Титус Кроу - Ламли Брайан (библиотека электронных книг TXT) 📗
Я повидал и восхитился видом Тысячи Запертых Дверей — города н’хлатхи, пребывающих в состоянии анабиоза многоножек. Они спят уже пять тысяч лет, и еще пять тысяч лет их нельзя будить. Эти гигантские круглые плиты базальта, покрытые восхитительной красоты письменами, лежат у подножий Лиловых Гор в Долине Снов и имеют тридцать футов в диаметре. Поперек круглых плит лежат массивные засовы из белого металла, который не в силах повредить даже самая едкая кислота. За плитами находятся врата, ведущие к туннелям спящих н’хлатхи, которым суждено спать до тех пор, пока огромные бледные маки не расцветут вновь на склонах Лиловых Гор. Только тогда н’хлатхи выйдут из своих глубоких пещерных святилищ, потому что они питаются семенами гигантских маков, цветущих лишь раз в десять тысяч лет, а потом, как и сами н’хлатхи, погружающихся в долгую спячку. И никто в Элизии, кроме самих Старших Богов, не помнит живыми загадочных спящих в недрах Лиловых Гор, ибо их история никогда не была записана, а их речи никто не понимал. Даже дчичи, чьи лучшие лингвисты и каллиграфы регулярно совершают экспедицию в Долину Снов, чтобы поразмышлять о надписях на базальтовых плитах Тысячи Запертых Дверей, пока не сумели расшифровать тайну этих письмен.
В опоясывающих гору Садах Нимаррах Тиания познакомила меня с Древом. К этому времени я уже не расспрашивал Тианию ни об обитателях Элизии, ни о многом прочем, что поначалу меня интересовало, хотя еще мог, конечно, задать немало вопросов. Просто я обнаружил, что проще подождать и увидеть своими глазами, а ответы появлялись со временем сами собой.
Древо было совершенно особенным другом Тиании. В детстве она играла в его ветвях — тогда Древо росло к западу от Садов Нимаррах, а потом часто навещала Древо, когда то медленно перемещалось к востоку. Теперь Древо стояло в самой середине Садов — грандиозный изумрудный великан высотой двенадцать сотен футов. Древо имело форму классического бокала для бренди, и все его красивые листья длиной в целый ярд были роскошного зеленого цвета, а с ветвей свисали вниз гирлянды усиков. Ствол был одет в шершавую кору с фут толщиной. Древо было безмятежно, молчаливо и разумно!
Толщина ствола этого исполина была никак не меньше ста пятидесяти футов, и когда мы с Тианией шагали к Древу босиком, взявшись за руки, по высокой, до колена, траве, самые близкие к нам ветви вздохнули, опустились, и мягкие, пушистые края гигантских листьев прикоснулись к нам. В то же мгновение я каждой клеткой своего организма ощутил странное озарение. Был задан вопрос — одним разумным, мыслящим существом другим разумным существам, но пока что эмпатия между мной и Древом была неполной. А вот Тиания была знакома с Древом всю свою жизнь.
— Это я! — воскликнула она в ответ на вопрос Древа и поспешила вперед, в тень под массивными ветвями и внезапно зашевелившимися гирляндами усиков. Она прижалась к шершавой коре великана и раскинула руки, пытаясь обнять дерево. — Это Тиания!
Следует ли мужчине ревновать возлюбленную к дереву? Нет, конечно. Даже к такому могучему дереву, как это. Тиания обернулась и взяла меня за руку, когда я не так уж торопливо приблизился к стволу. Она сказала, обращаясь не ко мне:
— Это Титус, мой Землянин.
Древо снова вздохнуло, и его усики, похожие на тонких змей, ласково и робко погладили талию Тиании и обернулись вокруг нее. Я наблюдал за происходящим так внимательно, что не заметил, как вторая группа усиков прикоснулась ко мне. Почувствовав это прикосновение, я испуганно вскрикнул и отпрянул. Усики сразу же отдернулись назад, а листья над моей головой свернулись в трубочки и отодвинулись.
— Нет, нет, Титус. Так нельзя, — укоризненно проговорила Тиания. — Древо любит меня, оно любит все живых существ в Элизии. Оно и тебя тоже полюбит, но ты не должен его пугать!
