Полуночный Сокол - Геммел Дэвид (серии книг читать бесплатно txt) 📗
— Черт, от этих водяных собак одни неприятности, — сказал Гованнан, склонившись над королем.
Конн не ответил, кровь отхлынула от его лица.
— Что с тобой? — испуганно спросил Гованнан.
— Все в порядке, — ответил Конн, — выдра сдохла? Гованнан поддел ее носком, но зверек не пошевелился.
— Да, сдохла.
Коннавар поднялся и ушел в свою палатку. Среди племен выдр называли по-разному, чаще всего «водяными собаками», а на древнем наречии они назывались «приречными псами».
Всю жизнь Конн боялся своего гейса. Ворна предсказала, что он умрет в день, когда убьет укусившую его собаку. Именно из-за этого пророчества Мирия заставила Руатайна ехать с ним на битву с Шардом — Конн убил собаку, которая вцепилась в его нарукавник. Выжив в битве с Шардом, он думал, что пророчество не сбылось, но теперь понял, что ошибался, хотя всю жизнь обходил стороной собак, даже охотничьих.
Оказавшись в палатке, он перевязал рану на бедре.
— Будь что будет! — громко произнес он и стал надевать доспехи.
Бануину тоже не спалось, а к утру он и вовсе пал духом. Брат Солтайс, с которым Бануин делил палатку, заметил, что что-то не так.
— Боишься грядущей битвы? — спросил он.
Бануин покачал головой:
— Я не боюсь, просто грустно. Я думал о тысячах молодых людей с обеих сторон, которые погибнут. А за что, Солтайс? В конце концов, что нам даст эта битва? Уверен, что разум способен найти другой способ разрешения конфликтов, чтобы не зарождалась ненависть и души умерших не скитались по полям битв.
— Интересная мысль, — сказал брат Солтайс, — однако очень часто гармония достижима лишь с помощью насилия. Лесные пожары ужасны, но без них лесу не выжить. Именно волки помогают регулировать численность оленьих стад, выбраковывая больных и слабых так, чтобы корма хватило на всех. Если бы Исток решил создать этот мир без насилия, он не создал бы ни ястреба, ни льва.
Бануин обдумывал сказанное:
— Ты считаешь, что Исток в какой-то мере оправдывает эту войну и все убийства, которые она с собой несет?
— Я не осмеливаюсь предположить, что думает Исток Всего Сущего, и уклонюсь от ответа. Мне тяжело думать о том, сколько жизней оборвется сегодня. Но я абсолютно уверен, что злу просто необходимо противостоять. Мы не просили солдат Камня вторгаться на нашу территорию, не просили уводить в плен женщин и убивать детей. Что же нам делать? Позволить им исполнить задуманное? Тот, кто сидит и смотрит, как грабят, насилуют и убивают, так же виноват, как и нападающий.
— С такими убеждениями тебе следует быть завтра на поле битвы с мечом и щитом в руках.
Брат Солтайс улыбнулся.
— Поверь мне, парень, если я увижу, что к женщине с ребенком приближается солдат Джасарея, я тут же перережу ему горло. Я не настолько свят, насколько мне самому хотелось бы.
— Значит, ты согласен, что святой человек должен избегать насилия, даже если под угрозой находятся жизни других людей?
— Я согласен, что мы дали клятву жить в святости, — сказал жрец, — и если сделать обратный вывод, святы те, кто живет по установленным правилам. Себя святым я не считаю. Пока нет.
Бануин вышел из палатки и взглянул на небо. Солнце только вставало. Везде готовили завтрак, и по долине двигались тысячи солдат — кто чистил лошадей, кто натачивал мечи, а кто играл в кости. Брат Солтайс свернул палатку, и Бануин помогал ему сложить ее и убрать в мешок.
— В Городе, — начал Бануин, — была секта, которую называли «Культом Древа». Они отрицали насилие, и их убивали целыми сотнями, и ни один из них не поднял руку на своего убийцу. В конце концов они победили и получили признание в Городе.
