Зеркала и лица Северный Ветер (СИ) - Оленева Екатерина Александровна (электронная книга .txt) 📗
Из камина вслед за Дореей Лили шагнула в шикарную прихожую, чьи главным украшением была лестница с деревянными перилами. Повсюду здесь возвышались стройные колонны в стиле ампир, статуи львов, цветы в высоких вазонах.
- Мисс Эванс? - приветствовал её представительный мужчина с приятным, но несколько приторным лицом, что вряд ли могло свидетельствовать о сильном характере. - Рад вас видеть. Я - Карлос Поттер, отец Джеймса.
- Я - Лили Эванс.
- Наслышан, наслышан. Вы должно быть устали с дороги, мисс Эванс? Путешествие было не слишком обременительным?
- Карлос, дорогой, - улыбнулась Дорея, беря мужа за руку, - круженая мука не самый обременительный способ путешествовать. Однако Лили, конечно же, необходимо привести себя в порядок перед ужином, - миссис Поттер хлопнула в ладоши и прямо перед ними возник домашний эльф. - Это Урсула. Она проводит тебя в твою комнату и пока ты будешь нашей гостей станет исполнять при тебе обязанности камеристки. Урсула, помоги нашей гостье с выбором платья.
Лили чувствовала себя не слишком уверенно под доброжелательными, но изучающими взглядами родителей Джеймса. Вслед за домовихой Урсулой она послушно прошла по длинному, как в отеле, коридору, с множеством дверей, за одной из которых ей отвели комнату.
В этой комнате с легкостью могла поместиться половина её собственного дома. Просторная, прямоугольная, с двумя окнами над широкими подоконниками, спальня была обита красными обоями. На стенах золотился растительный орнамент, сверкали опереньем птички, вызывая в памяти экзотических колибри. Полы покрывал большой бежевый ковёр с серо-жемчужными медальонами и розами. Тон в тон к ковру была обивка на креслах с витыми вогнутыми ножками, шторы на окнах, покрывало на кровати.
Два зеркала в больших деревянных рамах - одно круглое, второе трельяж, - позволяли любоваться собой почти с любого места в комнате. Над камином висела картина с изображением морского пейзажа на закате солнца, на каминной полке красовался подсвечник и вазы с ирисами. На туалетных прикроватных столиках стояли рожковые лампы, которые до сегодняшнего дня Лили видела только в антикварных магазинах и исторических фильмах.
Усрула помогла Лили принять ванну, сделала ей причёску, весьма похожую на ту, что носила миссис Поттер, подала чёрное платье (видимо, Дорея Поттер сочла, что Лили должна носить траур).
Лили это платье показалось невероятно красивым и дорогим. Эвансы себе такие наряды позволить не могли. Поверх гладкого черного шелка пелериной лежал кружевной гипюр, расшитый мелкими, будто роса, чёрными стразами; v-образный вырез на груди и спине подчеркивал тонкость девичьей шеи, для которой явно тяжела была та копна волос, которой господь одарил Лили.
- Эванс?..
Джеймс, непривычно тихий, ждал её у нижней ступени лестницы. В его взгляде светилось нечто похожее на тень удивления, будто он видел перед собой незнакомку.
- Рада видеть тебя, Джеймс Поттер, - грустно улыбнулась Лили. - Даже не представляешь, насколько рада.
- Я почти не признал тебя в этом наряде. Это ты и словно бы не ты.
- Черный цвет мне не к лицу. Я знаю.
Ладонь Джеймса сжала тонкие девичьи пальчики. Взгляд, такой шоколадно-теплый, родной, словно плед, мягко окутал Лили.
- Я боялся, что потеряю тебя, Эванс. Боялся, что ты не вернёшься ко мне. Я до сих пор всё ещё боюсь...
- Чего же? - уточнила Лили.
- Что ты не выдержишь и потеряешься - потеряешь саму себя. Я понимаю, как тебе несладко, вернее, не понимаю, а... вот ведь чёрт! - привычным жестом, который когда-то так раздражал Лили, Джеймс взъерошил чёрные волосы. - Не умею я говорить складно! Особенно, когда это больше всего нужно. Не знаю, что сказать, Лили. Не знаю, как тебе помочь. Тут что ни скажи, всё звучит фальшиво. Просто... просто не озлобляйся, ладно? К счастью, я никогда не терял тех, кого люблю. Но я могу представить, какого это... и от того, что я представляю, мне бесконечно страшно за тебя. Если бы мы только смогли прийти на несколько минут раньше...