Пугать его? Я огляделся по сторонам. Меня со всех сторон окружал зеленый полумрак. На земле тут и там лежали пятна солнечного света, кое-где проникавшего сквозь густую крону Древа. В снопах света плясала мошкара, испускавшая приятный аромат. Всего одно дерево — а я словно бы стоял посреди леса.
— Его можно напугать? — спросил я вслух.
— Конечно. Оно очень боязливо.
— Я не хотел сделать ничего плохого, не хотел проявить неучтивость, но…
— Если так, то тебе следует считать Древо живым существом и личностью — отнесись к нему так, как ты относишься к Отх-Нетху или Эсчу, а не как просто к дереву. Это не дерево, а Древо, и оно прекрасно!
Что ж, в последнем у меня никаких сомнений не было. Древо действительно было невероятно красиво, и в те мгновения, когда я отшатнулся от его висячих корней, я ощутил волнующую энергию, наполнившую меня чувством… обиды? Но что же со мной было не так? Я легко, без труда соединял свое сознание с разумом машины — часов времен, я свел дружбу с роботом T3RE, я смеялся и плавал в озере с драконами, а на одном из них летал по небу над незнакомой планетой. И вдруг теперь это живое и мыслящее существо испугалось меня и от меня отстранилось.
Я протянул руку и погладил большой лист, неуверенно свернувшийся над мой головой, и мысленно сказал: «Ты очень, очень красивое, и если ты любишь Тианию, полюби и меня, ибо мы с ней — единое целое».
Прозвучал вздох облегчения, перешедший в еле слышное потрескивание ветвей. Древо обхватило нас своими усиками, оторвало от земли и радостно подняло в середину кроны, покачало вверх-вниз, как игрушку «йо-йо», а потом стало передавать из одного усика в другой все выше и выше. Дух захватывало — и не только от всего этого, но и от того, что теперь до меня начали доходить эмпатические излучения Древа, его чувства.
Все, что Древо знало, все, что интересовало его, — была красота! Красота струилась из души этого исполина, охватывая все вокруг, и вскоре уже даже воздух вокруг нас наполнился трепетом сочувственной радости. И посреди всего этого чуда мы с Тианией поднимались все выше и выше и наконец оказались на самых высоких ветвях, и там мы стали слушать песни Древа о любви, радости и красоте.
Вглядываясь сквозь ветки и листья с высоты почти в четверть мили над поверхностью Элизии, я разглядел уходящую к западу широкую серую дорогу. Дорога словно бы вела прямиком к Древу и была проведена ровно, как по линейке — вот только эта линейка должна была бы иметь длину в несколько миль. Когда песни Древа наконец завершились пространным вздохом, я вдруг понял, что собой представляет эта величественная полоса сухой песчаной почвы — это был след, оставленный Древом во время путешествия с запада на восток.
— Да, — ответила мне Тиания, когда я спросил ее об этом. — Ты прав. Древо почти незаметно движется на восток. Он посылает свои новые корни в ту сторону. На западе, где почва мертва, старые корни отмирают. Поэтому Древо понемногу, очень медленно поворачивается и движется, поворачивается и движется. А когда новые корни поворачиваются к западу, они начинают стареть. Само Древо называет этот процесс своим танцем. Его размеры таковы, что ему требуется много питательных веществ. Когда Древо движется дальше, в том месте, откуда оно уходит, почва остается мертвой и сухой. Но Древо грустит редко. Обычно это бывает, когда оно одиноко. А когда его навещают гости, оно наполняется радостью!
Когда Тиания договорила, я заметил в ее глазах слезы и обнял ее.
— Тиания, почему ты плачешь?
— Древо говорит мне, — ответила она, — что в тебе есть печаль. Я замечала твое беспокойство, но не думала, что это случится так скоро.
— Печаль во мне? — переспросил я. — Ты не думала, что это случится так скоро? Я не понимаю, Тиания. О чем ты?
Она обвила меня тонкими руками и зарыдала, опустив голову на мое плечо.
— Ты об этом даже не догадываешься, любовь моя, ты этого не осознал, но Кхтанид сказал, что должно так случиться. Прежде чем ты отыскал Элизию, ты так долго и мучительно разыскивал свою Землю, что до сих пор…
— Нет! — горячо воспротивился я и сердито покачал головой.
