Полуденные врата - Роэн Майкл Скотт (серии книг читать бесплатно .txt) 📗
Кругом была темнота и тишина, зловещая страшная тишина. И вдруг зазвучал голос Джеки – спокойный, сдержанный, хотя под ним угадывалась дрожь:
– Мне кажется… Я думаю, что… представители проекта примут эту схему. И те, кто связан с землей, безусловно примут. Но вот правительство…
Собравшись с силами, я попытался изложить свои мысли так доступно, как смог, обращаясь в бездонную пустоту, окружавшую нас, в беззвездную и безлунную ночь:
– Если Баронг и Рангда будут продолжать блокаду, помешают транспортировке оборудования, правительство пойдет нам навстречу. У них не будет другого выхода. Либо они пойдут на наши условия, либо ничего не состоится.
Ответом было молчание.
Мертвая тишина. Но я, собрав остатки мужества, продолжил:
– Только эти две островные силы – Баронг и Рангда… прислушаются ли они к нашим словам? Поверят ли? Ведь мы нуждаемся в их помощи, и жители острова тоже. А эта таинственная третья сила… Шимп? Что думаешь ты теперь, когда сломил все мои заслоны? Не передумаешь ли ты? Не разделаешься ли со мной, как стремились другие? Или наоборот, поможешь мне убедить их? Останови междоусобную войну! Ты это можешь, можешь, Шимп?
– Но только не в одиночку! – проговорил во мне голос Шимпа, и я тут же сообразил, что голос стал другим. Он изменился, едва мы с Шимпом слились воедино. В нем не осталось и следа голландского акцента, – видно, акцент был нужен, чтобы затушевать утробность голоса, его странное, не вполне человеческое звучание. Сейчас я слышал голос одного человека, но эхом ему вторили миллионы голосов.
– Только не в одиночку! Ибо полночь приближается, а когда она наступит, я стану тем, кем она повелит, приму новую форму, пройду обновление среди близких мне. Ведь грядет час Предков, а я и есть Предок! Предок! Я тот, кто похитил из Рая неувядающие персики, кто благодаря этому приобщился к великому волшебству и в то же время претерпел ещё более великое наказание. Я тот, кто выстоял эту кару и завоевал себе свободу, потому что помогал великому святому пересадить новую веру из Индии на Восток. Я тот Хануман, который привел свою армию на помощь Раме и помог спасти его жену Ситу от демона Раваны, я тот, кто решил сжечь их дома и спалил себе хвост. Но потеря хвоста пошла мне на пользу, ибо из мартышки я превратился в Шимпа. Я – Предок Предков, первый, кто ступил в этот уголок Земли и населил его своими детьми. Тот, кто приобрел заслуженное имя, присвоенное ему ученейшими мужами даже на Западе…
– Верно! – с почтительным ужасом прошептала Джеки. – Как же я раньше не сообразила! Когда увидела его впервые! Pithecanthropus erectus – «Обезьяна прямоходящая»! Яванский человек. Предок всего Востока! Мой предок. Он на все имеет право! В его руках власть!
И возник новый звук, он нарастал, ширился, превращаясь в стук барабана, под который плясали тени обезьян.
– Да, я наделен властью. И я ею воспользуюсь, ибо ты, Стивен Фишер, достиг цели, ради которой я тебя выискал. Твой ответ – единственно верный! И я своей властью положу конец кровопролитию, излечу раны, заставлю всех слушаться! Но только с твоей помощью, Стивен Фишер, я смогу осуществить всё это. Только в тебе я ещё тот, кто я есть. А теперь выпусти меня на свободу. ОСВОБОДИ МЕНЯ!
Его голос казался таким бесконечно усталым и старым, каким в последние недели выглядел и сам Шимп. И слышалась в этом голосе жажда свободы. Барабан прерывисто стучал, словно больное сердце, словно ум, бьющийся в искалеченном теле; словно бабочка, тщетно пытающаяся вылупиться из куколки, Шимп рвался на свободу. Я сочувствовал ему, но что я мог сделать, что? Как помочь ему, чтобы он мог помочь нам?
Я хотел потереть подбородок, но в ужасе замер, так как у меня под рукой оказалась тяжелая челюсть, заросшая жесткими колючими волосами. А подбородка не было! В этом окружавшем меня темном мире я ощупывал не свое лицо, а лицо Шимпа! И в объявшем меня страхе окончательно потерять свое «я» я дернул эти волосы, вырвал их и развеял по ветру.
