Кинжал убийцы - МакКенна Джульет Энн (книги серия книги читать бесплатно полностью .TXT) 📗
Перид задохнулся.
— Я больше не могу, госпожа моя.
Ну конечно, художник гораздо впечатлительнее, чем она. Вот почему Гуиналь так потрясена.
— Оставайся со мной.
Барышня соткала заклинание, чтобы дать Периду небольшую передышку от гомона эмоций. Она укрепила свою собственную защиту, когда надежды, страхи, предположения и воспоминания закружили в эфире, колотясь о ее самообладание.
Морщинистое лицо старухи ликовало. Она радовалась смерти своего врага, думая, что теперь может умереть спокойно. Рядом молодая женщина ярилась на кого-то или что-то, борясь с каким-то непонятным Гуиналь принуждением, и на миг дворянка увидела тень решетки на изможденном и напряженном лице. Отчаяние губит эту женщину, с жалостью осознала Гуиналь. Негодуя на свое положение, она все глубже впадает в немыслимую тоску по тому, что ушло и никогда не вернется.
Потрясенная видом этой женщины, столь ограниченной своими чувствами, Гуиналь отвлеклась и не заметила приближения чужого могучего ума. Его мимолетное касание было таким леденящим, что у нее по рукам побежали мурашки. Столкновение с этим хитрым разумом смело все другие шепчущие эмоции, и барышня поспешно окуталась всеми маскирующими заклинаниями, каким ее научили. Та жадная, ищущая мысль двинулась дальше. Гуиналь не смогла определить, мужчина это или женщина, но она уловила его скрытые чувства. Незнакомец был осторожен и честолюбив и жаждал извлечь выгоду из такого поворота событий. Кто бы это ни был, он был так же хорошо обучен секретности, как любой адепт усыпальницы Острина.
— Лицо, спрятанное от всех. — С этим заключением Гуиналь осторожно отступила по проверенным тропам ритмичного заклинания и увела Перида от непроходимой трясины горя, смятения и ожидания. — Смерть Илкехана вызвала хаос. Эльетиммы мечутся, как муравьи в разворошенном муравейнике.
Художник открыл глаза и потер занемевшую шею.
— Верно сказано, моя госпожа. — Он печально поморщился. — Я чувствую себя так, будто полдня просидел за копировальным столом.
— Это справедливое сравнение для требуемой концентрации. — Гуиналь указала на свою коллекцию бутылок, выстроенных по цвету и высоте. — Если у тебя болит голова, я могу дать тебе хорошее снадобье. — Жаль, у нее нет средства, чтобы успокоить дрожь в собственном уме.
— Спасибо, но я, пожалуй, обойдусь. — Перид встал, потирая шею. Его взгляд был обращен внутрь. — Это замечательный опыт, даже более замечательный, чем в прошлый раз.
— Гуиналь!
Услышав голос Темара, оба вздрогнули и повернулись к двери. Д'Алсеннен стоял на пороге и нетерпеливо манил барышню.
— Через минуту, — отмахнулась Гуиналь. — Когда у нас будет свободное время, я дам тебе несколько уроков. Думаю, ты мог бы стать настоящим адептом.
— Жаль, что я раньше не догадался поучиться Высшему Искусству. — Художник не скрывал горечи. — Я бы не чувствовал себя здесь таким бесполезным.
На Гуиналь снизошло вдохновение.
— Ты можешь быть полезен мне и Налдету, если захочешь. Спасибо Острину, его рана заживает, он молод и силен, и это поможет ему справиться с физической болью, — заговорила барышня тихим, доверительным тоном, забирая с доски на козлах свежие повязки, горшок целебной мази и бутылочку темно-коричневого стекла. — Но у него нет желания жить. Он считает, что опозорил свое призвание, подвел своих учителей, Паррайла и всех остальных несчастных, захваченных пиратами.
— Он проснулся? — Перид был заметно огорошен.
— Вряд ли, но я слышу его мысли.
Вспоминая об этом, Гуиналь невольно закусила губу. Ей действительно нужно выспаться, и как можно скорее. Общество художника также побуждало ее к слабости. В конце концов, его открытое дружелюбие обезоруживало многих людей, не только ее.
Перид энергично покачал головой:
— Их кровь на руках Мьюрдарча, не Налдета.
— Я не могу убедить его в этом, — вздохнула барышня. Она осторожно пошла меж тюфяков к кровати в задней части хижины.
