Немёртвый камень (СИ) - Кисель Елена (читать лучшие читаемые книги .txt) 📗
Морозящий смеялся страшно — с присвистом, щеря зубы, действительно по-змеиному.
— Время для беседы, Витязь? Собрал войско за плечами — и спокоен?
— Почему бы не поговорить? Ты в жизни не сражался лицом к лицу. Всегда заслонялся — ратниками ли, своим сыном… Своими ли собратьями, теми, что лишили тебя сил.
Морозящий зашипел и сделал шаг вперед, небрежно наступив на Фиолетового Магистра. Свет вокруг Витязя стал ярче. В опущенной правой руке из воздуха начал появляться меч.
— Сочинял бы ты лучше песенки, Эустенар, — прошелестел Дракон. — Что ты будешь делать? Сражаться со мной, с Ратниками? Чем? Взгляни, если не веришь!
Грохот был слышен даже с этого расстояния, и даже от Лилейного Поля видно было, как вздымается над башней Семицветника клуб пыли, огня и дыма. Огромный цветок вдалеке на какое-то время начал казаться состоящим из чистого пламени, лиловые языки лизнули небо — и опали.
— Кордон, армия, боевые драконы — ты потерял всё. Чем ты собрался воевать? — Морозящий откровенно наслаждался ужасом на лицах целестийских солдат. — При помощи этого сброда? И во имя чего вы будете биться? Лютые Рати остались там, Эустенар, возле городков и деревень Северного Края, и пока твое войско дойдет до них — половины Целестии не станет. Каково?
Кажется, он был полностью, совершенно счастлив. Правда, в нем поубавилось злорадства, когда он увидел, как в руке Витязя материализуется клинок.
— Половины Целестии — и тебя в придачу, — казалось, на земле сверкнуло что-то более яркое, чем молния в небесах. — Тебе не сбежать отсюда. Хочешь или нет — мы сразимся. Ты знаешь, чем кончится наш бой. Ты не увидишь торжества своих ратников.
Шеайнерес облизнулся. Язык у него был не раздвоенный, а толстый, темно-синий и довольно комичный при других обстоятельствах.
— И что же ты хочешь предложить мне? Вторую Сечу? Два войска лицом к лицу, по старым кодексам?
— Лицом к лицу. И по старым кодексам. Рати не касаются городов или деревень. Мы сойдемся с ними…
— Перед Одонаром, — перебил его Морозящий. — Хочешь купить себе пару дней передышки? Плати тем, что будешь драться под стенами своей крепости. И потом, есть ли смысл сражаться в другом месте, если уж ты захотел решать сразу всё?
Витязь молчал, стиснув губы. Недолго.
— Пусть решится все, — сказал он наконец. — Послезавтра перед Одонаром. И знай, что если Рати начнут шествие раньше…
— Не начнут, — с отвратной улыбкой пообещал Морозящий. — Нам незачем. Теперь — я ухожу.
Немного помедлив, Витязь убрал клинок из руки — просто растворил в воздухе. Сияние вокруг него стало тускнеть.
И почти в ту же секунду на Лилейном закрутился смерч. Казалось, блеснули серебряно-черные крылья, раздался шип, как от колодца смертоносцев, грозовое небо на секунду слилось с землей — а когда это прекратилось, не было ни Морозящего, ни трибуны Магистров вместе с Магистрами. Артемагов Ниртинэ или магистерской охраны не было тоже — голая, вымороженная, убитая земля.
Первыми опомнились арахнеки и поцелуйши, которые сообразили, на чьей стороне превосходство. Они ретировались с образцовой скоростью — впрочем, их особенно не преследовали, неписанное перемирие распространилось и на них.
Потом себя проявил народ — загомонил, но с места не двинулся, подтверждая, что здесь войско, а не толпа. К Мечтателю кинулись командиры отрядов, магнаты, главари разбойников — но при этом ни одного лишнего человека. Первым добежал Зух Коготь, который поинтересовался несколько бесцеремонно:
— Ты не сбрендил — его отпускать?
— Речь шла о половине Целестии… — нервно отвечал Экстер, одной рукой отстраняя тех, кто лез с вопросами особенно рьяно. — Он ещё не знает о тех, кого мы вывели из-под удара, ладно, пусть уж. И мне нужно было собрать их воедино, привести в одно место, к общей цели. Но без командира Ратники разбрелись бы по всей стране и уничтожили бы ее, а мы… мы не успели бы…
— А теперь?
