеченных мускулах груди, но каждое душевное движение врага было для него так же ясно, как свое собственное. Колебание в сердце Молота сказало ему, что момент действия наступил.
Кай прыгнул вперед. «Черепаха» инстинктивно взмахнул мечом. Слепой проскользнул под свистнувшим в воздухе лезвием, перекатился по песку за спину противника и подхватил брошенный Молотом щит. Когда «черепаха» развернулся к противнику лицом, его меч встретило обитое железом дерево. Молот обрушил всю свою мощь на неожиданную преграду, вставшую между ним и неуловимым врагом. Из последних сил Кай держал чудовищные удары, слыша, как трещит прочное дерево щита; чувствуя, как расходятся оковывающие его стальные пластины. Еще пара подобных атак, и щит не выдержит, разлетится в щепы. Но он не собирался ждать так долго. Прикрытие щита понадобилась ему, только чтобы подобраться к противнику на длину деревянного меча, бывшего намного короче Молотова.
«Черепаха» в очередной раз замахнулся для удара. Клинок блеснул на солнце. Но, вместо того чтобы с грохотом опуститься на погнутое железо щита, он вылетел из руки гладиатора. Вращаясь — неразличимо быстро для зрителей, невыносимо медленно для Кая, — меч плашмя упал на песок и заскользил прочь от бойцов. Мало кто успел заметить, что причиной «неловкости» Молота была деревянная палка, ткнувшая его незащищенную кисть в точке соединения большого пальца с ладонью.
Дальнейшие события развивались стремительно. Кай швырнул тяжелый щит в противника. Ощетинившееся острыми щепками ребро ударило гладиатора под подбородок, лишая равновесия. Молот еще падал, нелепо раскинув руки, а Слепой уже пружинисто взлетел в воздух в обратном сальто. Его ладони коснулись песка, ноги, снова ладони… одна из которых сомкнулась на рукояти оброненного церруканцем меча. Публика возбужденно взвыла: за пару мгновений ситуация на арене кардинально изменилась. «Черепаха» потрясенно поднимался на ноги, не вооруженный ничем, кроме щербатого щита. Его невзрачный противник застыл в ожидании с двумя клинками в руках: стальным и деревянным.
Как бы Молот ни был ошеломлен случившимся, сдаваться он не собирался. Он снова твердо стоял на ногах, левая рука ловко сидела в ремнях щита, который — он был уверен — хиляку-альбиносу никогда не разбить, деревянный у него меч или железный. И тут мальчишка побежал. Лежавшее между ними расстояние он покрыл в несколько легких прыжков. Стальной меч поднялся на своего бывшего хозяина. Молот уверенно закрылся щитом… И умер, так и не поняв, что пронзило его сердце, подкравшись справа, откуда он не ждал удара.
Слепой стоял над поверженным противником. Из глубокой раны на боку Молота толчками вытекала алая струя так быстро, что песок не успевал впитывать ее. И так же стремительно покидала Кая эйфория, наполнившая его в тот момент, когда лезвие, бывшее продолжением его руки, выполнило свое предназначение. Мгла отступала, заползая обратно в самые глухие уголки его сердца, оставляя тело опустошенным, высушенным, будто это вода его жизни уходила в песок. Послевкусие было тошнотворным. Гладиатор скользнул глазами по жрецам Дестис, бесшумно приближавшимся к трупу в своих черных плащах, и выронил окровавленный меч. Он медленно пошел к ложе амира, чтобы принять венок победителя. На трибуны Кай не смотрел.
Публика неистовствовала: тысячи зрителей повскакали с мест с воплями и топотом, заставлявшими содрогаться каменные стены Минеры. Он не слышал более музыки в этом шуме, но из хаоса бессвязных криков, свиста и аплодисментов постепенно начало оформляться одно слово. Как плоский голыш, брошенный на поверхность воды, оно неслось по кругу амфитеатра, прыгая от нижних ярусов к верхним и обратно. Оно порождало волны, которые росли и росли, пока наконец единый порыв не охватил толпу, заставляя скандировать снова и снова, во всю силу легких: «А-джа-кти! А-джа-кти!» Деревянный меч.
Каю было нехорошо. Он слабо связывал слово с собой. Хотелось поскорее убраться в прохладу и сумрак под трибунами и позаботиться о ране, которую начало немилосердно жечь. Он опустился на одно колено перед ложей, склонив голову, как учил их Яра. Заранее заготовленный венок коснулся его волос, обдав сладким запахом тех же незнакомых цветов, что бросали зрители. Кай хотел уже подняться: согласно инструкциям Яры, церемония была закончена. Но ладонь арбитра сдавила его плечо, удерживая на месте.
— Принц Омеркан будет говорить по воле Солнцеподобного, — услышал гладиатор голос над своим ухом. — Это великая честь.
Покосившись на ухоженную гладкую руку на своем плече, он поднял голову и посмотрел вверх. Принц Омеркан стоял прямо над ним у бортика ложи, но не его внимание Кай чувствовал на себе. На мгновение он встретился взглядом с янтарными глазами принцессы Аниры — восхищенными, любопытными, по-детски широко распахнутыми, и в то же время совсем не по-детски жадными, привыкшими повелевать и обладать. Это было для Кая уже слишком. Он оскалился и состроил самую зверскую рожу, на какую только был способен.
Анира задохнулась, заносчиво вздернула носик и откинулась назад, скрываясь из поля зрения за высоким бортиком ложи. В этот момент парня осенило, что она была, несмотря на вызывающую манеру держаться, наверное, всего на пару лет старше его самого. Он пожалел о своей несдержанности, но было уже поздно.
Принц Омеркан воздел руки, призывая публику к молчанию. Против ожиданий Кая, вопли на трибунах стихли как по волшебству. В воцарившейся тишине принц заговорил хорошо поставленным, но несколько тягучим голосом. Глашатай повторял его слова в гигантский рог, так что сказанное было слышно даже на галерке.
— Солнцеподобный амир, мой отец, повелел мне, своему сыну и наследнику престола, выразить Его Высочайшее удовлетворение боем. Солнцеподобный амир желает оказать особую честь победителю, гладиатору по кличке Слепой. — Принц слегка замялся, прежде чем назвать имя, будто ему пришлось напрячь память. На Кая он не взглянул ни разу, обводя темными миндалевидными глазами замершие трибуны. — Солнцеподобный амир дарует гладиатору свое прощение и достойное победителя имя: Аджакти, Деревянный Меч, победивший стальной.
