Городская Ромашка (СИ) - Кай Ольга (книги бесплатно без .TXT) 📗
Вояр подошел к жене, остановился. Проследив за его взглядом, Любима вздохнула, тронула мужа за плечо.
- Вояр, ну не серчай так. Кто знает, может оно и к лучшему. Девочка-то ведь ему жизнь спасла. Человек, стало быть, хороший…
Словно почувствовав направленный на него взгляд отца, Мирослав поднял голову, поглядел в их сторону и снова обернулся к Ромашке. Они сидели голова к голове, на лицах играли отблески костра, рука городской Ромашки - в руке Мирослава.
- Нет, - хмуро сказал воевода. - Чужая она, не наша.
- Ну почему же чужая? Звана ее удочерила, - возразила Любима, да как-то неуверенно.
Воевода не ответил - просто отошел, и Любима проводила его печальным, растерянным взглядом.
Глава 37
Ласковое солнце освещало хилые деревца городского парка. Вернее, бывшего городского парка, потому что теперь вокруг ровной площадки, где чудом уцелели квелые ростки у пруда, на добрый десяток километров вокруг остались лишь руины - разрушенные стены, останки зданий, бетон и арматура. Кое-где сохранились еще следы прошлой жизни в виде обломков мебели, которая не пошла на костры зимой и не была утащена кем-то из запасливых горожан на новое место. Аттракционы грудой металлолома лежали на асфальте, а одна детская карусель, несмотря на окружающий ее хаос, даже сохранилась полностью и выглядела вполне пригодной для эксплуатации… если бы, конечно, удалось заново провести к ней электричество. Последний месяц весны украсил деревья в парке белыми цветами, которые осыпались на траву легкими хлопьями лепестков - маленький оазис в самом центре железобетонной пустыни.
А за городом, меньше чем в пяти километрах от стены и опустевшего рва, из скудной земли торчали молодые саженцы. Они еще неуверенно чувствовали себя здесь, на этой неблагодатной почве, и выглядели, несмотря на щедрое удобрение, куда слабее своих братьев и сестер, оставшихся расти в лесах у полноводной Родны. Многим из них не суждено было пережить это лето. Но стоило лишь раз взглянуть на прозрачную дымку свежих зеленых листочков - и становилось понятно, что со временем мертвой земли не будет, а на пустыре зазеленеют деревца, превращая недавнюю безжизненную зону вокруг города в благодатную рощу, где через год-другой не побоятся гнездиться птицы. А редколесье, что тянется от самого Рубежного хребта, возможно, вскоре перестанет быть таким бедным на дичь.
Больше чем в трехстах километрах к югу от городских развалин небольшой приморский городок гудел голосами людей, моторами грузовиков и подъемных кранов. В последние месяцы город напоминал большую стройку - здания пансионатов и гостиниц срочно переоборудовали под жилые дома. Стена на набережной больше не закрывала от взгляда зеленоватую жижу, что плавно колыхалась под закованными в бетон берегами, но зато теперь можно было увидеть, как на горизонте ясно-голубое небо постепенно переходит, почти сливаясь, в такого же цвета спокойную морскую гладь.
А в густом лесу, у подножия Рубежного хребта, жил своей жизнью небольшой хуторок. Недавно здесь появились новые дома, и хуторяне сперва настороженно приглядывались к чужакам, потом все же приняли их в свою дружную общину, помогли обустроиться, завести хозяйство - в общем, сделали все, чтобы пришельцы со временем привыкли к условиям новой жизни. Поначалу городские держались вместе испуганной кучкой, слегка побаиваясь и не доверяя хуторянам, потом почувствовали себя свободнее и принимали помощь и советы без прежнего смущения.