— Видимо, готовятся к войне, — пробасил какой-то магнат, отталкивая Зуха. — У них нет времени на уничтожение городов…
— Ага, им бы с нами разобраться!
— Командиров надо бы представить, не все знают Ястанира в лицо…
— Нужен военный совет!
— Что ж, и нежить на него звать?!
— Войска отводить к Одонару?
— Что? Да, нужно будет создать что-то вроде штаба… ох, Светлоликие, что нам еще нужно?
— Разведка! Кто-нибудь, наройте Жиля!
На Мечтателя насели всерьез, и Фелла могла видеть их лица — сосредоточенные и горящие решимостью. Лица людей, которые знают, за что будут биться и которые готовы стоять до последнего. Она стояла, будто окаменев, смотрела на эти лица — и понимала, что Целестия здесь, вокруг них, что она жива…
И что ей, Фелле Бестии наплевать на это. Потому что, если бы не стало Мечтателя — для неё радуга на небе навсегда сделалась бы черной.
Глава 19. Чудо из подручного материала
Тинторель Гиацинт тихо недоумевал. Иные языки, общение с нецелестийцами, дракон-автомобиль, средства к существованию — всё это с некоторых пор не представляло для него почти никаких проблем.
Россия после Целестии тоже не особенно удивляла.
Но вот он встретился со звеном из Одонара — и тут же уперся в тупик.
Матушка его этому не учила.
Друзья-контрабандисты о таком не предупреждали.
В селениях так не поступали.
Даже разбойники Целестии были на их фоне вменяемыми.
Он полчаса назад спас их от верной гибели — и что ему досталось в ответ? Он не ждал особенных благодарностей, но льстил себе мыслью, что заслужил хотя бы простое «спасибо». И он ожидал лавину вопросов, поэтому по пути к своему пристанищу — деревянному домику на окраине города, — Гиацинт поглядывал на спутников скорее виновато.
Спутники, вваливаясь внутрь, первым делом поинтересовались:
— А стиральная машина тут есть?
— Ым, — сказал Гиацинт, и это было принято как согласие.
Дара и Кристо переглянулись и наперегонки кинулись в ванную, после минутной схватки победила Дара, а Кристо остался в коридоре и в истерике:
— Ну, пусти меня, мне же тоже надо!
Из ванной донесся торжествующее хмыканье и ответ девушки:
— Ну уж нет, а то еще попросишь потереть тебе спинку…
Кристо пнул дверь напоследок, но чем себя еще занять — не придумал, потому застыл в коридоре.
Ха, нужна ему была эта ванная. Правда, от рубашки несло тухлой рыбой и всякой канализацией, но, если подумать, похуже бывало. Вот находиться в одной комнате с Максом и Гиацинтом — пытка. Прикидывай теперь, кого Ковальски прикончит первым: самого вроде-как-Оплота или их, за то, что не сказали о гиацинтовой отлучке из Целестии.
Он осторожно заглянул в основную комнату: Гиацинт в обалдении таращился на дверь, нет, уже прямо на Кристо. Наверное, чего-то ждал.
Но ничего хорошего у него не было шансов дождаться, ибо Макс Ковальски буравил его затылок тяжелым взглядом. Кристо понял, что у него здоровья не хватит соваться между этими двумя.
— Пойду пожру чего-нибудь, — сообщил он торжественно и удрал на кухню.
От волнения не елось. Он укусил бумажную на вкус колбасу, подавился булкой и заел сметаной, но все это — прислушиваясь к тишине за стеной. Поковырял обои. Развлекся, прикинув, что сейчас творится на привокзальной площади. Как там эти… дворники-бобропужцы? Ожидали такого или нет?
Отмерил десять минут и вернулся обратно в комнату.
Там так ничего и не изменилось, разве что молчание Ковальски начало носить откровенно демонстративный характер. Оно застывало тягучей замазкой в воздухе и было каким-то неблагодарным и даже откровенно враждебным. Макс явно чего-то ждал, глядя теперь в пол. Гиацинт с неловкой миной рассматривал стены и обрадовался Кристо как родному.
Кристо не оправдал его ожиданий. С блудливой физиономией оглядев окрестности, он промямлил:
— Вообще, пойду пожру еще что-нибудь…
На арену действий прибыла из ванной Дара — вернее, огромный передвигающийся махровый халат, из-под капюшона которого почти нельзя было рассмотреть артемагиню. Халат запестрел оранжевыми бабочками на оливковом фоне и уселся в кресло с замечанием:
