Самозванец. Тетралогия (СИ) - Аксенов Даниил Павлович (электронная книга txt) 📗
– Там будут не только трусы, – резонно заметил Комен.
– Вот что с ними решим, – прервал принц готовый уже начаться спор. – Ронел задает им вопрос, совершали они преступления или нет. А если да, то какие. Привлекались ли к ответственности. Если признаются, что совершали, или врут, что не совершали, то этих в тюрьму. Потом с ними будем разбираться. Остальных – или к нам на службу с понижением в чине на два уровня, или пусть катятся на все четыре стороны.
– Два чина – не слишком ли много? – поинтересовался Комен. – Это что, из тысячника будем делать десятника? А сотник рядовым станет?
– Я планирую немного изменить звания, – пояснил тот. – У нас будет их больше. В два раза.
– Ага… – заинтересованно протянул Комен.
Ронел тоже внимательно смотрел на принца, ожидая продолжения.
– Мы введем звания капрала и сержанта, которые будут соответствовать должности десятника. Далее введем звания лейтенанта и капитана, приравняв их к должности сотника. Еще два новых звания: майор и полковник. Майор – скажем так, то же, что тысячник. Полковник – чуть выше. А командные должности высшего ранга будут занимать бригадные генералы, генералы и маршал. Тогда тысячники Миэльса станут капитанами, а сотники – сержантами. Также немного изменим формирование частей армии. У нас будут взводы, роты, батальоны и полки.
Михаил точно знал, что такая система принята в его мире. Также знал он и то, что эта система сменила устаревшее деление на десятки и сотни. Единственное, что было ему неизвестно: чем же новая система лучше старой. Но он рассудил просто. Если это было принято во всех армиях мира, значит, на то имелись какието веские причины. И, возможно, эти причины выявятся в дальнейшем.
– Увеличить количество званий – хорошая мысль, – согласился Комен. – Так можно одарить чинами почти всех сторонников. Никто не окажется обиженным.
Михаил именно это и подразумевал, когда обдумывал реформу званий. Он помнил, что Наполеон, как только получил титул императора, сразу же присвоил звание маршала Франции восемнадцати лучшим генералам. Чтобы заручиться их полной поддержкой, разумеется. Хотя это удалось лишь частично. А вообще же в армии Наполеона было двадцать шесть маршалов. Абсолютный рекорд.
– Меня больше интересуют не офицеры, а ишибы. С нимито что делать? С теми, кто будет настроен против меня.
– Казнить, – сказал Ферен.
– Казнить, – немного подумав, произнес Комен.
– Казнить, – кивнули Танер, Маэт и Торк.
– А что скажет наш Верховный ишиб? – поинтересовался принц. – Это же его подчиненные.
Аррал нахмурился. Он в принципе не очень любил насилие. Но иного выхода не видел. Пока Миэльс на свободе, нелояльные ишибы опасны.
– Казнить, – нехотя буркнул и он.
– А что думают Иашт и Йонер?
Йонер уже давно заслужил доверие. Начиная с того случая, когда его люди отыскали несостоявшегося убийцу Маэта.
Они оба нахмурились еще сильнее, чем Аррал. Ведь им было ясно, что при других обстоятельствах на месте нелояльных ишибов могли бы оказаться они. Но сейчас они были на своем месте. И они были обязаны думать о безопасности принца, а следовательно, и о своей безопасности.
– Казнить, – со вздохом решился Йонер.
Иашт согласно кивнул.
– Редкое единодушие, – вздохнул Михаил. – Хотя бы для разнообразия чтонибудь другое предложили.
Он изо всех сил надеялся, что ктонибудь найдет приемлемый и бескровный выход.
– Ишибов я опрошу сам. В присутствии Ферена, разумеется. Сформируем чрезвычайное судебное присутствие, у меня такое право есть по факту. Сколько их? – спросил принц.
– В плену шестьдесят девять. Многие скрылись, – ответил Ронел.
Торк присвистнул. Аррал вздохнул.
– Многовато. Начнем заниматься ими прямо сейчас. Их опасно долго держать в плену, неизвестно, что натворить могут.
