Щит судьбы - Дрейк Дэвид Аллен (библиотека книг .txt) 📗
— Иногда я забываю, насколько невероятно хладнокровно ты можешь убивать, — пробормотал он. — Я не могу назвать никого другого, кто разрабатывал бы план сражения, ожидая предательство союзника.
Брать такую возможность в расчет — да, это делает любой здравомыслящий полководец, когда сражается совместно с иностранными союзниками. Но планировать… Нет, больше! Строить ради этого планы!
Баресманас замолчал и покачал головой. Велисарий со своей стороны ничего не сказал. На самом деле сказать было нечего. Несмотря на множество сходных черт, они с Баресманасом кое в чем расходились так, как только могут два человека.
Несмотря на всю свою образованность и благородство, Баресманас в глубине души все еще оставался тем человеком, который провел детство, восхищаясь персидскими копьеносцами и лучниками. Провел много часов в юности, наблюдая за дехганами на тренировочных полях обширного поместья отца, когда они демонстрировали высшее мастерство, как всадники-лучники.
В то время как Велисарий, несмотря на все свои уловки и умения, все еще — в глубине души — оставался тем же человеком, который провел детство, восхищаясь фракийскими кузнецами. Он провел многие часы детства, наблюдая за кузнецами на скромной усадьбе своего отца, демонстрировавшими свое — пусть и более скоромное — мастерство, однако более мощное. Люди умирают от стали дехганов. Но люди живут благодаря железу кузнеца.
Однако даже мальчиком Велисарий обладал хитрым и тонким умом. Поэтому когда другие мальчики восхищались силой кузнеца, хватая в благоговении воздух, когда огромный молот с силой опускался на наковальню, Велисарий видел истину. Кузнец был сильным человеком по необходимости. Но хороший кузнец делал все возможное, чтобы эту силу экономить. Раз за разом мальчик Велисарий видел, как хитро кузнец ставит раскаленный металл и как точно рассчитывает удар молотом.
Поэтому он ничего не сказал Баресманасу. Сказать было нечего.
Несколько минут спустя Маврикия позвал один из трибунов — возникла какая-то проблема. Маврикий ушел с вершины искусственной горы. Велисарий с Баресманасом остались там вдвоем, изучая огромную силу малва, которая приближалась к ним.
Они не разговаривали. Если только обменивались время от времени профессиональной оценкой диспозиции вражеских сил. По этому вопросу они всегда соглашались. Неудивительно. Если Баресманас и не обладал чистой военной гениальностью римского союзника, он все равно был опытным и компетентным полководцем сам по себе.
Однако, несмотря на всю искреннюю дружбу и во многом сходные взгляды, две совершенно разные души по-разному готовились к предстоящей битве.
Один, арийский шахрадар — благороднейший человек из благороднейшей семьи самой благородной в мире нации — искал силу и смелость в этой самой благородной крови. Искал ее, находил и ждал сражения со спокойной уверенностью, полагаясь на свою доблесть и честь.
Другой, фракиец, рожденный в одном из самых низших слоев римской вульгарной аристократии, никогда не думал о благородстве. Ни разу не подумал о доблести и чести. Он просто ждал наступающего врага, спокойно, терпеливо, как кузнец ждет, пока металл не согреется в печи.
Ремесленник, занимающийся своим делом. Ничего больше.
И ничего меньше.
Глава 31
Александрия.
Осень 531 года до н.э.
— Это сумасшествие! — закричал один из гимнасиархов. Плотный мужчина стоял в первом ряду небольшой толпы, собравшейся в зале для приемов. Все остальные тоже были мужчинами, причем богато одетыми, большинство — такими же толстыми.
Городской совет Александрии.
— Сумасшествие! — эхом повторил еще один член совета.
— Безумие! — прокричал третий.
Антонина не была уверена насчет титулов этих господ. И ее они не волновали. Специфические титулы не имели значения — это только устарелая традиция, идущая с ранних веков империи, когда городской совет на самом деле обладал властью. В современной Александрии членство в совете являлось просто вопросом социального престижа. Реальная власть находилась в руках префекта претория, командующего египетской армией и, больше всего, — патриарха.
