Ненаследный князь - Демина Карина (книги регистрация онлайн .TXT) 📗
…до чего любопытное наблюдение. И вновь же верное…
— Так что не видать дорогой Тиане алмазов… аквамаринами обойдется…
— А вы и рады, — заметила Эржбета, недовольно оттопырив губку. — Вы, Габрисия, горазды злорадствовать…
— Разве я злорадствую? Мне кажется, я лишь объясняю, отчего не привлекает меня стезя королевской фаворитки…
— Или, дорогая Габи, ты делаешь вид, что не привлекает. — Богуслава села-таки, закинула ногу за ногу, точно позабыв, что подобная вальяжная поза менее всего подходит благовоспитанной девице. — В конце концов, королевская милость — это не только алмазы… власть куда интересней.
— Зачем ей власть? — Мазена уже не давала себе труда скрыть раздражение. — Она слишком глупа, чтобы этой властью воспользоваться.
Щелкнули белые пальцы. И колыхнулось отражение в зеркалах.
— В отличие от вас, Мазена? — тихо спросила Богуслава.
Ответа не было.
А вечером Себастьяна попытались отравить.
Ее величество перелистывали страницы газеты лопаточкой из слоновой кости, расписанной райскими птицами и виноградом. Держали они лопаточку двумя пальчиками, манерно отставив мизинец, и эта давняя, но неизжитая привычка королевы донельзя раздражала его величество. Впрочем, как и другая — в волнении оный мизинчик прикусывать.
Следовало бы сказать, что нынешним вечером его величество пребывали в настроении отменнейшем. Облачившись в домашний стеганый халат, король полулежал на подушках и курил. Он позволял себе вдыхать дым медленно, жмурился от наслаждения, чувствуя на языке табачную горечь, улавливая ее оттенки, и выдыхал, стараясь пускать колечки.
Порой его величество задумывались о чем-то своем, несомненно приятном, и тогда замирали, баюкая люльку в смуглой, не по-королевски крепкой руке.
— Ваш дым мерзко пахнет, — соизволила заметить королева, откладывая газету.
— Не спорю. — Король был настроен благодушно, чему немало поспособствовал неожиданный подарок от генерал-губернатора. Зная тайную страсть его величества к трубкам, коих собралась целая коллекция, он прислал новый экземпляр, из груши и сандала, отделанный красным янтарем.
А к нему мешочек наилучшего карезмийского табака.
— Боги милосердные, у меня от него голова болит. — Королева нахмурилась, отчего некрасивое лицо ее стало еще более некрасивым. Губы сделались тонкими, нитяными, зато на белой пышной шее появилась складочка второго подбородка.
— Сочувствую, — сказал король, выпуская колечки дыма, темно-лилового, с характерным красноватым отливом, каковой свидетельствовал об исключительном качестве табака.
Кольца поднимались к потолку Охотничьего кабинета, к росписям, и таяли меж рисованных ланей, кабанов и гончих… в дымах прятались массивные кони охотников и лица их…
— Эта ваша привычка совершенно невыносима, — брюзгливо заметила королева, принимая очередную газету из стопочки на серебряном подносе. Выглаженные, избавленные от характерного запаха типографской краски, газеты эти виделись его величеству поддельными, лишенными чего-то важного, пусть он сам не знал, чего именно.
— Дорогая, — король провел пальцем по янтарному узору на мундштуке, — вы стали очень раздражительны. Не завести ли вам любовника?
Королева вспыхнула.
И мизинчик ее коснулся узких губ.
— Как вам князь Щебетнев? Еще тот шельмец, пусть и немолод уже… и не курит…
— Вы об этом так говорите…
Ее величество зарделись совершенно по-девичьи… и выходит, что не почудилось королю то ненавязчивое внимание, которое Щебетнев уделял королеве.
— Как есть, так и говорю… — Король выпустил очередное колечко и, откинувшись на атласных подушках, украшенных вышивками ее величества и принцесс, принялся разглядывать потолок… следовало признать, что Гданьская резиденция нуждалась в ремонте. Лица охотников пожелтели, а местами и вовсе стерлись. Роскошные наряды пошли пятнами, местами и вовсе штукатурка вздыбилась, грозя отвалиться.
Ремонт нужен.
