Дикая магия - Уэллс Энгус (читать книги без .TXT) 📗
— Так мы узнали, что победа за вами, — продолжал Очен, поднимаясь по ступенькам. — Но потом вы все не возвращались и не возвращались… Хоруль, я начал опасаться, что ваша победа оказалась пирровой. Минули недели…
— А нам казалось, что прошло совсем немного времени, — пробормотал Каландрилл, — день или два.
— То место, где вы были, подчиняется своим законам, — пояснил вазирь. — Рассказывайте! Нет! Не надо! Сначала вино, и вы расскажете всем сразу.
Он провёл их в залу, где они прежде разговаривали с вазирь-нарумасу. Через чистое стекло в потолке сюда проникал солнечный свет. Кое-кто из колдунов уже был здесь, другие торопились в зал — весть о том, что они вернулись, быстро облетела цитадель. Каландрилл спросил про Чазали, и ему сказали, что киривашен в Памур-тенге. Очен заверил их, что за ним будет немедленно отправлен посыльный. На столе появилось вино и пища. В залу набилось много народу, толпа жужжала вопросами, любопытство было осязаемым. Наконец, когда собрались все, двери закрылись. Зеду сел во главе стола, Очен — слева от него, путники — справа.
Зеду, соблюдая традицию, сказал:
— Хорулю и вашим богам возносим мы хвалу за то, что вернулись вы в целости и сохранности; вас же благодарим за деяния ваши. Весь мир у вас в долгу.
Кто-то за столом пробормотал:
— Сами Молодые боги ваши должники. — И за столом пробежал одобрительный гул.
Зеду попросил:
— Поведайте нам о происшедшем.
Наступило молчание. Брахт проглотил кусок мяса и полным кубком махнул в сторону Каландрилла, предлагая ему начать рассказ. Каландрилл посмотрел на Катю и Ценнайру, девушки кивнули. Он приступил к повествованию.
Рассказ его то и дело прерывался удивлёнными возгласами, одобрительным ропотом и потрясёнными вздохами. Когда Каландрилл закончил, Зеду повернулся к Очену:
— Врата закрыты?
— Да, — кивнул Очен. — Никому более не пройти через эти врата, а после того, как «Заветная книга» будет доставлена в Вану, никому более не найти пути к Фарну.
— Вы мужественные люди, — сказал Зеду, — но в путешествии, в кое сейчас отправитесь, мы снабдим вас эскортом из…
Каландрилл не дал колдуну договорить:
— Вы дали нам слово, прежде чем мы ушли.
Веки Зеду дрогнули, улыбка застыла на лице Очена, в зале установилась мёртвая тишина; все затаили дыхание, не уверенные в том, что сейчас произойдёт. Каландрилл твёрдо смотрел Зеду в глаза.
— Вы обещали вернуть Ценнайре сердце. — Каландриллу показалось, что маг вздохнул. Ценнайра взяла его руку, он повернулся. Её милое личико было сурово. — Да, вы обещали, — твёрдо закончил он.
Зеду кивнул и жестом попросил Очена сказать вместо себя и от имени всех вазирь-нарумасу. Пауза затянулась. Наконец Очен поднял на них глаза, лицо его было очень серьёзно.
— Вы оба решительно этого хотите?
В вопросе его прозвучало столько сомнения, что Каландрилл едва не покачал головой и не произнёс: «Если вы не можете поручиться, что она останется жива, я не буду рисковать».
Но он знал, что решение должна принимать Ценнайра.
А она сказала:
— Да, я хочу. — И в голосе её прозвучала полная уверенность.
— Это будет нелегко. Мы можем не преуспеть. А поскольку Аномиус больше не представляет опасности, может, ты передумаешь?
— Я хочу назад своё сердце. Я желаю стать как все.
Глаза её горели решимостью, и любовь Каландрилла вспыхнула с новой силой, распалённая сомнением, прозвучавшим в голосе Очена, и мужеством в голосе Ценнайры. «Дера, — подумал он, — я не должен её потерять, я этого не вынесу».
— Ты обладаешь фантастической силой.
— Я готова от всего отказаться, мне нужно сердце.
— Может статься, что нам не хватит сил, чтобы вернуть шкатулку и снять заклятие Аномиуса.
— Если этого не можете вы, то кто сможет?
— Твоя вера в нас глубока.
— Да, — сказала она просто.
— А ты считаешь, колдуны Нхур-Джабаля так просто отдадут нам шкатулку?
— А вы так не думаете? Уверены, они заинтересованы в том, чтобы я навсегда оставалась зомби Аномиуса?