Ступив на берег, войска Антонины тут же захватили дворец, располагавшийся недалеко от гавани. Она даже не была уверена, чей он. Владелец пустился в бега до того, как она и ее солдаты заняли здание. Убежали и слуги.
Все многочисленные монархи, которые правили Египтом восемьсот шестьдесят два года с основания Александрии, строили по собственному дворцу. Город был уставлен великолепными дворцами. На протяжении веков большинство этих царских дворцов стали частными резиденциями греческой знати, занимающей в городе определенное положение.
Только Антонина обосновалась во временном штабе, как перед дворцом появился городской совет в полном составе, требуя права представить петиции и рассказать о проблемах. Она пригласила их войти — более сотни важничающих господ — просто чтобы прощупать отношение высших слоев общества Александрии. В течение десяти минут после того, как они ворвались в зал для приемов, они ясно показали свои чувства. Следующим образом. Первое. Империей правит сумасшедшая.
Второе. Сумасшедшая императрица послала еще одну сумасшедшую, чтобы распространить сумасшествие и в Александрии.
Третье. Они, с другой стороны, не сошли с ума.
Четвертое. Они не станут терпеть сумасшествие.
Пятое. Конечно, сами они даже не подумают применять насилие по отношению к императрице и ее представительнице — пусть такой мысли ни у кого не возникает — даже если эти двое и являются двумя спятившими женщинами. Но…
Шестое. Толпа жителей Александрии, которые всегда готовы взорваться при малейшей провокации, уже прямо сейчас начинает сильно бурлить. Теперь в любой момент сумасшествие может выплеснуться на улицы. Что…
Седьмое. Является неизбежной судьбой спятивших женщин.
Восьмое. Которые, они повторяют, полностью спятили. Само воплощение безумия. Полностью выжили из ума. Лишены всего разума. Настоящие сумасшедшие…
Антонине этого хватило.
— Арестуйте их, — сказала она. Спокойно. Как леди. — Всех. — Легко взмахнула рукой.
— Пока посадите их в трюме одного из кораблей для перевозки зерна. Потом решим, что с ними делать дальше.
Пока Ашот с катафрактами выполняли приказ, Антонина не обращала внимания на яростные вопли разгневанных известных в городе лиц, когда их вязали по рукам и ногам и тащили лицами вниз из дворца. Ей требовалось заниматься другими проблемами.
Некоторые из этих проблем были простыми и незапутанными.
Представители очень большой еврейской общины города спросили о том, что их ждет. Каково наиболее вероятное развитие событий. Антонина заверила их, что никто не собирается ущемлять евреев как в гражданских правах, так и в отправлении ими религиозных ритуалов, если они примут ее власть. Через пять минут представителей еврейской общины вывели из зала приемов. Когда они выходили, Антонина услышала, как один шепнул другому:
— В таком случае пусть эти проклятые христиане передерутся друг с другом. Не наше это дело.
«Отлично».
Следующая проблема.
Представители мощных гильдий города потребовали, чтобы им сообщили отношение империи к их древним прерогативам.
Сложно, но можно.
Антонина заверила их, что ни она сама, ни император Фотий, ни императрица-регентша не собираются ущемлять законные интересы гильдий, более того, не имеют никакого желания влезать в дела гильдий. Просто хотят обратиться к гильдий кораблестроителей и гильдии металлообработчиков. Их обеспечат большим количеством работы. О, да, будет еще работа для ткачей. Потребуются паруса для новых судов, которые будут строиться. И, несомненно, кое-какие деньги из императорской казны передадут и гильдии стекольщиков. Императрица-регентша, как всем известно, очень любит изделия из стекла.
Конечно, повезет и изготовителям папирусов. Увеличение числа чиновников на службе у империи, естественно, увеличит запросы на бумагу. Что касается ювелиров, то вскоре ожидается большой прилив трофеев от малва, пораженных и униженных, и все солдаты — а солдат будет много, очень-очень много, — которые прибудут для усиления египетского гарнизона, естественно, захотят обменять свои громоздкие трофеи на что-то одновременно не занимающее много места и ценное. И — о счастливое совпадение — в этом обмене ювелирные украшения займут одно из первых мест, в особенности производимые в Александрии, городе, который славится на всю империю — о счастливое совпадение — непревзойденным мастерством золотых дел мастеров. Да и по серебру тут работают неплохо.
