Злые чары Синей Луны - Грин Саймон (читать книги онлайн без сокращений .txt) 📗
— Видишь? — подхватил Жареный. — Ты начинаешь понимать. Но эти кости никуда не денутся. Это сооружение не так-то легко разобрать.
— Я лично прослежу за тем, чтобы они все были упокоены, — заявил Ламент. — Чего бы это не стоило.
Жареный расплылся в улыбке:
— Обожаю, когда ты так говоришь. В аду просто визжат от восторга, когда праведнику не удается сдержать слово.
Джерико пропустил это мимо ушей, с подозрением разглядывая ряды стеллажей.
— Что у тебя здесь? Очередные ужасы или обещанное чудо?
— Зависит от определения. — Архитектор небрежно прислонился к стене. Кости чернели и трескались от жара его пламени. — Какое чудо ты имел в виду?
— Ну, Грааль, например, — сказал Ламент и осекся, потому что Жареный снова расхохотался:
— Ой, мамочки, вы до сих пор его ищете? И все прочее религиозное добро? Барахло это, а не реликвии. Все равно по большей части они фальшивые. Если все предполагаемые щепки Истинного Креста, выставленные в церквях, собрать в одном месте, древесины хватит на постройку нового Ковчега. Хлам есть хлам. Но здесь найдется и несколько настоящих чудес, которые вам, наверное, захочется посмотреть. Одно из Переходных Существ, Инженер, как-то мимоходом заглянул сюда и был весьма впечатлен моей коллекцией. Он ненадолго задержался, чтобы сделать из костей святых орудия убийства. Самые святые кости для самых смертельных мечей. Крайняя степень извращения, наисладчайшее богохульство. Инженер сделал только шесть клинков, но они сделались очень знамениты в последующие столетия. Вам они известны как Дары преисподней.
Три меча Инженер, уходя, забрал с собой. В итоге они осели в арсенале Лесного королевства. А три меча остались здесь, терпеливо ожидая того, кто придет и пустит их в дело. Как вы? Посмеете ли пробудить их и взять себе? Вам понадобится могучее оружие, когда придет время сражаться по ту сторону врат.
Он взмахнул пылающей рукой, и словно с глаз у них спала пелена. Они увидели три артефакта, стоящие в Небольшой нише. Три огромных длинных меча в усыпанных драгоценными камнями серебряных ножнах. Добрых семь футов в длину и шесть дюймов шириной у крестовины, полуторафутовые рукояти обернуты темной кожей. Никакого изящества — строгие орудия убийства, созданные только для резни, убийства, для разрушения жизней. И все-таки некое сумрачное очарование присутствовало в этих мечах. Нечто взывало к самым темным уголкам человеческой души и обещало удовлетворение самых потаенных кровавых фантазий. Сенешаль уже направился к ним, когда Хок твердо сгреб его за локоть.
— Не подходи слишком близко, — негромко предупредил он. — Ты можешь их разбудить.
Фишер вдруг передернуло. Ее пронзило глубочайшее отвращение. В самую темную пору Войны демонов она, правда, очень недолго, носила дар преисподней, известный как «Волчья Погибель». Меч оказался живым, разумным и бесконечно злым. Он пытался развратить ее и завладеть ее душой. И порой Фишер казалось, что расстаться с ним было самой тяжелой задачей, с какой ей приходилось справляться. Даже теперь какая-то часть ее существа рвалась вперед, желая подойти и присвоить один из клинков, снова завладеть его темной силой. И убивать, и убивать, пока весь мир не покраснеет от крови. Изабель Фишер поборола в себе это чувство, безжалостно растоптав его, но была потрясена, поняв, каких усилий это потребовало.
— Великолепны, не правда ли? — спросил Жареный. — «Потрошитель Душ», «Черный Вой», «Поцелуй Белладонны». Имея в своем распоряжении три таких шедевра, вы сможете завоевать мир.
— Или уничтожить его, — возразил Хок. — У этих проклятых мечей имеются собственные желания. Пусть спят здесь вечно.
— Я слыхал песни и рассказы, — сказал Ламент. — Правда ли, что внутри этих клинков заключены погубленные души святых?
— К сожалению, нет, — ответил Жареный. — Их содержимое Инженер принес с собой из Грeзы. Маленький кусочек темного мира, свободный в мире людей.