Но где деньги взять? Совет вновь заговорит о непомерных тратах на содержание двора и о бюджете, который подобных трат не предусматривает…
— И для здоровья полезно, и для настроения… главное, не допустите скандала.
Ее величество фыркнули, разворачивая желтоватые страницы «Охальника», который читали с немалым интересом, хотя всячески подчеркивали, что к газетенке этой прикасаются исключительно, дабы быть в курсе интересов подданных…
Пускай себе.
И его величество вернулись к заботам насущным… все ж таки зарастающий плесенью потолок его беспокоил. А в Белой гостиной и вовсе по стене, прорывая шелковые, расписанные серебром обои, трещина поползла. Подвалы вновь подтопило… и проблема куда как серьезней имеется: подмыли подземные ключи фундамент, вот и оседает древняя резиденция со всеми ее гостиными, кабинетами, бильярдными, со статуями и горельефами, за которые в свое время немалые деньги дадены…
— Ужас какой! — воскликнула королева, роняя лопаточку, которая упала на стол со звуком глухим, раздражающим.
— Где? — не открывая глаз, уточнили его величество.
Карезмийский табак кружил голову, а во рту оставлял терпкий привкус горького шоколада, смывать который полагалось кофием. И надо бы велеть, чтобы принесли, однако для того требовалось бы дотянуться до шелкового шнура, который ведет к колокольчику… всего-то в полусажени этот шнур свисает, но ныне и это расстояние мыслится непреодолимым.
…угодил родственник, хорош табак, замечателен просто… но на рынок его беспошлинно, как о том карезмийцы просят, пускать нельзя. Собственные табачники не удел останутся… нехорошо…
— Здесь! — Королева шелестела страницами и платьем… — Ты только послушай… они утверждают, что эта девица беременна от тебя!
— От меня? — Его величество с неудовольствием приоткрыли левый глаз, припоминая всех девиц, которым за последние месяцы внимание уделяли.
Трое…
…а ведь были времена…
…были и прошли, ныне возраст, и пусть еще не старость, но уже тело ослабло, покоя желает, а не увеселений. Нет, сам-то король ничего против увеселений не имеет, однако же собственные силы и умения дворцовых целителей оценивает здраво.
И, открыв второй глаз, он с уверенностью заявил:
— Врут, дорогая.
— Да? — Королева выглядела обеспокоенной. — А пишут, что…
— Дай сюда. — Он отложил трубку и руку протянул, испытывая подспудное раздражение, что тихий этот вечер, каковые ныне были редкостью, разрушен. Королева безропотно протянула газету со статейкой.
И снимок имелся свежий.
И написано было живо, увлекательно…
— Врут, — спокойно ответил король, пробежавшись по строкам. — Сами посудите, дорогая, вы же присутствовали на открытии конкурса… и эта… девица, уж простите за каламбур, именно девицей была.
Королева прикусила мизинец.
Не то чтобы она не знала об изменах супруга — знала и по давней договоренности, благодаря которой брак этот был крепким и по-своему счастливым, закрывала глаза. Но одно дело очередная интрижка и совсем другое — ребенок.
— И, конечно, лишить девицу девичества — дело нехитрое… но вот чтобы за несколько дней она и забеременеть умудрилась…
Король хмыкнул.
И ее величество с немалым облегчением выдохнули. Все же бастард — это… оскорбительно…
— Да и ошибочка вышла. — Его величество ткнули в газету пальцем. — На эту красавицу Матеуш нацелился…
— Она ему не подходит.
— Ах, дорогая, тебе волю дай, так ты мальчика вовсе в монастырь спровадила бы… Анелия тебе тоже не нравилась.
— Развратная особа.
— Развратная… как есть развратная. — Его величество цокнули языком, припоминая очарование этой развратной и напрочь аморальной особы, которая…
…впрочем, некоторые воспоминания он предпочитал держать взаперти.
— Мальчик страдает. — Королева дотянулась-таки до шнурка.
Ей хотелось шоколада.
Горячего, украшенного пышной пеной взбитых сливок и темно-красной вишенкой, с каплей коньяка или травяного бальзама. И пусть придворный целитель с придворным косметологом вкупе твердят, что сладости ее величеству вредны, но… чем-то надо себя радовать?