— Истинно, — улыбнулся Очен, — хороший аргумент. Но ты можешь погибнуть, и, чтобы этого не произошло, есть ещё один вариант. Мы заберём шкатулку, принесём её сюда в целости и сохранности и будем хранить её здесь…
— Нет. — Ценнайра сказала это очень тихо, но голос её прогремел как гром. — Я больше не хочу быть тем, кто я есть. Не желаю, чтобы на мне стояла печать творения Аномиуса. Я не хочу никому ничего быть должной, кроме того человека, которого выберу сама.
Она взглянула на Каландрилла и улыбнулась. Несмотря на весь ужас их положения, Каландрилл гордился ею. Дера! Что такое драка с Рхыфамуном по сравнению с её мукой! Об этом они думали всю дорогу до Анвар-тенга, но молчали. Может, все-таки попробовать отговорить её? — прозвучал в голове Каландрилла предательский голосок. Нет, решение должна принимать только она.
— Мы ничего не можем обещать, — сказал Очен.
— И все же я прошу вас попытаться, — настаивала Ценнайра.
— Даже под страхом смерти?
— Я уже давно живу под страхом смерти. А вы обещали.
— Да, и мы не отказываемся от своего слова, но…
— Я хочу назад своё сердце.
— Да будет так. Отдыхай сегодня, попробуем утром.
Ценнайра заколебалась и посмотрела на Каландрилла; в её огромных карих глазах стоял неприкрытый ужас. Затем она повернулась к Очену и громко сказала:
— Лучше сейчас. — И тихо, чтобы никто не слышал, добавила: — А то я за себя не ручаюсь.
Очен торжественно кивнул, Каландрилл сжал ей руку и прошептал:
— Может, все-таки отдохнёшь? Завтра уже скоро.
Но тут же сообразил, что думает прежде всего о себе. Он хотел ещё немного побыть с ней до того, как возникнет опасность, что она уйдёт навеки.
— Нет, любимый, — возразила Ценнайра, — если не сейчас, то, боюсь, этого не произойдёт никогда.
«Сколько же в ней мужества!» — восхитился Каландрилл и, поднеся её руку к губам, сказал:
— Тогда приступим.
Они и не заметили, как Очен встал и подошёл к ним, и когда он заговорил, они даже вздрогнули.
— В таком случае думай о Нхур-Джабале, — предложил колдун, — представляй те покои, где Аномиус лишил тебя сердца. Мы должны видеть, куда идти.
Каландрилл отпустил её руку. Вазирь встал между ними и, коснувшись ярко накрашенными ногтями щеки Ценнайры, откинул назад её голову и впился глазами в её глаза. В воздухе резко запахло миндалём. Каландрилл отметил, что все вазирь-нарумасу пристально смотрят на Очена, а Брахт сидит нахмурившись, держа руку на эфесе меча. Очен отпустил голову Ценнайры и отступил. Повернувшись к Зеду, он кивнул и произнёс:
— Я видел комнату.
Зеду ответил не сразу:
— И все же путешествовать только по памяти другого…
Каландрилл вмешался:
— Вы обещали.
— Истинно, — устыдился Зеду. — Мы попытаемся сделать все, что в нашей власти.
Каландрилл предпочёл бы не слышать последней фразы колдуна, но он заставил себя не обращать на неё внимания. Он взял Ценнайру за руку.
Очен проговорил:
— Ценнайра поведёт нас. Я пойду… Кто ещё?
— Я, — вызвался Каландрилл.
— Я, — сказал Брахт.
— Я, — вторила им Катя.
— Нас должно быть семеро, дабы удержать заклята — замялся Очен. — В тебе достаточно силы, друг мой, но вы, Брахт и Катя… Боюсь, ваше присутствие только помешает нам.
— Я пойду, — сказал Зеду и тут же ещё трое вазирей дали своё согласие.
— Тогда начнём, не будем тянуть, — произнесла Ценнайра.
Очен кивнул и поманил их за собой. Они отошли чуть в сторону от остальных и стали кругом, прижавшись плечом к плечу. Каландрилл крепко прижал Ценнайру к себе, колдуны запели речитативом, произнося древние слоги. В комнате замелькали огоньки, подобные мерцанию свечи, когда на неё смотрят через мокрое от дождя стекло. Запах миндаля усилился…
…Они оказались в другой палате, ярко освещённой осенним солнцем, богатой, несмотря на пыль на посеревшем полу, мебели, холодном камине, несмотря на запах запустения.
