Двойник для шута - Угрюмова Виктория (прочитать книгу .txt) 📗
Ал-Имад кротко смотрел на исполина Ульриха, глаза его были полны непролитых старческих слез. Сознание собственной вины всегда тягостно, особенно если речь идет о таких мудрецах.
— Не переживай, добрый токе. Всего не предусмотришь. И Господь, случается, не может уследить за всеми. Да и нужно ли это?
— Я понимаю. Но меня не покидает чувство, что я чего-то не рассказал бедному мальчику, не предостерег, не удержал вовремя от опрометчивого поступка. Он был таким чистым, так мечтал о счастье для всех. Где же я допустил ошибку? Или я ошибся, когда решил, что Пересмешник не заслуживает такого же внимания? Нет, нет, поверь, я любил его, всех, кто сюда попадает, уже нельзя не любить. Однако мне казалось, что он чересчур полон жизни — жизнерадостность била из него фонтаном. Я думал, что из него вышел хороший человек, но не более. Эрлтон Серебряный — вот кто был настоящим ученым и мыслителем. Где же я ошибся, Ульрих?!
— Я постараюсь все исправить, — пообещал тот вместо ответа. — Только скажи еще вот что: мог ли он все-таки отыскать эту Отрубленную Голову?
— Не знаю, — ответил токе. — Во всяком случае, спустя пятьдесят лет после того, как оба брата покинули дворец Чиванга, вот здесь и здесь, — его худая рука скользнула по поверхности глобуса, указав на две точки, — наблюдались процессы подводной вулканической деятельности. И огромный пласт дна поднялся на несколько локтей. Возможно, что на отдельных участках смещения были еще значительнее. Тут уж дело случая: Отрубленная Голова могла быть погребена под толщей лавы, а могла оказаться на отмели.
— Ты не представляешь, как ты мне помог! А теперь я отправлюсь в обратный путь.
— Жаль, — сказал ал-Имад. — Жаль, что не погостишь, не поговоришь со мной ни о чем. Мы столько лет не виделись.
— Обещаю, — ответил Ульрих, — что вскоре навещу тебя и останусь надолго. А сейчас прощай!
— Прощай!
Гвардеец быстрым шагом вышел из Морской комнаты и двинулся извилистыми переходами по направлению к выходу.
— Может, гостя следовало бы проводить? — спросил один из учеников.
— Он этого не любит, — мягко улыбнулся токе. — И никогда не любил. Его нужно только встречать. Не бойтесь, он не заблудится.
— Это один из бывших учеников дворца Чиванга? — задал вопрос другой.
— Что вы, дети мои! Что вы! Нет, это не мой ученик. Но я скажу вам по секрету, что иметь такого учителя — это высшее счастье, которое только может выпасть на долю любого существа.
Человек в серебряной маске проснулся нескоро. Он медленно открыл глаза и полежал некоторое время не двигаясь. Затем он осторожно шевельнул рукой, напряг мускулы, провел пальцами по бедру. И вздрогнул, когда ощутил шелковистую, упругую молодую кожу.
Эрлтон поднимался медленно, но уже чувствовал, что все эти предосторожности излишни. Тело кипело и бурлило от переполнявшей его энергии, он испытывал забытые ощущения силы, бодрости и почти всемогущества. Но так же хорошо он понимал, что до всемогущества еще очень и очень далеко, и ему предстоит многое сделать, чтобы хотя бы вернуть утраченное.
Затем он спустил ноги со стола и встал во весь рост. В подземелье было темно и тоскливо, и ему отчаянно захотелось солнца, зелени и голубого бездонного неба.
Магистры ждали его в башне этой крепости, принадлежащей Ордену. Они знали, что Эрлтон должен сильно измениться после воссоединения, однако не ожидали, что это будет выглядеть именно так. Все послушники и магистры привыкли видеть дергающегося, больного, высохшего человека, едва переставляющего негнущиеся ноги. И тем более странно им было встретиться с молодым атлетом — бронзовокожим, высоким, грациозным. Он вошел в башню стремительной упругой походкой, на ходу отбрасывая назад отросшие за одну эту ночь длинные волосы. Только серебряная маска была прежней, да еще, пожалуй, острый, холодный взгляд, так хорошо знакомый его подданным.
— Господин, — преклонили они колени.
