Опиумная война - Куанг Ребекка (читать лучшие читаемые книги TXT) 📗
— Рин?
И тут она заметила в другом углу скрючившегося Алтана. В темноте под брезентом она едва его разглядела.
— Где мы? — спросил он.
— Не знаю. Но точно не рядом с горами Кухонин. Мы на равнине.
— Мы в повозке?
— Думаю, да. Не знаю, сколько здесь солдат.
— Это не имеет значения. Я выведу нас отсюда. Я сожгу веревки, — заявил он. — Отодвинься.
Рин отползла подальше, а Алтан зажег небольшой огонь в ладонях. Его путы загорелись и начали обугливаться.
Фургон наполнился дымом. У Рин слезились глаза, она закашлялась. Прошло несколько минут.
— Еще чуть-чуть, — сказал Алтан.
По веревкам толстыми щупальцами струился дым. Рин в панике огляделась. Если дым не улетучится, они задохнутся, прежде чем Алтан избавится от пут. Но если…
Она услышала над головой крик. Говорили на мугенском, но приказы были слишком резкими и грубыми, и она не сумела перевести.
Кто-то сдернул брезент.
Пламя Алтана вспыхнуло и разгорелось, но тут солдат опрокинул на него ведро воды. Раздалось шипение.
Алтан закричал.
Кто-то набросил на лицо Рин влажную ткань. Рин брыкалась и извивалась, но в раненое плечо ткнули чем-то острым, и от резкой боли она вдохнула. Ноздри наполнил сладкий запах газа.
Свет. Такой яркий, что как будто глаза колют ножами. Рин попыталась отвернуться от источника света, но ничего не изменилось. Несколько мгновений она тщетно дергалась и уже испугалась, что парализована, но потом поняла — она привязана. К какой-то плоской койке. Боковым зрением Рин могла разглядеть только верхнюю половину комнаты. Если она привязана, то должна увидеть рядом голову Алтана.
Рин в ужасе шныряла взглядом по комнате. По бокам стояли полки. А на них — методично промаркированные склянки с ногами, головами, внутренними органами и пальцами. В углу находилась большая стеклянная емкость. В ней лежало тело мужчины. Рин пялилась на нее целую минуту, пока не поняла, что человек давно мертв. В химическом растворе хранился труп, как овощи в маринаде. Она в ужасе вытаращила глаза и открыла рот в беззвучном крике. Наверху емкости был прикреплен ярлык с четкой надписью: «Никанец, 32 года».
Склянки на полках были промаркированы подобным же образом. «Печень никанца, 12 лет». «Легкие никанки, 51 год». Неужели и ее жизнь закончится вот так, и ее аккуратно расчленят на операционном столе? Никанка, 19 лет.
— Я снова здесь, — просипел очнувшийся рядом Алтан. — Никогда не думал, что вернусь.
Рин съежилась от ужаса.
— Где мы?
— Пожалуйста, не заставляй меня объяснять.
Рин и без того знала, прекрасно знала, где они.
В ее голове звучало эхо слов Чахана.
«После Первой опиумной войны Федерация только о спирцах и думала… В десятилетия между двумя войнами они похищали спирцев и ставили над ними эксперименты, пытаясь вычислить, что делает их особенными».
Солдаты Федерации привезли их в тот самый исследовательский центр, где ребенком держали Алтана. Где его сделали опиумным наркоманом. То место, которое освободили гесперианцы. То место, которое следовало разрушить после Второй опиумной войны.
А значит, провинция Змея пала, с тоской поняла Рин. Федерация оккупировала более обширную территорию, чем Рин могла представить.
Гесперианцы давно ушли. Федерация вернулась. Чудовища вернулись в свою берлогу.
— А знаешь, что хуже всего? — сказал Алтан. — Мы так близко к дому. К Спиру. Мы на побережье. Прямо у моря. Когда нас впервые сюда привезли, здесь было много камер… Нас поместили в камеру с окном, выходящим на море. Я видел созвездия. Каждую ночь. Видел звезду Феникса и думал, что если сбегу, то сумею уплыть домой.
Рин представила запертого здесь четырехлетнего Алтана, который смотрит на ночное небо, а рядом расчленяют его привязанных друзей. Ей хотелось прикоснуться к нему, но как бы она ни пыталась вырваться, Рин не могла пошевелиться.
