Аквариум(СИ) - Фомин Олег (читать онлайн полную книгу TXT) 📗
Когда впереди забрезжил неяркий свет Абалинской, я посмотрел на часы. Путь от порога клиники эстетической медицины, целый месяц бывшей для нас уютным домом, до конца линии метро занял чуть больше двенадцати часов. Могло быть и хуже. На поверхности сейчас должна уже быть ночь.
Мы устроились перекусить прямо на шпалах, гадая — вылезать сейчас или ждать утра. Сошлись во мнении, что очень высок процент того, что на выходе нас ожидает целая делегация встречающих. Рассерженный предводитель Аннунаков, который ускакал от наших пуль на станции Безымянного Солдата, наверняка привел шоблу своих горбатых товарищей и стянул со всех близлежащих районов сотни зверей. У меня в голове даже сама собой нарисовалась картинка: мы поднимаемся по ступеням, выходим на улицу через тяжелые стеклянные двери, а перед нами полукругом стоит десяток-другой высоких серых фигур, перед каждой из которых переливается волшебный полупрозрачный пульт; далее — зубастая и когтистая стена, состоящая из бесчисленных Уродов, Косяков и прочих Волосатых, а завершают композицию огромные булыжники летательных аппаратов, зависших в небе, как вертолетное звено перед атакой. Транспаранты, воздушные шары и букеты цветов в видении не присутствовали. Встреча обещала быть торжественной, но далеко не праздничной.
Поэтому, посовещавшись, мы с Настей решили, что время суток в данный момент фактор не особо важный. Решено было не ждать утра, а выходить прямо сейчас. От подземелий уже конкретно тошнило, а драться придется в любом случае, не сейчас, так через несколько часов. Не оставаться же здесь жить? Мандраж, конечно, был сильный. Спрятались в метро… Только оттянули свой конец, так сказать… Но прорываться надо. В любом случае.
Продышались, размялись, проверили оружие и экипировку, двинули наверх. Осторожно, но уверенно.
Первым сюрпризом стал тот факт, что на поверхности было светло. Поднявшись со станции в широкий коридор, в плане представляющий собой квадрат, в углах которого были лестницы выходов на четыре стороны широкого перекрестка Старо-садовой и Овсеенко, мы увидели дневной свет, льющийся из ближайшего к нам выхода. Я с удивлением посмотрел на часы. Вроде идут… Что за фокусы?
Вторым сюрпризом оказалось отсутствие радостной толпы встречающих. Перекресток был пуст. Ни кадавров, ни Аннунахеров, ни их огромных летающих камней. Мы с Настей ошарашенно застыли в дверях и, оглядевшись вокруг, обнаружили третий сюрприз. Город изменился. Его бросили. Или выключили…
Вместо низкой серой хмари и облаков высоко-высоко над нами переливалась дымчатым узором твердая плоская светящаяся поверхность, уходящая на Север, Восток и Юг, насколько хватало глаз. На Западе, метрах в восьмистах от нас лениво текла Река. Станция метрополитена располагалось на склоне берега, намного выше уреза воды, поэтому речная панорама была достаточно обширной. Туман, вечно скрывавший противоположный берег, исчез, явив нам отсутствие этого самого берега. Река оказалась намного шире, чем я помнил, а примерно там, где должны были возвышаться пологие горы, обозначавшие границу заповедника, вертикально стояла огромная стена. Тоже дымчатая, образующая идеально прямой угол с небесной плитой. Грандиозное и совершенно сюрреалистичное зрелище.
Но самое главное — энергия Хозяев. Потоки неведомого излучения, наполнявшие все пространство Города, текущие в стволах деревьев, вихрящиеся в воздухе, необратимо изменяющие людей, а потом подпитывающие, получившихся из них существ, излучения, являющегося сутью и смыслом всего, творящегося здесь, исчезли. Полностью и, видимо, навсегда.
— Да-а, — протянула Настя, разглядывая далекие, но отчетливые границы мира. — Значит, не ошиблись мы насчет коробки.
— А ты сомневалась? — спросил я.
— Да нет. Но, как говорится, пока сам не увидишь…
— Меня больше интересует, что все это значит. На нас обиделись и бросили на хрен вместе со всем Аквариумом?
— Нет. Мы им нужны. Точнее — я. — сказала Настя. — Но здесь нас ловить слишком опасно. Мы стрелять умеем, можем поранить или вообще убить.
Она помолчала задумчиво, потом продолжила:
— Периодов больше не будет, еды не будет, останутся только мутанты и люди, обреченные на голодную смерть, или что похуже, например, как в метро у Карбюратора. Не будет больше дня и ночи, исчезнет эта искусственная иллюзия времени, останутся только мертвые декорации. Испытательный полигон исполнил свое предназначение и больше не понадобится. Его можно отключить от питания, чтобы удачный результат эксперимента сам вылез наружу, прямо в шестипалые руки лаборантов. А то, что будет с остальными несчастными живыми душами, которые не пригодились, никого не волнует. Совсем.
