Вся правда о нас - Фрай Макс (читать бесплатно полные книги TXT) 📗
Однако сейчас меня интересовали не туманные звёзды, а туго затянутые узлы, вернее, только один, самый большой из них, выглядевший так, словно в этом месте на живую тонкую нить небрежно намотали какие-то дополнительные обрывки толстых, плохо гнущихся шнуров. Ясно, что мне надо осуществиться перед тем, как этот узел будет завязан, буквально в миллиметре от него; я почти ощутил, как тянусь и хватаюсь за этот участок нити ещё не осуществлённой, но уже очень цепкой рукой.
Теперь оставалось дождаться, когда за мной придёт так называемый Первый Ужас Небытия. Термин этот придуман древними путешественниками по Мосту Времени; они, надо понимать, были очень крепкие ребята, если уж их выдержки хватало на то, чтобы пережить не один, а несколько таких Ужасов — моментов, когда до впавшего было в эйфорию сознания доходит, что существование в условиях абсолютного отсутствия всего остального невозможно, и его вот-вот поглотит, уже начало поглощать небытие.
Практическая польза этого Ужаса несомненна: дикий, ни с чем не сравнимый страх перед полным и окончательным угасанием заставляет сознание путешественника по Мосту Времени задействовать всю свою силу, включая тайные ресурсы, о которых он сам не подозревал, и вернуться наконец к жизни тогда и там, где было задумано. Вот и я обеими руками вцепился в сияющую нить чужой жизни, как в единственную, хоть и несуществующую возможность снова быть.
Почти теряя сознание и одновременно наконец приходя в него, я внёс в свой маршрут последнее необходимое уточнение, нарисовал перед внутренним взором простую, чёткую картину: комната, в которой нет ни одного человека, зато есть живой серебристый лис. Хотел представить его спящим; сперва так и получилось, но потом воображаемый зверь открыл глаза, зевнул, встряхнулся и вспрыгнул на низкий широкий подоконник. Ладно, как ему будет угодно, пусть.
Когда я оказался в просторной светлой комнате, практически погребённой под грудами сваленных в кучи вещей, по большей части, совершенно непонятного мне назначения, серебристый лис действительно сидел на подоконнике среди баррикад из книг и тетрадей и настороженно косился на невидимого меня. Зверя, как и нюхача не проведёшь — уж если ты есть, он тебя унюхает, к пророку не ходи.
Зная своё короткое дыхание, я опасался, что действовать после всего пережитого мне будет очень трудно. Потому что обычно я и от гораздо меньших потрясений надолго выхожу из строя. Но оказалось наоборот — всё вдруг стало невообразимо легко.
Например, мне не пришлось оглядываться по сторонам, желая убедиться, что Шурфа в комнате нет. Я и так это знал. Более того, ощущал его присутствие на небольшом, но вполне достаточном расстоянии, и даже число разделявших нас каменных стен мог назвать, не задумываясь: три. Скорее всего, он был где-нибудь в ванной; впрочем, уточнять я не стал, потому что сделавшееся безошибочным чутьё подсказало мне главное: его воля пока удерживает тело в определённой точке пространства, намерение переместиться ещё не сформировано, а если оно возникнет, я почувствую и это. И успею себя предупредить.
Или вот, скажем, мне не пришлось делать специальное, годами отработанное движение кистью руки, чтобы вернуть лису Йовке его обычные размеры. Достаточно было вспомнить, что я принёс его сюда в пригоршне, и неподвижное тело спящего зверя тут же словно бы само появилось на полу. Я поднял его, погладил по голове — совершенно бессмысленный жест, когда имеешь дело с тем, на кого сам же наслал беспробудный сон, но здесь и сейчас это прикосновение оказалось магическим ритуалом, не так грубо подавляющим чужую волю, как Смертный Шар, скорее, просто позволяющем объединить наши с Йовкой желания и возможности, прийти к согласию, заключить последний договор.
Я знал это, когда шептал в мохнатое ухо: «Не просыпайся, что бы ни произошло, но пожалуйста, притворись бодрствующим, открой глаза, встань на ноги, ходи по комнате, если покормят, поешь, если погладят, отзовись на ласку. Тебе всё равно, чем занято тело, пока ты спишь, а для этих двоих, человека и лиса, твоё притворство станет спасением. Будь великодушен, сделай им этот подарок, потерпи немного, смерть уже совсем близко, рука её милосердна, Йорка и дивный туманный сад — твои навсегда».
