В пути - Буджолд Лоис Макмастер (читать полностью книгу без регистрации TXT) 📗
Убедившись, что никакие щупальца с присосками не хватают Готорна за щиколотки, Фаун сняла башмаки и носки, отдала их Дагу и стала бродишь по щекочущей ноги пене, несмотря на холод. Зачерпнув пригоршню воды — хотя ее и предупреждали, чего ожидать, — она попробовала ее, соленую, с металлическим привкусом, отвратительную! Несмотря на это, Фаун не жалела о своей попытке: когда она, морщась, выплюнула воду, Даг усмехнулся.
Пройдя полмили, они нашли огромную дохлую рыбину, которую выбросили на берег волны. Она была даже больше, чем пойманный Дагом сом; гладкая кожа отливала серым, живот был светлым, а в страшной пасти виднелось множество острых треугольных зубов. Эти зубы росли рядами! Рыба, должно быть, уже долго лежала на берегу, потому что от нее ужасно воняло, что по крайней мере положило конец спорам о том, съедобна ли она и не следует ли Фаун попробовать ее приготовить. Ремо, Барр и Готорн были очень довольны находкой, особенно их порадовали челюсти рыбы. Фаун и Даг ушли вперед, а парни остались, пытаясь отрезать челюсти от вонючей туши; они собирались забрать их с собой на память, а потом попытаться сделать из зубов украшения для волос в стиле Стражей Озера. Зубов точно хватило бы на любые поделки. Берри и Вит тоже сморщили носы и двинулись бок о бок по вершине дюны.
Даг и Фаун, взявшись за руки, шли все дальше, хотя после рыбины с зубами Фаун надела башмаки и стала держаться подальше от мокрого песка. Никогда нельзя было угадать, какие из рассказов Бо — правда. Подняв глаза, Фаун заметила, что Даг снова хмурится. Сначала она хотела заставить его войти в воду, чтобы развеяться, но потом просто спросила:
— Что так тяжело лежит у тебя на душе?
Даг сжал ее руку, но улыбка его была мимолетной.
— Слишком много всего… У меня в голове все перепуталось.
— Расскажи… Начни с чего-нибудь — не важно, с какого конца. — То, что угнетало его, отпускать не собиралось — это было Фаун ясно.
Даг покачал головой, но сделал долгий вдох, так что, по крайней мере, хранить мрачное молчание он не собирался.
— Во-первых, мое целительство. Я спас двух человек в пещере. Если бы было три или больше раненных так же тяжело, остальные все равно умерли бы. Как могу я объявить себя целителем для крестьян, когда я знаю: это было бы жестоким невыполнимым обещанием, потому что помочь я мог бы только тем, кто придет первыми.
— Даже у целителей Стражей Озера есть помощники.
Даг задумчиво кивнул.
— Теперь я определенно понимаю, почему целители предоставляют естественным силам природы так много, как только могут.
— Двое все равно больше, чем никого. И по большей части больные же не будут приходить толпами.
— Но в те дни, когда будут, получится ужасно. — Даг не переставал хмуриться. — Там, в пещере, возникли и другие проблемы, о которых я не думал раньше. Например, правосудие. Как могут Стражи Озера и крестьяне жить вместе, если правосудие для них разное? Ведь будут стычки, а правосудие для того и существует, чтобы улаживать споры, которые люди сами не могут разрешить.
Теперь пришла очередь Фаун неопределенно хмыкнуть.
— Крейн сказал… — Даг запнулся.
— Ты не должен позволять лжи Крейна отравлять тебе жизнь.
— Меня беспокоит не его ложь, а его правда.
— А разве он и правду говорил?
— Иногда. Например: ты то, что ты ешь.
Фаун закусила губу.
— Все люди чему-то учатся у других — и хорошие, и плохие. Тут ничего нельзя изменить.
Даг опустил голову.
— Стражи Озера считают, что они выше этого, когда оказываются среди крестьян. Их очень удивляет, когда их чему-то учат. — После паузы он добавил: — По крайней мере так было со мной. И еще он говорил…
Неожиданно Даг умолк.
«Ну вот мы и добрались до сути…»
— М-м?.. — вопросительно протянула Фаун.
— О том, что Стражи Озера всегда оказываются на вершине — так или иначе. Хотят они того или нет. Боюсь, что я такое уже видел. На своей собственной барже Берри подчиняется мне!
Фаун в сомнении сморщила нос.