А помощь нужна была многим. Старушка-лекарка все качала головой, глядя на хилых и немощных на ее взгляд горожан, отпаивала их целебными отварами, дивясь про себя, как же они в городе-то и без природных лекарств не повымирали все. Особенное удивление у нее вызывал немолодой уже человек, который пришел на хутор вместе с молодежью без семьи, без родных. Когда старушка узнала, сколько ему лет - она очень удивилась - выглядел этот человек куда старше. Он говорил, что преподавал в университете, обучал молодых людей разным наукам, но теперь же он сам был похож на маленького мальчика, который впервые в жизни ступил за порог и удивился: как же огромен и прекрасен мир. Поначалу пожилой преподаватель много болел и выжил, наверное, только благодаря заботе старой женщины, но весь последний месяц, едва только по-настоящему теплыми стали солнечные лучи, он не засиживался в доме, постоянно уходил куда-нибудь на целый день и, возвращаясь к вечеру, помогал по хозяйству, чем мог, лекарке, а после сидел на крыльце ее дома, слушая трели соловья, наблюдая, как носятся над домами маленькие черные тени летучих мышей и улыбался, улыбался как ребенок…
Старые яблони медленно роняли в траву нежно-розовые лепестки. Недалеко от берега Родны старейшина Светозар разрешил строить новый дом, и теперь каждый день с самого утра на краю поселка слышен был стук топоров и визг пил - обстругали, очистили от коры круглые бревна и сложили из них на пустыре первый венец небольшой четырехстенки, потом второй, третий…
Рядом с мужчинами работали и мальчишки - проворные и любопытные, они помогали страшим, заодно и приглядываясь, что и как делается, постигая на будущее полезную науку. Димка постоянно крутился подле старшего брата, и Тур улыбался, думая о том, что мальчишка оказался понятливым и сметливым, многому научится: вон уже пытается бревна обстругивать, просит дать ему инструмент.
На примятую траву летели золотистые стружки. Эти деревянные, душистые локоны отчего-то особенно нравились Ромашке, и если получалась очень длинная, красивая стружка Тур поднимал ее и прятал в карман широких рабочих штанов, а вечером радовал ею свою младшую сестричку. Надо же, Ромашка никогда не видела, как строят дома, настоящие дома, и даже не представляла, что все это возможно сделать без подъемных кранов и машин-грузовиков, без станков и сложных приборов.
Неподалеку от Тура работал Мирослав. Это ему и Ромашке строили всем поселком избу у реки. Тур же с Веселинкой решили после свадьбы у тетушки Званы жить, и такому решению обрадовалась и мать Тура, и Димка. Веселинка тетушке Зване нравилась, и мать уже загодя готовилась к осени, по скромному мнению Тура, готовилась чересчур активно. Ведь кому-кому, а это именно подругам Ромашке и Веселинке надо было готовиться, Ромашке особенно. Ведь Веселинка-то себе приданное давно поди приготовила, а вот названная сестра Тура теперь почти весь день просиживала с иголкой в руках - все шила да вышивала. Иной раз тетушка Звана Ромашку едва ли не силой на улицу выгоняла, на солнышко, потому что девушка непременно хотела все-все успеть до осени - и рубашку свадебную, и рушники. Тур посмеивался про себя, на нее глядя: "С таким-то усердием всех наших мастериц за пояс заткнет". Если ему приходило в голову сказать что-нибудь такое вслух, Ромашка только досадливо и сердито отмахивалась, но по глазам видно было - довольна.
Работа спорилась. На месте будущей избы вырыли и укрепили подпол, перенесли с пустыря да уложили на дубовые подвалки первый венец, первые бревна для будущих стен. Рядом выпиливали доски для пола, потолка и внутренних стенок. И погода словно вздумала помочь строителям - ни дождика, ни холода, ни ненастья - все ясные дни, солнечные, теплые. В один из таких дней Тур и приметил, что по поселковой улице идет к ним сам воевода Вояр. Негромко окликнув друга, Тур сообщил ему:
- Вон отец твой.
Мирослав глянул на дорогу и нахмурил светлые брови. Потом, отложив инструмент, неторопливо пошел туда, где неподалеку от шумной стройки остановился воевода.
На ходу отряхивая руки от древесной пыли, Мирослав прошел мимо занятых работой мужчин и встал у протоптанной к месту будущего дома тропинки.
- Здравствуй, отец.
Воевода хмурился, и со стороны могло показаться, что он чем-то недоволен. Мирослав не обратил на это внимания - уже привык, что не всегда сведенные к переносице брови означают гнев или недовольство.