— Я слышал о культе и безмерно восхищаюсь его последователями. Мой первый духовный наставник, старый жрец по имени Конобелин, говорил, что убеждением или спором можно изменить разум человека, а душу таким образом не изменить. Душу можно изменить лишь действием или поступком. — Брат Солтайс поднял мешок с палаткой. — Ты сказал, что сектанты победили, но я мог бы это оспорить. Почему они выиграли? Насколько я понял, потому, что Джасарей казнил Наладемуса. А почему он смог это сделать? Потому что два воина с оружием в руках спасли его от предателей и дикого зверя. Таким образом, из-за того, что спасли Джасарея и узаконили ни в чем не виноватых сектантов, на нашу землю вторглась армия Пантер, которая собирается перебить детей. Неужели этого хотел Исток Всего Сущего? Иногда докопаться до истинной сущности вещей просто невозможно. — Брат Солтайс на секунду замолчал, оглядывая долину и берег озера. — Мне кажется, лучше сосредоточиться не на ненависти и природе зла, а на величии человека и силе любви — любви к семье, друзьям, собственной земле. Риганты прекрасные люди, и я ни за что от этого не откажусь. Мы не пытаемся поработить наших соседей, мы желаем жить с ними в мире. Мы не хотим войны, но если на нас нападают — мы защищаемся. Все наши воины пришли сюда добровольно. Они пришли защищать тех, кого любят, и их помыслы чисты и благородны. Бануин покачал головой.
— Морригу говорила о том, что дух земли нужно кормить и что из всех живых существ на это способен только человек. Каждая добрая мысль, сострадание или прощение, словно капля росы, наполняет дух. А как же война? Война — поток темного дождя, который отравит землю и еще на шаг приблизит нас к ее гибели.
Брат Солтайс положил руку на плечо Бануина:
— Ты прав, друг мой, война приносит зло. Но когда закончится битва, мы с тобой обойдем раненых и сделаем все, чтобы облегчить их боль. И если так угодно Истоку, они вернутся на фермы и обнимут жен и детей. Они будут улыбаться, наслаждаясь красотой заката, танцами в ночь праздника и другими простыми радостями. Надеюсь, они смогут отбросить ненависть и учить детей любить и уважать соседей, чтобы следующее поколение могло жить без войн и наполнять дух земли.
— Но сначала будет резня, — мягко заметил Бануин.
— Да, сначала — резня.
В предрассветный час Бэйн подъехал к лесу Древа Желаний. Лошадь не желала заходить в лес и шарахалась назад, когда Бэйн пытался заставить ее войти на опушку. Под конец она вообще встала, на месте, не желая двигаться и мелко трясясь. Бэйн спешился и погладил ее шею и бока.
— Мне тоже не хочется туда идти, — сказал он, ослабил поводья и вошел на окутанную мраком опушку.
Мгла рассеялась, но, осторожно ступая между деревьями, Бэйн чувствовал шепот ветра и ловил на себе взгляды невидимых глаз.
По тропе он вышел на то место, где они в прошлый раз увидели Морригу. Затем поднялся по противоположному склону к Каменному кругу. Рядом с кругом на камне сидел юноша. Он был стройным, золотоволосым, с нежным, как у девушки, лицом. Рядом с ним на скале лежал искусно выкованный золотой щит. Края щита были из стали, а центр напоминал золотую паутину вокруг серого камня размером с человеческий кулак. Молодой человек увидел Бэйна и улыбнулся.
— Она обещала, что ты придешь, — сказал юноша, его голос был словно музыка.
— Вот я и пришел, — сказал Бэйн, — кто ты?
— Меня зовут… звали Риамфада. Ты не присядешь на минутку?
— Лошадь ждет меня у опушки, и мне еще далеко ехать. Нельзя ли покороче? Скажи, зачем Морригу просила меня прийти?
— Твоя лошадь уже на пути в Три Ручья, а оттуда она уйдет на ферму, которую ты подарил Гриффу и Исваин, — сказал Риамфада. — Если тебе нужно к морю, я покажу другой, более короткий путь.
Риамфада поднял руку и показал на камни. В воздухе зарябило, и Бэйн понял, что со склона он смотрит на порт Ассии. В воздухе снова зарябило, и видение исчезло.
— Посиди со мной немного, — попросил Риамфада, — я так долго ждал этой встречи.
— Кто ты? — снова спросил Бэйн. — Если я могу спросить, ты — человек?
— Когда-то я был таким же человеком, как ты, или почти таким же. У меня были больные ноги, и я не мог ходить. Но я был ригантом и жил в Трех Ручьях. Там я и умер до твоего рождения в праздничную ночь, окруженный друзьями. Сидхи принесли меня сюда, и теперь я живу среди них.
