Драконья гавань - Хобб Робин (читаем книги онлайн без регистрации TXT) 📗
— Сестикан, нет! — надрывался его хранитель, но дракон не обращал на Лектера ни малейшего внимания.
Его вращающиеся глаза были прикованы к Меркору. Два дракона, расправив крылья и покачивая шеями, зло мерили друг друга взглядами.
— Я королева! Мне не нужна ничья помощь, — с презрением бросила Синтара. — Хранительница! Я хочу пойти к реке с чистой водой и привести себя в порядок. Бери свои мочалки и следуй за мной.
Это вовсе не отступление, сердито решила она, надменно удаляясь. Просто ее не заботит, что они скажут или сделают дальше. Она не позволит самцам драться за нее на земле, как будто подобное сражение может что-то доказать или завоевать ее расположение. Нет. Когда придет время, она воспарит в небо, и все самцы до единого будут спорить за нее и сражаться насмерть, добиваясь ее благосклонного взгляда. И когда останется лишь один, она взлетит еще выше и бросит ему вызов. Меркору никогда ее не одолеть.
— Может, ты можешь его урезонить.
Лефтрин сердито глянул на Скелли. Она поджала губы и отвернулась. Он не сердился на нее, но мысль о том, что «Смоляного» можно урезонить, вызвала у него раздражение. Утром капитан вышел на палубу и обнаружил, что за ночь баркас лишь еще глубже зарылся в ил. Пол-утра все, кто был в состоянии держать багор, пытались спихнуть корабль с мели. Невозможно было не осознать, что баркас сознательно препятствует их усилиям. И все члены команды это понимали — смятение и тревога читались в их глазах.
Хранителям начало передаваться настроение команды. Ему казалось это весьма странным: все они знали, что «Смоляной» — живой корабль, но мало кто в полной мере понимал, что это означает. Они, похоже, забыли, что в глубине души баркас сродни их драконам и вполне способен быть таким же вздорным. Или опасным.
Лефтрин оглянулся на Скелли, но та на него не смотрела. Девушка снова опустила багор за борт, уперлась в дно и теперь стояла наготове в ожидании приказа.
— Попробую, — понизил он голос, чтобы слышала только она. — Пойдем вместе.
— Подержи пока, ладно? — попросила Скелли Беллин, передав ей багор.
Следом за капитаном она отправилась на нос баркаса.
— Он же показал нам Кельсингру, — прошептала она. — Зачем ему это делать, а потом зарываться в ил? Зачем он добился, чтобы нам всем туда захотелось, а теперь отказывается стронуться с места?
— Не знаю, но мы напрасно теряем день. Еще немного, и драконы решат, что готовы идти дальше, а нам будет нужно следовать за ними. А не сидеть на мели.
— Что там случилось у драконов с утра?
— Понятия не имею. Какая-то перебранка. Думаю, ничего серьезного, раз все так быстро закончилось. Скорее всего, выясняли, кто главнее. Такое случается в любых группах — что у животных, что у людей. Или у драконов.
Лефтрин услышал собственные слова и вдруг осознал то, чего до сих пор не замечал. Драконы для него не были животными — в том же смысле, что и птицы или олени. Но и людьми тоже. Внезапно это показалось ему очень важным откровением. В юности он делил всех живых существ на две группы: животных и людей. Но теперь в его жизни появились драконы. Когда, недоумевал Лефтрин, у него в голове выделилась для них отдельная категория? В начале этого похода он еще считал их животными. Удивительно разумными, говорящими, но животными. А теперь они стали драконами, не животными и не людьми.
И как же тогда быть со «Смоляным»?
Лефтрин встал на носу и уже собирался положить ладони на планшир. Кожа к дереву — ему всегда казалось, что так он отчетливее слышит судно. Но сейчас капитан сложил руки на груди и замер, приводя в порядок мысли, задумавшись, многими ли из них он хотел бы поделиться с кораблем. «Смоляной» без труда вторгся прямо в его сны. Какая часть повседневных мыслей Лефтрина открыта баркасу?
Скелли уже взялась руками за борт.
— Кельсингра была прекрасна, — произнесла она негромко. — Лучшее место, какое я способна вообразить. Мне там понравилось. И сейчас я хочу отправиться в Кельсингру. Так почему же, «Смоляной», старина, мы сидим тут, в грязи? В чем дело?