Йовка послушно открыл глаза и неторопливо заковылял прочь, по направлению к хаотическому нагромождению подушек, покрывал и предметов гардероба, сумма которых, вероятно, являлась постелью.
Второй лис, всё это время наблюдавший за нами с подоконника, окончательно перестал понимать, что происходит, прижал уши, растопырил усы и угрожающе зарычал. Пришлось спешно хватать его в охапку — к счастью, и этот трюк дался мне на удивление легко, всего один шаг в сторону окна, и сердитый зверь уже у меня в руках. Очень повезло нам обоим, потому что в обычном состоянии я бы безуспешно гонялся за ним по всей резиденции Ордена Дырявой Чаши до сегодняшнего дня. Все двести лет, не зная передышки.
Не могу сказать, что лиса обрадовали мои объятия. Бедняга решил дорого продать свою жизнь и для начала тяпнул меня за палец. Боли я в тот момент не почувствовал, только уважительное удивление — надо же, каков герой! А потом коснулся его лба, подумал: «Всё будет хорошо, я друг, я старший, я знаю, что делаю, успокойся», — и зверь сразу присмирел, так что прятать его в пригоршню оказалось легко и удобно, как неодушевлённый предмет.
Когда рассказываешь, получается долго, а на самом деле, пробыл я в комнате Шурфа — ну, может быть, минуту. Даже не успел обрадоваться, что у меня всё получилось. Впрочем, тогда это казалось мне совершенно естественным — захотел и сделал, а как иначе? Вопрос закрыт.
Завершить путешествие по Мосту Времени, с одной стороны, гораздо проще, чем его начать. Для этого достаточно усмирить собственную волю, осуществившую этот немыслимый трюк. Призвать на помощь рассудок, напомнить себе: «Эй, путешествия во времени невозможны, никакого прошлого вообще давным-давно нет», — обычно достаточно для того, чтобы вернуться в тот момент, когда всё началось.
С другой стороны, далеко не всякое сознание оказывается способно согласиться считать произошедшее с ним невозможным. Нет уж, случилось, значит случилось, нечего тут отменять! Именно поэтому некоторые путешественники по Мосту Времени рискуют навсегда остаться на другом его конце. Ну, то есть, как — навсегда. Не застрять навек в одном бесконечном мгновении, а просто продолжать жить, начиная с того момента, в который их занесло, чем дальше, тем острее ощущая себя инородным телом и непрестанно испытывая яростное сопротивление Мира такому насильственному изменению порядка вещей. В этом, собственно, и заключается главная опасность: никаких сил не хватит, чтобы продержаться в чужом времени больше нескольких лет, единственный выход — заручиться поддержкой могущественных и сведущих современников; впрочем, всё это я пока знаю только со слов старших коллег и объяснить, как именно протекают описанные процессы, не могу даже самому себе.
И отдельно нелегко приходится тем, кто возвращается из путешествия с сувениром — ну вот как я с лисом. Причём если бы я уволок с собой не живое существо, а, скажем, старую скабу, проблема была бы ровно та же. Мост Времени не выносит подобной контрабанды. В прямом смысле не выносит, хрупкое подобие согласия Мира на невозможное событие, может рухнуть под тяжестью любого количества дополнительной материи, не включённой в первоначальный договор. И тогда уж — как повезёт. Разные бывают варианты. Некоторые контрабандисты исчезают неведомо куда, некоторые обнаруживают себя в совершенно произвольно выбранном моменте времени, который, как нечистый на руку таможенник, пытается присвоить транспортируемую вещь, а некоторые благополучно возвращаются туда — в тогда — откуда ушли; причём, это лишь отчасти вопрос опыта и могущества, обычно всё-таки главным фактором оказывается упрямство.
В этом смысле у меня были неплохие шансы, всё-таки я очень упрямый, это охотно подтвердят многочисленные стены, прошибленные моим твёрдым лбом; они до сих пор вспоминают наши встречи с содроганием, а я — с законной гордостью победителя.
