Все демоны: Пандемониум - Угрюмов Олег (читаем бесплатно книги полностью .txt) 📗
Мумеза смотрела, как жених сносит с лица земли своих обескураженных сородичей, и думала о том, как странно складывается жизнь. Оказывается, все прошедшие годы ей не хватало этой бесформенной туши, жуткой морды и крохотных желтых лютиков. Ведьма поправила букетик, пришпиленный к платью, и удобнее перехватила кочергу.
— Мумочка! — тут же заволновался Намора. — Мумочка! Тебе вредно переутомляться. Я сам. Кого ты хотела сокрушить, грозная моя?
— Вон того, — показала она пальцем на особо активного экоя, пытающегося добраться до недовольного Карлюзиного осла.
— Я мигом, — кивнул демон и запыхтел к месту событий. — Вот этого?
— И этого тоже. И того, левее.
Бац!!! Хрясь!!!
Демоны бесформенными мешками повалились в реку, под ноги отступающим.
— Ну как? — тревожно спросил Намора, заглядывая в глаза ведьме.
— Неплохо, неплохо, — улыбнулась она. — Ты в отличной форме, пупсик.
— Мумочка!!! — расцвел Намора. И тут же рявкнул: — Да когда же закончится эта битва?!
Представив себе, сколько драгоценного времени он теряет здесь в сражении, когда мог бы с куда большей пользой проводить его в обществе возлюбленной, Безобразный озверел и пошел в атаку. Надо сказать, что он внес немалый вклад в дело разгрома адских сил при Липолесье.
Зелг видел, как тревожно мечется на своем золотом троне Князь Тьмы, утративший связь с реальностью.
У последнего имелась веская причина скакать на золотом сиденье, как блоха на сковородке. Он не мог поверить, что битва, фактически выигранная им десять минут назад, вдруг обернулась сокрушительным поражением.
— Невероятно!
Князь повернулся на голос. Его собственный маршал, его верный Каванах с восторгом смотрел, как громят его же войска.
— Объясните мне, как это могло случиться?
— Судьба, сир. Судьба на стороне этого малого.
— О чем вы?!! — Владыка Преисподней взревел, как раненый дракон. — Вы забываетесь!!! Это я — судьба!!! Это я взвешиваю чужие жизни и смерти…
— Как угодно, сир, — прошипел Каванах, низко склоняя все шесть голов. — Но если сиру будет угодно думать именно так, мы не сможем противостоять новой силе.
— Какой еще силе?
— Той, что на наших глазах зарождается сейчас в Кассарии. Я бы прекратил это избиение, сир, и предложил мировую.
— Мы сотрем их в порошок.
— Не сегодня.
— Я отказываюсь слушать эти паникерские советы.
— Я нем, как рог Барбосиса.
— Да, а где этот бездельник — Барбосис?
— Пошел в расход.
— Куда?!
— Естественная убыль, сами понимаете.
Князь оказался понятливым. Трудно было не понять с такой наглядной агитацией.
— Откуда он взял мурилийцев? — взвыл он через минуту.
— Там же, где и рюбецальцев.
— А этот, Папланхузат, он очень на нас зол? — нервно уточнил Князь, вспоминая, каких трудов стоило ему когда-то угомонить разгулявшегося повелителя бурь.
— Я бы на его месте рвал и метал и разносил все в клочья.
— Вы правы. Тем он и занят, — грустно согласился владыка Ада, глядя, что творится с его войсками в том месте, где гулял неистовый смерч, внутри которого полыхали голубые молнии. Естественная убыль на этом участке равнины поражала воображение.
Другой, менее упрямый, нежели Князь, тут бы и объявил о том, что признает поражение и желает заключить с противником мир. И ничего не случилось бы. Но история не знает сослагательного наклонения — мысль отнюдь не новая, но все такая же актуальная.
Кто скажет, что в первую очередь учитывают древние пророчества? Неизбежность происходящего в мире или вот эти крохотные детали, влияющие на судьбы мира порой сильнее, чем грандиозные события? Сие нам неведомо. Пророки Каваны надежно хранят свои тайны.
Доподлинно известно только одно.
— Каванах! — сказал Князь чересчур спокойно.
— Да, повелитель.
— Сокрушите хотя бы минотавра.