— Я доволен вами, — произнес он величественно. — Вы хорошо поработали, и я рад сообщить вам, что теперь я навсегда останусь в этом облике. Это тело не будет стареть и высыхать, как все предыдущие. Оно даст мне новую жизнь и новые возможности. Я возвеличусь в скором времени, и вместе со мной возвеличитесь вы.
— Благодарим тебя, господин наш.
— В скором времени я приму новое имя, — произнес человек в серебряной маске. — И это обстоятельство более всего радует меня.
— Ты говоришь загадками, господин.
— Я поясню вам все, когда приспеет срок. А теперь отвечайте, были ли свежие новости из Роана.
— О да, повелитель! — подал голос брат Анаконда. — Прилетел еще один митхан, сегодня на рассвете. Мы накормили его досыта, и теперь он дремлет в своей клетке. Мы не посмели без тебя читать послание. Если ты прикажешь, мы немедленно отправимся за птицей и снимем с нее футляр с пергаментом.
— Поторопитесь, — приказал Эрлтон. — Мне нужно немедленно узнать, что делается сейчас в империи. И еще… Кто-нибудь, прикажите приготовить обильную трапезу: много мяса, овощей и фруктов и красного вина, а также отвар из трав, которые восстанавливают кровь и действуют как укрепляющее.
Он хмыкнул недоверчиво:
— Я зверски голоден. Как никогда в жизни. Я буду у себя в апартаментах.
С этими словами человек в серебряной маске легко повернулся и вышел из дверей.
— Как он хорош! — восторженно произнес вслед брат Саргонская гадюка.
— Не забывайся, — остановил его брат Кобра. — Это все тот же магистр Эрлтон, хоть и выглядит иначе. И суть его осталась прежней — в этом я абсолютно не сомневаюсь.
Виноградины лопались на зубах, наполняя рот сладким, упоительным соком. Мясо было изумительно прожарено, а хлеб — пышный, еще горячий — буквально таял на языке.
Эрлтон наслаждался и давно забытым вкусом пищи, и самим чувством наслаждения, забытым еще раньше. Он поднял бокал, наполненный красным вином, и посмотрел его на солнце. За тонким стеклом переливалась жидкость, светящаяся изнутри, как кровавый рубин, и это было прекрасно. Эрлтон повел плечами, чтобы кожа ощутила ласкающее прикосновение шелковой мантии. Он был почти счастлив.
Брат Анаконда осторожно постучал в двери, и Верховный магистр крикнул:
— Входи!
Маг торопливо подошел к ширме, отгораживающей стол, уставленный яствами, и, просунув руку в специальный разрез, с поклоном подал кожаный футлярчик с донесением из империи. Вкушая пищу, его повелитель обычно снимал маску, а видеть лицо Эрлтона без нее было строжайше запрещено. Нарушение приказа каралось немедленной и страшной смертью.
— Ты уже читал? — раздалось из-за перегородки.
— Не смел, господин мой.
— Это правильный подход, — милостиво кивнул Эрлтон, не задумываясь, что магистр его не видит. Он вообще мало думал о том, что видят, слышат и чувствуют другие. — Что ж. Разверни и прочитай мне вслух.
— Как прикажет господин.
Брат Анаконда поймал себя на том, что если раньше он боялся человека в серебряной маске, то теперь относится к нему с трепетом и благоговением. И готов подчиняться ему еще более слепо и беспрекословно, чем прежде. Он раскрыл футляр и добыл оттуда клочок пергамента, стараясь, чтобы движения были ловкими, точными и быстрыми. И оказалось, что он хочет выглядеть безупречным не только из боязни вызвать гнев Эрлтона своей неуклюжестью, но и потому, что тот слишком прекрасен и совершенен, чтобы рядом с ним могли существовать нелепость и некрасивость. Он был уверен в том, что Верховный магистр следит за ним из-за своей ширмы, а если и нет, то все равно каким-то непостижимым образом знает, что сейчас делает и даже думает человек, находящийся подле него.
Странные мысли, однако, возникают в странных ситуациях.
Брат Анаконда быстро пробежал несколько строчек глазами и, побледнев, замер в нерешительности. Эрлтон Сразу почуял неладное.
— Что там? — спросил отрывисто.
— Странные вести, господин мой.
— Говори.
— Соглядатай пишет, что император жив и его видели во дворцовом парке, а также за ужином, он был в добром здравии. Не похоже, чтобы он плохо себя чувствовал.