Художник последовал за ней.
— Что я должен сделать?
— Поговори с Налдетом. Он может слышать тебя, несмотря на боль и лекарство, притупляющее чувства. — Гуиналь положила пальцы на руку Перида. — Напомни ему обо всем, ради чего стоит жить. О любви, красоте, дружбе, честности, которые борются с ложью.
— Ты не можешь сделать это своим Высшим Искусством? — полюбопытствовал Перид.
— Нет, пока я сама не убеждена, — откровенно призналась барышня. Потом вдруг замерла и отдернула руку. Она сказала это вслух или только подумала?
Художник сочувственно обнял ее. Гуиналь еще больше испугалась и резко отступила.
— Налдет так уязвим. Я бы злоупотребила своими силами, если бы стала ему что-то внушать.
Это маг уязвим, не она. Адепт Высшего Искусства не может позволить себе быть уязвимой. Барышня посмотрела на Налдета. Он спал в одной помятой льняной рубахе, достаточно длинной, чтобы сохранить его скромность.
— Подержи.
Перид взял бинты и мазь, и Гуиналь почувствовала его инстинктивное сострадание, когда осторожно снимала повязки с культи мага. Она снова отвлекается на пустяки, мысленно укорила себя дворянка. Должно быть, это последствие того грубого потрясения, что устроили ей те недисциплинированные эльетиммы.
— Его рана выглядит намного опрятнее. — Художник старался говорить бодро.
Гуиналь внимательно осмотрела швы, черные на белой коже.
— Нам пришлось отпилить кость посередине бедра, чтобы иметь достаточно кожи для культи. — Она нежно стерла темную корку. — Но это даже хорошо, потому что мы надежно удалили всю разорванную плоть, которая могла бы омертветь. Теперь нет никаких признаков гниения, и рана хорошо зарастает. — Дворянка многозначительно посмотрела на Перида и кивнула на мага, чье лицо было не расслабленным во сне, а неестественно застывшим.
— Такого остатка ноги хватит для протеза, если Налдет предпочтет его костылю, — с удовлетворением заметил художник, а сам встревоженно посмотрел на Гуиналь.
Барышня одобрительно улыбнулась и начала смазывать рану свежей мазью. Все тело мага напряглось под легкими прикосновениями ее пальцев, и Перид съежился от сочувствия. Да, решила Гуиналь, лучшего помощника для ухода за ранеными ей не найти. И в отличие от нее художника не будет мучить постоянное самобичевание Налдета, осознанное или неосознанное. Барышня вздохнула и снова обновила свои защиты. Ей просто необходим безмятежный сон.
— Почему мазь голубая? — внезапно спросил Перид.
— Цвет дает индиго. Это растение останавливает кровотечение. — Гуиналь ловко забинтовала рану. — Самое полезное растение, но ужасно воняет при варке. — Она быстро связала концы бинта. — Я нужна сьеру Д'Алсеннену, мастер маг. Перид останется здесь и присмотрит за ранеными, пока я занята. Когда понадобится, он даст тебе твое лекарство. — Обхватив Налдета под мышки, она умело приподняла его и поудобнее устроила на подушках. После чего аккуратно заглянула под повязку на его руке — оценить, как заживает язва. — Когда боль разбудит Налдета, заставь его принять ложку вот этого. Мы не хотим, чтобы стихийные силы вырвались на свободу из-за его мучений. Аримелин даруй, чтобы остальные продолжали спать, а те, кто проснется, пусть немного подождут. Но если у кого-то будут сильные боли, сходи за мной. Я вернусь, как только смогу.
Перид усмехнулся, но маг по-прежнему лежал с каменным лицом. Пряча свои опасения под мягкой улыбкой, Гуиналь быстро пошла к выходу. По крайней мере она чего-то достигла: дала Периду задание, чтобы он не думал об опасности, с которой мог бы столкнуться Шив. Если б только художник со своим живым восприятием окружающей жизни смог вывести Налдета из уныния, проникающего глубже, чем та пила для кости. Барышня невольно вспомнила, как пилила его ногу, и у нее защемило под ложечкой.
— В чем дело? — резко спросил Д'Алсеннен, когда она дошла до двери хижины.
Гуиналь вызывающе подняла подбородок.
— Я забочусь о своих пациентах. В частности о Налдете.
— О-о, — смутился Темар. — Как он? Уже проснулся?