— Ты ведь мужчина и почти в три раза ее старше, — сказала она. — Ты был предводителем Стражей Озера. Странно было бы ожидать, что ты перестанешь быть предводителем среди крестьян.
— Среди Стражей Озера были другие, которые указывали мне мое место.
— Ну… Вейн, например, не так уж тебе подчинялся.
— Ах да, Вейн. Разве я не утихомирил его? — Рука Дага сжалась; что означал этот жест — раздражением или досаду на себя?
— А, перед схваткой, имеешь ты в виду, когда капитаны судов никак не могли договориться?
— Ты это заметила? Да, я заставил его. Сделал то, что Барр пытался сделать с Берри, но оказался слишком неуклюжим. — Лицо Дага при этом воспоминании исказила гримаса. — Что ж, по крайней мере я не оставил его околдованным.
— Это была чрезвычайная ситуация, — объяснила Фаун.
— Всегда будут возникать чрезвычайные ситуации. Сколько понадобится времени, чтобы необходимость превратилась в привычку, а потом и в порок? Слишком легко у некоторых возникает любовь к власти. И именно любовь к власти едва не уничтожила мир.
Шаги Дага становились все длиннее, и Фаун приходилось почти бежать, чтобы не отстать.
— Может быть, и нужно жить отдельно, — продолжал Даг. — Неужели мы проделали весь этот долгий путь по реке, чтобы узнать, что люди, с которыми мы спорили в лагере Хикори, были в конце концов правы?
— Не спеши так! — пропыхтела Фаун.
Даг остановился. Фаун вцепилась в его рукав, развернула мужа лицом к себе и посмотрела в его встревоженные золотые глаза.
— Если они правы, тогда именно ради понимания этого мы и проделали весь долгий путь, да. И мы должны смотреть правде в глаза. Только я не верю, что эта истина такая непробиваемая, чтобы в ней не нашлось щели, в которой мы не могли бы поселиться.
— До тех пор пока существуют Злые, дозор необходим, как необходимо и все, что обеспечивает его работу.
— С этим никто и не спорит. Только если крестьяне станут менее невежественными, а Стражи Озера — менее высокомерными, мир от этого не перевернется вверх тормашками. Я думаю, ты по пути сюда положил хорошее начало!
— Да? — Даг ногой выкопал из песка обкатанный камешек, поднял его, размахнулся и бросил в волны. Камешек исчез с тихим всплеском. — Начало, которое я положил, — тот же камешек, брошенный в море. Я мог бы стоять здесь и годами кидать камешки, и все равно никакой разницы никто не заметил бы.
Фаун выпрямилась и сурово посмотрела на Дага.
— Ты переживаешь не потому, что не смог выполнить обещание показать мне море. Ты переживаешь потому, что где-то в твоем путаном уме таилась надежда на то, что вся проблема окажется к этому времени разрешена, и ты сможешь подарить мне на день рождения перевязанное бантиком решение!
Даг долго молчал, потом виновато хмыкнул:
— Ох, Искорка, боюсь, так и есть.
— Мне казалось, что дозорный должен быть более терпеливым!
— Видела бы ты меня в девятнадцать лет, — фыркнул Даг. — Я собирался безотлагательно спасти мир.
«Терпение и усталость имеют много общего…»
— Что ж, значит, к этому времени ты должен был научиться терпению.
Даг рассмеялся — наконец-то рассмеялся по-настоящему — и крепко прижал к себе Фаун.
— Ты этого и ожидаешь, верно?
Они повернули обратно и двинулись в сторону оставшейся далеко позади рыбины. Фаун порадовалась, увидев, что Ремо и Барр наконец сняли сапоги и бродят по воде вместе с Готорном, хотя сначала это и было вызвано необходимостью вымыться после разделки туши. Такая практическая цель не могла бы объяснить того, с каким азартом они плещут водой друг на друга.
Они забрали парней и их добычу — теперь, когда с них были смыты кровь и остатки вонючей плоти, Фаун с интересом вертела в руках массивные зубы с их странными похожими на пилу краями, — и двинулись туда, где оставили корзины. Мужчины разложили костер из плавника. Готорн заставил Дага поджечь растопку, пристально наблюдая за его действиями и издавая восторженные вопли. Фаун была благодарна оранжевому пламени за тепло: ветер оставался холодным и влажным. Даже дозорные нашли яркие цвета, рождаемые огнем из выцветшей древесины, — синие, зеленые, алые — магическими.