— Разумно ли?
— Я так желаю!
— Повинуюсь, сир.
И Каванах махнул маршальским жезлом в сторону Такангора, взламывающего топором ровный строй Погонщиков Душ.
Зелг был крайне удивлен тем, что битва внезапно закипела с новой силой. Конечно, это донельзя обрадовало бригадного сержанта Лилипупса, но что до остальных — они охотно согласились бы завершить сражение и получить по ставкам.
Архаблог и Отентал предвидели, что разъяренные проигрышем демоны попытаются силой отобрать деньги обратно. И как в воду глядели. Ватага незадачливых игроков, понимая, что ситуация складывается совсем не в их пользу, пробралась к полосатым шатрам, желая компенсировать себе испорченные нервы и пошатнувшееся здоровье тысчонкой-другой в твердой валюте. Они не учли одного: бессменные устроители Кровавой паялпы имели огромный опыт общения с недовольными клиентами всех форм, мастей и весовых категорий. Ни одна уважающая себя касса не оставалась без охраны, и на эту работу привлекались существа надежные и проверенные в боях.
На сей раз Архаблог и Отентал заручились поддержкой двух каноррских оборотней, одного мурилийца, трех рюбецальцев и самого Агапия Лилипупса. Еще в Кассарии они взяли с него клятвенное обещание ближе к концу битвы наведаться к ним с инспекционной целью. И он им это обещание дал. Так что потрепанные, злые, разорившиеся демоны столкнулись не с двумя безобидными людьми, но с внушительной силой.
— Питаем грабительские лилюзии? — уточнил Лилипупс, поигрывая бормотайкой.
Он вообще не любил людей, строивших воздушные замки, особенно за чужой счет. Емким словом «лилюзия» сержант определял все — и неоправданные надежды, и радужные планы, и незаслуженные блага.
Демоны встопорщили шипы и спинные гребни, оскалились и зарычали. Лучше бы они этого не делали. Лилипупс и так волновался, что война вот-вот закончится, а он не успеет как следует разгуляться. А тут шайка каких-то потрепанных голубчиков отвлекает его от подвигов. Поэтому лекция о вреде жадности оказалась на удивление короткой; мурилиец даже обиделся немного, потому что попал в самую гущу событий только к шапочному разбору.
И вот когда Агапий Лилипупс увидел, что все под контролем, успокоился и собрался получить удовольствие от войны в частном порядке, ситуация на поле боя полностью изменилась.
Молодой некромант так и не понял толком, кто и когда его укусил. Он не знал, где потерял правые поножи и как это могло произойти. Просто вдруг обожгло огнем ногу, а еще мгновение спустя в сапог хлынуло что-то липкое и горячее. И тут же потемнело в глазах.
…Он стоял у ворот неприступного замка, возведенного на самом краю обрывистого утеса. Стены его были сложены из тускло блестящего голубого камня, названия коего Зелг не знал. От этого складывалось впечатление, что бледно-голубое облако, пролетавшее над вершиной, зацепилось за острые скалы и осталось тут навсегда.
Вокруг было тихо, словно перед рассветом, когда замирает вся природа. Ни ветерка, ни шелеста листьев, ни гомона птиц. Он слышал свое дыхание. Оно было тяжелым, и Зелг никак не мог сообразить, отчего он так запыхался.
Ворота между двух островерхих башен, украшенные бронзовыми фигурами драконов и василисков, распахнулись так же беззвучно, как происходило все в этом месте, и перед молодым герцогом выросли два статных белокурых и синеглазых рыцаря в голубых плащах с алым шелковым подбоем. Они приветливо улыбались ему, как давнему знакомому, которого заждались в гости, и он решительно переступил порог этой гостеприимной обители.
— Наконец-то, — сказал один из рыцарей. — Что тебя так задержало в пути, владыка?
— Мы стали думать, что ты уже никогда не придешь, — подтвердил второй, с поклоном пропуская его вперед.
Зелг хотел спросить, кто они и почему ждут его с таким нетерпением, но некто таинственный, умостившийся в его памяти, говорил, что не стоит этого делать.
— Здравствуйте, — сказал некромант, полагая, что доброе приветствие уместно при любых обстоятельствах.
— Проходи скорее. Он устал ждать. Освободи его.