— Значит надо вылезать. — сказал я. — Прямо в шестипалые руки.
— А куда деваться? — пожала она плечами. — Здесь мы теперь долго не продержимся.
— Ладно, тогда — сначала до Сарая, а потом к Реке. — подытожил я.
Путь до пивзавода занял минут тридцать. Город был пуст и безмолвен. Лишь один раз, когда мы проходили красивое здание Загса, прямо из его дверей выскочили двое орущих Волосатых. Молодожены… Увидели нас, начали быстро приближаться. Мы подняли оружие, но звери исполнили совершенно непонятный номер. Один из низ резко свернул под прямым углом и, громко рыча, исчез во дворах на той стороне улицы Луговой, а второй, не добежав до нас метров сорока со всей дури врезался в фонарный столб. Столб, гудя, покачнулся, а Волосатый отлетел метра на два, поднялся на четвереньки, ошарашенно мотая головой, а затем снова атаковал несчастный фонарь. И так раза три. Потом, видимо, совсем обессилел, замер на месте, смотря на асфальт и грозно порыкивая, развернулся и медленно заковылял обратно к Загсу, пошатываясь словно пьяный.
— Совсем очумели кадавры. — проговорил я. — Их же тоже, получается, кинули.
— В смысле?
— В смысле, что они не столько человечинку жрали, сколько этой местной энергией питались. Вот и тяжко им теперь, бедным…
Вобщем, стоя сейчас на пороге Сарая, мы ощущали себя практически в полной безопасности. Остатки рассудка сохранили, наверное, только продвинутые Уроды, типа Бороды, но их было мало, так что шансы встретить их по пути были невелики. Да и идти нам совсем недалеко.
Лодочная станция за пивзавдом. Именно туда мы хотели добраться и найти какое-нибудь плавсредство, чтобы плыть на нем по Реке. Есть ли там еще лодки, смогут ли они плыть в этой странной жидкости, а если смогут, то как драться со змеей, живущей в глубине? Мы не знали. Как не знали и то, что мы будем делать, доплыв до стены. Прорубать топором окно в Европу? Или нас течением вынесет? Вопросов много. Ответов нет. Их можно получить только непосредственно в процессе.
Дошли до пивзавода, свернули направо, шагая вдоль потока, бьющего из нашего склона и впадающего в Реку прямо перед нами. Не дошли до берега метров десять. Остановились. Из-за клубов зловонного пара, поднимающегося в месте слияния двух жидкостей, лодочную станцию почти не было видно. Пришлось смотреть не глазами. Кирпичная стена завода, неширокая полоса асфальта и песка между ней и урезом странной воды, а дальше — деревянные сходни, пешеходные мостки, причальные палы с пауками и катера. Разные. И большие, и маленькие. Но только пластиковые, ни одной железяки. Скорее всего, металл растворяется в едкой субстанции, которая здесь вместо воды.
Ширина потока, отделяющего нас от причала — десять метров. Разбежались, прыгнули. Можно было и пятнадцать пролететь, а может и двадцать. Мы теперь — олимпийцы. Вернемся домой — все мировые рекорды побьем, по всем видам спорта. Кроме шахмат, конечно. И керлинга…
Дошли до мостков, остановились.
— Выбирай. — сказала Настя. — Я про лодки совсем ничего не знаю…
Я внимательно осмотрелся. Катера вроде целые, потемнели ниже ватерлинии, там, где пластиковый корпус соприкасался с похожей на сопли жидкостью, но ни коррозии, ни, тем более, пробоин не видно. Только навесные моторы растворились, остались лишь крышки с названиями и количеством лошадиных сил и остальные неметаллические потроха. Осторожно прошелся по мосткам. Вгляделся в воду. Глубина здесь должна быть — метра полтора-два, но дна не видно. Может и дна нет теперь? Подумал, отодрал самую длинную деревянную доску настила, сунул в жижу полностью, почти задев поверхность рукой. Ничего не нащупал. Доска пропадала из виду сантиметрах в тридцати от поверхности. Субстанция практически непрозрачна. Отпустил свой импровизированный щуп, и он довольно быстро поплыл вдоль берега, подчиняясь течению. Я подумал еще, снял перчатку и, на долю секунды опередив предостерегающий крик Насти, сунул в жидкость ладонь. Теплая, плотная и жжется. Терпимо, но неприятно. Вытащил руку. Кожа покраснела и горела, как после крапивы. Нет, плавать в этой водичке нельзя. Максимум — пару минут. Потом облезешь до костей…