- То, что случилось, не твоя вина, Джеймс. Спасибо за то, что помог спасти Петунию.
- Не благодари меня за сестру. Я не её спасал. Ты была единственной, о ком я думал. Мерлин, Лили, я чуть с ума не сошёл! Можешь ненавидеть меня, но я никуда и никогда тебя от себя больше не отпущу. Ты можешь не быть моей женщиной, если не хочешь, но, нравится тебе или нет, я всегда буду рядом. Не могу и не хочу ещё раз пережить то, что пережил: знать, что ты в смертельной опасности, и быть так далеко, что не суметь встать между тобой и твоими врагами. Стоит мне только подумать, что я мог потерять тебя... я, наверное, сам бы, без всякого заклятия, рвал бы на части проклятых убийц! Я и сейчас готов их рвать, хоть зубами! Но я не хочу видеть, как ты готова делать то же самое. Ты должна быть светлой, Лили. Это твоя суть. Ты как песня, как солнечный луч. Не изменяй себе. Это естественно желать отмщения, но ты не должна до этого опускаться. Я буду мстить за тебя, я сделаю всё, что угодно, лишь бы больше никогда не видеть тебя такой, как там, в Паучьем Тупике. Это было действительно... страшно.
Лили молча поднесла его руку к щеке и прижалась к его ладони:
- Не знаю, чтобы со мной сталось, если бы ты не успел, как всегда, вовремя. С нашей первой встречи ты столько раз меня спасал, что я сбилась со счёта.
- Не стоит благодарности, Эванс. Мои поступки только кажутся благородными. На самом деле я насквозь эгоистичен. Ты мой свет, и, если ты погаснешь, мне придётся жить во мраке. Мне оно надо? Ну всё, хватит этих душещипательный диалогов. Позволит ли прелестная, загадочная незнакомка провести её в гостиную? - шагнул к Лили Джеймс, протягивая ей руку.
- Конечно, сударь, - оперлась на неё Лили. - За вами хоть на край света.
Глава 40
Друзья и сестры
Первое, что увидела Лили, проснувшись, был солнечный луч. Золотисто-яркий, он проложил дорожку по полу от окна до середины комнаты. В нём, сверкая, танцевали сияющие пылинки.
'Где я?' - всплыла мысль.
Вслед за ней вернулась память.
Золотистый луч не погас, не поблек - просто перестал радовать.
Она, Лили Эванс, сирота, гостит в чужом доме. Доме слишком богатом, слишком роскошным, чтобы чувствовать себя в нём по-настоящему комфортно.
Не успела Лили подняться с кровати, как услужливая Урсула с очередным чёрным платьем была уже тут как тут, наготове.
Поттеры были предусмотрительны и щедры к Лили. Даже слишком. Даже сверх всякой меры. Они позволяли себе тратить на неё большие деньги - Лили не была уверена, что сумеет оправдать такие капиталовложения. Отдать долг у неё не было никакой возможности.
Билл Эванс всегда учил дочерей, что, если ты принимаешь у человека подарок дороже, чем можешь подарить взамен, значит, ты у него в долгу.
Лили была в долгу у Поттеров. В большом.
И это была не её жизнь.
Весь жизненной уклад Поттеров - жизненный уклад аристократии, - был Лили чужд. Она привыкла просыпаться, когда захочется, одеваться, как нравится, спускаться к завтраку в джинсах или халате, а потом заниматься тем, к чему лежит душа.
В доме Поттеров, как, наверняка, во многих других аристократических домах, всё было как по удару гонга: постоянные переодевания к застольям, часы для чтения, часы для прогулок, часы для уединения, часы для друзей - тысяча условностей, нарушать которые моветон.
Лили в детстве, подобно многим другим девочкам, обожала сказку про Золушку. И только теперь поняла, что сказка эта не о счастье - о трудной женской доле. Попробуй-ка всю жизнь походить на высоких каблуках, в корсете да в кринолине во имя любви? По сути, как Золушка была рабыней, так ею и осталась. Просто сначала угождала ненавистной злой мачехе, потом стала угождать любимому мужу. Что в лоб, говорится, что по лбу. Разница не особая.