Следующие несколько часов прошли в режиме выездного заседания суда. Ферен выступал в роли прокурора, в каждом сомнительном случае живописуя, что может натворить тот или иной ишиб, если пойдет против принца. Аррал был адвокатом, а Михаил – судьей.
Остальные приближенные принца разошлись, получив свои задания.
Процедура скорого, но справедливого суда над приспешниками прогнившего режима Миэльса сложилась быстро, как бы сама собой.
– Имя? – спрашивал Михаил. – Как долго служил Миэльсу? Что делал? Предан больше стране или Миэльсу? Любишь ли деньги? Что готов сделать ради денег? Будешь служить мне верно?
К сожалению, время поджимало, и количество вопросов приходилось ограничивать. На каждого ишиба можно было тратить не более пяти минут, о чем все были предупреждены. В итоге их разбили на три группы.
Первая была самой многочисленной. В нее вошли те, кто согласился служить Михаилу во имя преданности стране или изза любви к деньгам либо славе.
Во второй группе было восемь человек. Их ответы не вызвали никакого доверия не только у Ферена, но и у Михаила с Арралом. Но явной опасности они не представляли. Их решено было отпустить.
Третья группа состояла из шести человек. Михаил недоумевал, зачем они сдались в плен, если они настолько верны Миэльсу и так ненавидят его, принца. Неужели хотели прикинуться безобидными, а потом устроить на него покушение?
Когда участь первых двух групп решилась и они покинули место заседания суда в одном из залов дворца, Михаил объяснил оставшимся их перспективы.
– Я не могу держать вас в плену и не могу отпустить, пока жив Миэльс, – сказал он. – Если у когото из вас есть идеи по поводу того, что мне с вами делать, высказывайте их сейчас. Даю вам полчаса на раздумья. По их истечении я прикажу вас казнить.
Ему глубоко претила мысль о том, что он должен казнить людей, которые еще не сделали ничего плохого, а были простыми военнопленными. Вся вина их заключалась лишь в том, что они были потенциально опасны в будущем. Так однажды Александр Македонский казнил вражеского военачальника, попавшего в плен. Тот был достаточно неосторожен, чтобы предложить план истребления непобедимого войска Александра. И у царя не было иного выхода, как немедленно отправить слишком умного пленного на плаху. И разве сейчас у принца был выбор, если перед ним находились непримиримые и наверняка опасные противники?
Но оказалось, что выбор был. Он появился, когда отпущенное время подходило к концу, а обстановка уже начала накаляться. Михаил увидел, что все ишибы стали спешно укреплять свою защиту. Впрочем, это его не пугало: шесть ишибов для него с Арралом не составляли проблемы.
А предложения на протяжении получаса поступали разные. Наиболее частой была идея отправить их подальше от столицы в какоенибудь путешествие. Но разве были гарантии, что они не вернутся к Миэльсу? Поэтому Ферен неизменно отвергал такие предложения.
– Можно дать нам какуюто работу, с которой мы можем справиться, лишь задействовав все силы, – сказал один из пленных ишибов.
– Интересная идея. Допустим, я дам вам какуюто работу, за результатами которой мы будем наблюдать. Но ведь вы не сможете ее выполнять все время. Вам придется когдато спать. А где уверенность, что вместо сна вы не займетесь другими делами?
Ишибы молчали, а принц задумался.
– Какую максимальную массу каждый из вас может удерживать в воздухе достаточно долго? – наконец спросил он.
Его собеседники не обладали сверхвыдающимися способностями, поэтому выяснилось, что примерно восемьдесять килограммов. Конечно, килограммов двадцать каждый из них мог бы поднять, но на короткое время.
– Ферен, скажи, для чего используется южная башня дворца? Та, которую отовсюду видно. Меня особенно интересуют ее верхняя часть и крыша.
– Ничем особенным там не занимаются, твое высочество, – удивился тот.
– А ты сможешь найти какиенибудь более или менее одинаковые шары, которые весят килограммов по десять? Мне нужны пять штук.
– Поищем, – сказал Ронел.
– Тогда посели вот этих, – Михаил кивнул на пленников, – под крышу южной башни. Пусть они занесут туда шары, а потом сделают так, чтобы пять шаров взмыли над крышей. И они должны висеть там постоянно. Все пять. Днем и ночью.