— Алтан…
— Я думал, кто-нибудь нас вытащит, — продолжил он, и Рин поняла, что он говорит не с ней. Он как будто вспоминал кошмарный сон, пересказывая его в пустоту. — Даже когда убили остальных, я думал, что, может быть… Может быть, родители все-таки за мной придут. Но когда меня освободили войска Гесперии, то сказали, что я не могу вернуться. Сказали, что на острове остались только кости и пепел.
Он замолчал.
Рин не находила слов. Ей казалось, нужно что-то сказать, чтобы его взбодрить, переключить внимание на поиски способа отсюда выбраться, но в голову приходили только какие-то глупости. Разве возможно его утешить?
— Вы очнулись! Отлично!
Ее размышления прервал высокий и зычный голос. Говорящий находился за ее спиной, вне поля зрения. Рин дернулась в путах до рези в глазах.
— Ох, простите, конечно же, вы меня не видите.
Человек встал прямо над ней. Он был седовласым и очень худым, в халате доктора. Его борода была аккуратно подстрижена и торчала острым кончиком на пару пальцев ниже подбородка. Темные глаза светились умом.
— Так лучше? — Он добродушно улыбнулся, словно приветствуя старого друга. — Я Эйимчи Широ, главный врач этого лагеря. Можете называть меня доктор Широ.
Он говорил по-никански, а не на мугенском. У него был довольно чопорный синегардский акцент, как будто он выучил язык лет пятьдесят назад. А тон — неестественно бодрым.
Рин не ответила, доктор пожал плечами и повернулся к другому столу.
— Алтан! — сказал он. — Вот уж не думал, что ты вернешься. Какой приятный сюрприз! Я поверить не мог, когда мне сказали. «Доктор Широ, мы нашли спирца!» — сказали они. А я ответил: «Да вы, верно, шутите! Спирцев больше нет!»
Широ негромко хохотнул.
Рин дернулась, чтобы увидеть лицо Алтана. Его глаза были открыты, но он смотрел в потолок, а не на Широ.
— Ну и напугал же ты их, — бодро продолжил Широ. — Знаешь, как тебя назвали? Никанским чудовищем. Воплощением Феникса. Мои соотечественники любят преувеличивать, а никанских шаманов они любят еще больше. Ты же легенда! Ты такой особенный! Почему же ты так угрюм?
Алтан молчал.
Широ, похоже, немного сдулся, но потом ухмыльнулся и похлопал Алтана по щеке.
— Ну конечно. Ты, наверное, устал. Не волнуйся. Сейчас мы это исправим. У меня тут есть кое-что…
Радостно напевая, он поспешил в угол комнаты. Покопался на полках, перебирая разные склянки и инструменты. Рин услышала хлопок, а потом звук, с каким загорается свеча. Она не видела, чем занят Широ, пока он не вернулся к Алтану.
— Скучал по мне? — спросил он.
Алтан промолчал.
— Хм. — Широ поднял над лицом Алтана шприц и пощелкал по стеклу, чтобы они увидели жидкость внутри. — Скучал по этому?
Алтан выпучил глаза.
Широ мягко обхватил запястье Алтана, почти с материнской нежностью. Опытные пальцы нащупали вену. Другой рукой Широ поднес к руке Алтана иглу и надавил.
И лишь тогда Алтан закричал.
— Хватит! — завизжала Рин. С уголков ее губ брызнула слюна. — Прекратите!
Широ отложил пустой шприц и подскочил к ней.
— Милочка! Успокойся! Тише! Тише! С ним все будет хорошо.
— Вы его убиваете!
Она исступленно дергалась, пытаясь освободиться, но путы держались крепко.
Из ее глаз брызнули слезы. Широ педантично вытер их, держа пальцы подальше от скрежещущих зубов.
— Убиваю? Не драматизируй. Я лишь дал ему любимое снадобье. — Широ постучал по виску и подмигнул Рин. — Ты же знаешь, он его обожает. Ты ведь улетала вместе с ним, да? Этот наркотик ему не в новинку. Через несколько минут он придет в себя.
Оба посмотрели на Алтана. Его дыхание стало ровным, но он явно не пришел в себя.
— Зачем вы это делаете? — задыхаясь, спросила Рин.
Она думала, что видела все жестокости Федерации. Она видела Голин-Ниис. Видела результаты мугенских экспериментов. Но заглянув злу в глаза, наблюдая, как Широ причиняет Алтану такую боль и улыбается… Рин не могла этого понять.
— Чего вам от нас надо?
Широ вздохнул.