Барабанный бой усилился, стал вдвое громче. Темнота наполнилась вдруг гремящими барабанами. Я поднял посох и в красноватом свечении увидел какие-то тени – приземистые, квадратные тени, приплясывающие чуть ли не вприсядку, исполняющие какой-то гротескный танец – танец освобождения. И каждая из этих теней держала в руках посох, и каждая, когда дробь барабана усиливалась, вырывала клок волос и пускала его по ветру. А бой барабанов становился все громче, громче, в конце концов никакой темноты вокруг нас не осталось, все завертелось в лихорадочном, шумном, бесконечном танце. Он захватил и нас с Джеки, и мы пустились в пляс, а перед нашими глазами мелькали какие-то вспышки…
Мелькали фигуры, пляшущие на поле битвы, скачущие среди сражающихся, чудаковато прыгающие среди мечей и разящих штыков…
Фигуры, пляшущие на догорающих кострах, подбрасывающие ногами угли, так что над костром повисла густая туча…
Фигуры, пляшущие на рисовых полях между террористами, ведущими перестрелку с солдатами, эти фигуры ногами вышибали автоматы из рук тех и других, ставили им подножки, втаптывали оружие в землю, чтобы оно там ржавело и рассыпалось на части. Фигуры, пляшущие между мужчиной и женщиной – ведьмой и полузверем, которые рвали и царапали друг друга когтями, их тянули за юбку, дергали за хвост, цепляли за набедренную повязку, таскали за волосы, срывали бусы и подталкивали их владелицу непристойными жестами…
И вдруг нас снова окружила темнота, тишина и пустота. До меня доносилось только прерывистое дыхание Джеки, оно прерывалось от волнения. Она спросила, словно отвечая какому-то далекому голосу, который слышала:
– Значит… значит, теперь все в порядке? Они примут предложение Стива?
– Смотри! — отозвался голос Шимпа. Он был громче, но какой-то размытый, словно несся к нам издалека, сливаясь с эхом от множества других голосов. – Слушай!
Остров окутала темнота. Пронизывающий ветер улегся, вулканы успокоились, их огненные верхушки больше не были видны. Там, где только что шло сражение, где противники топтали тела своих убитых товарищей, наступила тишина. Там, где над мирными рисовыми полями свистели пули и проносились снаряды, сейчас мелькали в воздухе красные точки, но теперь они никого не пугали, они не описывали угрожающих дуг. Сначала мне чудилось, что я все ещё слышу крики, лязг металла и взрывы, но постепенно, словно сфокусировавшись, голоса слились в ритмичном напеве. И грохот битвы сменился ласкающим, мелодичным бренчанием гамелана.
Мы с Джеки стояли обнявшись в тени нависших над нами ветвей. Горячий душный ночной воздух, напоенный густым ароматом тропических цветов, чем-то напоминавшим запах мимозы, обволакивал нас, как влажное шелковое покрывало. В свете фонарей, проникавшем сквозь листву, дрожащие на ветвях капли сверкали, как желтые и красные драгоценные камни. Мы льнули друг к другу, дорожа каждой секундой, и когда нам стало нечем дышать, одновременно подняли глаза к небу – оно было ясное, звездное, и среди крупных тропических звезд ярко сверкал полумесяц. Залитые лунным светом, мы снова начали целоваться. Не знаю, как долго это продолжалось, но потом, держась за руки, мы пошли по узкой дорожке к свету.
Он горел на верхушке старой смоковницы, и по её виду нельзя было предположить, что ещё недавно она вся пылала. И на стенах стоявших вокруг маленьких храмов не было никаких следов недавних боев: их покрывали лишь мхи да пятна – свидетельства вековых жертвоприношений.
– А, вот и вы! – воскликнул Пасарибу. В мягком свете фонаря даже он казался приветливым. – Недурной ливень, правда? В это время года такое редко случается, но мы дождям всегда рады, верно? И он никого не отпугнул. Мы потому и приехали сюда, потому что хотел вас познакомить со всем этим!
Он глядел, и, как мне показалось с удовольствием, на танец, исполняемый двумя танцорами в масках под аккомпанемент гамелана. Танцующая женщина изображала ведьму, она была в белом покрывале с черными и красными полосами, почти невидимыми из-под распущенных светлых волос. Она злобно таращила глаза, изо рта у неё торчали клыки и чуть ли не до пояса свешивался красный язык. С угрожающим видом она играла длинными пальцами с белыми ногтями. Ведьма наводила страх. Её партнером был исполняемый двумя танцорами четвероногий зверь в панцире из золотых пластин, из-под которых торчали рыжие волосы, зверь гибко выступал с достоинством тигра. На голове у него красовалась остроконечная корона, украшенная золотыми цветами. За большими кошачьими ушами вздымался высокий золотистый воротник, изображающий гриву. В оскаленной пасти тоже торчали клыки – их было меньше, чем у Рангды, но сами они были длиннее. Тигр махал золотистым хвостом. Пасарибу начал нудно объяснять, что это – ритуальные фигуры, непременные участники фестивальных танцев, они изображают соперничающие силы, которые покровительствуют деревне. Баронг, как явствовало из объяснений чиновника, более доброжелательная фигура, но и Рангда нужна местному населению.