Она не ждала прямого ответа на свой вопрос. Как и Лефтрин. Прямые ответы не в природе драконов, а они, как вдруг осознал капитан, имели дело именно с драконом. Сам он такой же хранитель, как и вся эта молодежь. Только его дракон внешне выглядит как баркас. Лефтрин уже тянулся к планширу, когда «Смоляной» ответил. Корабль содрогнулся всем корпусом. Чертыхнувшись от неожиданности, капитан изо всех сил вцепился в борт. Он висел, слушая смятенные крики команды и хранителей на палубе, а баркас дернулся еще раз. И еще. «Смоляной» приподнимался и опускался, снова и снова. Лефтрин ясно представлял, как его мощные лапы и перепончатые ступни распрямляются и переступают — примерно так ерзают в грязи жабы, устраиваясь поуютнее. Но с каждым подъемом и толчком «Смоляной» еще и разворачивался.
— Что происходит?
Грефт подковылял к ним по палубе и тоже вцепился в планшир. За тонкими серебристыми губами хранителя виднелись стиснутые зубы, как будто его терзала боль.
— Не знаю. Погоди, — отрывисто бросил Лефтрин.
С его кораблем что-то происходило, и он хотел полностью сосредоточиться на «Смоляном», не отвлекаясь на этого нагловатого юнца.
Вероятно, Грефт уловил намек, или же его заткнул взгляд, которым наградила его Скелли. Он угрюмо вцепился в борт, а «Смоляной» продолжил переступать по дну. Когда баркас наконец успокоился, Лефтрин выждал еще пару минут, прежде чем заговорить. Корабль развернулся так, что корма полностью освободилась от ила. Теперь будет довольно самого легкого толчка багров, чтобы снять его нос с мели.
Но, самое главное, теперь нос «Смоляного» был направлен не в главное русло, а в приток с чистой водой. Капитан Лефтрин некоторое время обдумывал увиденное. Он пришел к выводу — и почувствовал одобрение своего судна.
— Все в порядке! — взревел он, перекрыв встревоженный гомон команды и хранителей, а затем, в потрясенной тишине, последовавшей за его криком, отчетливо произнес: — Мы собирались выбрать неверный путь. Вот и все. Кельсингра находится в верховьях этой реки, а не той.
— Но откуда ты можешь это знать? — возразил Грефт.
Лефтрин холодно улыбнулся ему.
— Мой живой корабль только что мне сказал.
Грефт махнул рукой на драконов, столпившихся на берегу.
— А они согласятся? — ехидно поинтересовался он.
И внезапно общий рев драконов прорезал относительную тишину.
— Ты это видела?
Тимара видела. Она как раз возвращалась на судно, наскоро искупав Синтару в холодной воде. Девушка насквозь промокла и продрогла. Насколько она понимала, драконице вовсе не хотелось и не понравилось мыться. Она подозревала, что Синтаре нужен был предлог, чтобы уйти от взбудораженных самцов и их свары. Во время купания она почти не разговаривала с Тимарой, а та не задавала вопросов. Сильве, решила она, все ей объяснит. Девушку беспокоило подозрение, что за этим стремительным ростом чешуи кроется нечто большее. Харрикин как-то неосторожно высказался насчет собственной чешуи и своего дракона, но ушел от разговора, когда она попыталась выспросить, в чем между ними связь. И Синтара тоже не пожелала ей объяснить.
И вот, промокшая, закоченевшая, все еще испуганная, с раной на спине, ноющей сильнее обычного, Тимара тащилась обратно к баркасу. Она надеялась подняться на борт и обогреться у печки на камбузе до начала дневного перехода. Сегодня была ее очередь грести в одной из оставшихся лодок, и ей хотелось сначала согреться.
Но вместо этого Тимара увидела, как баркас вдруг вздыбился, словно его подхватило волной. С борта послышались крики. Все драконы обернулись на шум. Меркор затрубил от изумления. Ранкулос взревел в ответ, озираясь кругом в поисках возможной угрозы. Судно внезапно снова опустилось, плеснув брызгами из-под днища.
Тимара остановилась рядом с Седриком. Она и не знала, что он тоже на берегу.
