Битва королей. Огонь эльфов - Хеннен Бернхард (книги бесплатно без регистрации полные TXT) 📗

Определенно королева щедро одарила своего лже-героя. В книге Мелиандера наверняка было написано все, что хотела знать правительница для того, чтобы изгнать ингиз. Ганда сумела почувствовать силу книги. Она была опасна. Достаточно опасна, чтобы уничтожить тени, с которыми, похоже, не могло справиться ничто иное. А когда героический поступок будет свершен, наверное, лутинка сможет радоваться, если ее упомянут в качестве примечания. Бедная искалеченная кобольдесса… Как там звали эту воровку, которую обокрали? Она стала персонажем шуток, потому что оказалась настолько глупа, чтобы довериться мастеру меча.

За два последних дня Ганда часто вспоминала историю мастера-вора Кабака. Всем в народе была известна его судьба. Случившееся с Кабаком должно было послужить ей уроком и не позволить связаться с Эмерелль.

— Ганда? — негромко произнес мышлинг. — Может быть, мне прийти попозже? Может быть, ты хочешь побыть одна?

Лутинка вздохнула. Рика была права. Она в долгу перед Широконосом и должна хотя бы посмотреть на его работу. О ней ведь не должны говорить, будто она неблагодарна, как эльфийка. По-прежнему колеблясь, Ганда протянула руку.

Серебро было теплым на ощупь. Живым. Она недоуменно взяла лежащее на синей ткани сокровище. Как будто протянула кому-то руку! Серебро слегка подалось под ее прикосновением, в точности так же, как настоящая рука из плоти и крови.

Лисьехвостая недоуменно поглядела на Широконоса.

— Это действительно серебро?

Было видно, что мышлинг гордится своим творением.

— Было когда-то серебром. Начинал я работать с чистым серебром, добавлял различные другие металлы. И магию. В ней все мои знания по анатомии. Внутри есть точные копии каждой косточки. Сухожилия и мышцы я тоже повторил. Там тонкие канатики и лебедки из проволоки, которые я натянул на серебряную сталь. Единственное отличие от живой руки заключается в том, что серебряной рукой ты можешь хвататься гораздо крепче. И… ну, что ж, чувств в руке не будет. Никакой боли и никакого осязания, ощущения жары или холода.

Ганда положила руку обратно на бархат. Протянула к ней правую ладонь, сравнивая искусственную руку с живой. Было страшно оттого, что придется заменить искусственно созданной вещью сотворенное самой природой. За короткое время, проведенное в хижине Рики, лутинка поняла, насколько беспомощной можно быть в самых банальных вещах, когда нет одной руки. Она не могла даже платье зашнуровать. Приходилось просить о помощи, словно она ребенок, который решил одеться! Это было унизительно, несмотря на то что Рика с удовольствием ей помогала.

— Ты знаешь, что мы, лутины, любим принимать облик зверей. Что произойдет, если я превращусь?

Широконос почесал за ухом.

— Да, это действительно было большой проблемой. Я потратил много часов на то, чтобы решить ее. Как тебе известно, все живое окружает аура. Если рука станет с тобой единым целым, то она сольется и с твоей аурой. Я думаю, что она будет превращаться вместе с тобой! Совершенно уверенным быть нельзя, все станет ясно, когда мы попробуем. Я залез в новые для себя области. До сих пор я никогда не изготавливал искусственных конечностей, которые еще должны изменять форму.

У Ганды засосало под ложечкой.

— Что значит: «если она станет со мной одним целым»?

Мышлинг снял защитный колпачок с края руки, и лутинка разглядела проволоки, торчащие из серебряной руки. Ганда удивилась, когда увидела, что рука полая. На ощупь она была массивной.

— Я приставлю эту руку к твоей культе и сплету заклинание, которое соединит кости, мышцы и сухожилия с живым серебром. Протез будет столь же подвижным, как и рука из плоти и крови. Можешь играть ею на флейте или на арфе. Момент сращивания будет болезненным. Рика может дать тебе одно из своих чудодейственных волшебных средств, чтобы смягчить боль. Спустя два-три дня боль уйдет полностью. Но в момент сращивания проволока войдет глубоко в плоть. И живое серебро сольется с тобой.

В мысли о том, что проволока, будто червь, станет вгрызаться глубоко в ее мышцы, было что-то отвратительное. Лутинка посмотрела на руку, испытывая новый прилив отвращения.

— А можно будет убрать руку, если я с ней не справлюсь?

— Н-да. — Широконос избегал смотреть ей в глаза. — Итак, ты понимаешь, что рука действительно станет единым целым с тобой, если я ее приставлю. Убрать ее… Это будет подобно ампутации. Придется брать нож. — Он смущенно коснулся кончика носа. — Но тебе не стоит об этом думать, Ганда. Еще никто не просил меня снять протез из живого серебра.

— У тебя не найдется чего-нибудь выпить, Рика? Чего-нибудь настоящего. Крепкой водки или вина.

Когда Рика поднялась, с ее плеча упала маленькая жадеитовая ящерка, которую та привязала прядью своих волос. Ящерица беспомощно махала в воздухе лапками.

— Значит, ты решилась. — В голосе ведьмы слышалась теплота.

— Я решила предоставить все на волю судьбы. Если у тебя здесь, в хижине, достаточно водки, чтобы напоить меня в хлам, то я принимаю руку. А если нет… — Лутинка пожала плечами. — Тогда судьба приняла иное решение.

— Ты так сильно боишься? — сочувственно поинтересовалась Рика.

Ганда не сумела вынести взгляда ее змеиных глаз и отвернулась. Ведьма была права. Лисьехвостой было страшно. Она боялась боли. Боялась быть калекой. Боялась того, что рука повиснет на ее шее, как мельничный жернов, если она попытается превратиться.

Рика отодвинула в сторону несколько циновок из тростника, и под ними оказалась большая деревянная крышка. Ведьма хлопнула ладонью по замку и что-то пробормотала. Ржавые петли свистнули, как падающий сокол. Крышка распахнулась, словно по мановению невидимой руки. Очевидно, Рика закопала в землю большой ящик. Негромко бормоча себе под нос, она принялась в нем копаться. Выбросила связку амулетов, коротко обрезанное черное платье, большую помятую шляпу и несколько тонких тетрадок из пожелтевшей дешевой бумаги.

Ганда наклонилась вперед. Одна из тетрадок показалась ей знакомой. Переплет совсем истрепался. Лутинка в недоумении прочла заглавие.

Лисьеголовая потянулась к другим тетрадкам и стала читать названия. «НА ЧЬЕЙ ТЫ СТОРОНЕ?», «РОЖДЕННЫЕ ПРАВИТЬ?», «О ДИАЛЕКТИКЕ СЛАБОСТИ», «КОБОЛЬДЫ — К СВЕТУ!» и «ДЕРЖИТЕСЬ, ХРАБРАЯ КРОВЬ КРАСНЫХ ШАПОК!». Все памфлеты были написаны Элийей Глопсом.

— Рика! — Широконос отскочил к самому ящику.

— Что? — Ведьма выпрямилась. В каждой руке у нее была закрытая пробкой бутылка. Маленькая ящерка вернулась в волосы и притаилась над самым лбом.

— Она увидела тетради.

Рика спокойно поставила бутылки. Фальшиво улыбаясь, снова зарылась левой рукой в ящик.

— А ты вообще читать умеешь, солнышко?

Ганда расхохоталась.

— Умею ли я читать? Большинство из этих тетрадей мне незнакомы. Они новые. Но вот эта… — Рыжая подняла особенно затасканный экземпляр. — Это мне хорошо знакомо! Я корректировала для Элийи Глопса гранки «ПРОТИВ ТЯГИ К ИГРЕ И СПИРТНОМУ».

— Элийя Глопс не допускает ошибок! — возмущенно произнес Широконос, и Рика посмотрела на лутинку так, что у той по спине побежал холодок.

— Послушайте, я не знаю, что с вами обоими, но я хорошо знаю Элийю Глопса. Действительно хорошо… — Она помедлила. Возможно, будет разумнее не говорить, насколько близки они когда-то были.

— Действительно хорошо? — насторожилась Рика.

— Да. Я… Я знаю всю его семью. Мы ездили на одной рогатой ящерице. А его младшему брату я пеленки меняла.

— Ты говоришь о коменданте Никодемусе?

Ганда едва не расхохоталась, но в Рике было что-то такое… Судя по тому, как она говорила о сопляке Никодемусе, следующее, что она скажет, это что тот ни разу не наделал в штаны. Что, ради всего святого, произошло в мире с тех пор, как они покинули Искендрию? Откуда ведьма, живущая в тростниковой хижине, знает Элийю и Никодемуса? И как к ней попали труды Элийи?