Хок повернулся спиной к дарам преисподней, и, спустя болезненно долгое мгновение, остальные последовали его примеру. Все вздохнули с некоторым облегчением.
Ламент недобро зыркнул на Жареного:
— Ты сказал, что здесь чудо. Настоящее чудо. Где оно?
— На алтаре, — неохотно сообщил Жареный.
Все подошли к алтарю, собранному из человеческих костей. В середине его лежала небольшая деревянная шкатулочка. Простое полированное дерево, никаких явных отметок. Только две серебряные петли для узкой крышки. На первый взгляд шкатулка была совершенно обыкновенной, но когда исследователи склонились ближе, притягиваемые каким-то глубинным влечением, они осознали, что перед ними отнюдь не просто коробочка. Нечто большее, гораздо большее. Она рождала ощущение усиленного присутствия, сверхреальности, словно являлась единственной настоящей вещью в комнате, а может, и во всем мире. Просто находиться рядом с ней было до странного уютно. Впервые с того момента, как они попали в Собор, четверо путников почувствовали себя удивительно легко. Словно вернулись домой из дальнего путешествия. И, тем не менее, никто из них не решался взять ее и открыть.
— Что… — Ламенту пришлось остановиться, прочистить горло и начать снова: — Что в этой коробочке? Что у нее внутри?
— Об этой коробочке знают даже в аду. — Жареный по-прежнему стоял возле ниши с мечами, не глядя на алтарь. Впервые его голос утратил уверенность. — Эта коробочка старше всего, что собрано здесь. Ее сделал Христос, когда столярничал со своим земным отцом, Иосифом. Говорят, в ней заключена изначальная искра. Она хранится там с той самой поры, когда Бог сказал: «Да будет свет», и началась вселенная. Единственная искра света, который был источником всего творения, навечно сохраненная в маленькой деревянной коробочке. Это достаточное чудо для вас? Говорят, что ее принес человек из Мертвых Земель вскоре после их возникновения. Возможно, из-за нее-то и сражались те два чародея. Никто не знает, кем был этот человек, хотя разные слухи ходят. Одни говорят, что это уцелевший из двух противоборствовавших колдунов, только сильно уменьшившийся. Другие предполагают, что его звали Магус. Никто не знает этого точно даже в преисподней. Кто-то вручил коробочку первому Лесному королю, а он приказал создать этот Собор для нее. Может, шкатулку дал королю Магус? Не знаю, но он оказался тут как тут, когда королю понадобилось исправить ужасную вещь, сотворенную мной.
А теперь, когда дело угрожает перейти, наконец, в решающую стадию и должна решиться судьба мира, этот Магус снова в Лесном замке. Кто он такой? Что он такое? Не знаю. Одно могу вам сказать: он меня пугает, а я ведь познал ужасы бездны.
— Почему ты держишься на расстоянии? — спросил Хок. — Разве ты не чувствуешь, как здесь покойно?
— Я даже смотреть на нее не могу, — горько отозвался Жареный. — Мир и надежда — для живых.
— Кто-нибудь когда-нибудь пытался посмотреть, что в коробочке? — спросила Фишер.
— Многие подумывали об этом. А вы почему не решаетесь?
Фишер протянула было руку к крышке, но затем резко остановилась. Она не могла прикоснуться к ней. Глубже, чем знание, глубже, чем инстинкт, жило понимание: шкатулка является святой вещью, а она, Изабель Фишер, не достойна такой пронзительной святости. Она так и сказала, и Хок с Сенешалем кивнули. Все посмотрели на Ламента.
— Я посвятил себя Господу, — медленно проговорил Пешеход. — Если таково Его желание, я заберу Его вещь из этого ужасного места.
Он протянул руку, немного помедлил и затем абсолютно спокойно взял коробочку. Он улыбнулся почти застенчиво и поднес шкатулку к глазам, разглядывая изделие вблизи.
— Коснуться чего-то, к чему прикасался Христос…
Он снова улыбнулся и сунул коробочку в один из внутренних карманов своего плаща. Ощущение мира и уюта уменьшилось и пропало, все поежились. Сенешаль громко засопел.
— По-моему, в этом приключении многовато религии. Религия должна держаться на почтительном расстоянии от повседневной жизни. Это слишком отвлекает.
