Охотница Салли или Листик на тропе войны - Дубровный Анатолий Викторович (список книг txt) 📗
— Что? Как? — и глянув на появившуюся рядом красивую статную женщину в белой тоге, жалобно произнёс: — Изизиаррочка! Что теперь…
Та, недослушав, презрительно усмехнулась:
— Кому ты такой нужен? Предупреждала я тебя — не связывайся с истинными!
Зелёный холм пропал, как и серый туман его окружавший. Саманта, с неприязнью, даже с ненавистью глядя на то место, спросила:
— Что с ним?
Ответил не Инед, а неизвестно откуда взявшаяся русая девушка в скромном платье. Бушующий под ногами огонь мира сайше её нисколько не смущал. Девушка обвела всех своими большими серыми глазами и пояснила:
— Инед лишил Маримулла божественной силы. Теперь это не бог грома и молнии, а обыкновенный смертный. От него отвернулась даже Изизиарра, его жена. Впрочем, этого следовало ожидать.
— Как? — повторила вопрос Маримулла Рамана.
— Как отвернулась? — переспросила русоволосая девушка и сама же ответила: — Вы же видели, как она это сделала, а как лишили силы? Маримулл был не прав, сила Таруниарама ему не досталась, только её видимость. Силу истинного дракона может взять только истинный дракон, что Листик и сделала. Убить истинного дракона кинжалами Халасса невозможно. Листик ударила своей сущностью, всю её вложив в этот удар, кинжалы выступили как проводник и только, а потом она собрала силу, что освободилась в результате гибели Таруниарама и передала её своему деду. Ты права, — девушка кивнула в сторону Раманы, — если бы эта сила произвольно выплеснулась, погибли бы все миры этого луча. А Инед использовал накопленную силу, для того чтоб лишить Маримулла божественности, теперь тот простой смертный, даже не маг.
— Тарун — истинный дракон, Инед — истинный дракон и Листик тоже истинный. А ты, когда увидела, что нарушается твоё хвалёное равновесие, уговорила Листика разобраться. Она наняла ватагу наёмников и вроде как отправилась выполнять какое-то задание, а на самом деле искала и уничтожала чёрные купола, так? — спросила у русоволосой Рамана. Та кивнула, а Рамана с ненавистью произнесла:
— Тогда Листик не погибла только потому, что её спасла Милисента. Листик была за гранью, и Милисента вытащила её оттуда, но тогда были разборки богов и демонов. А сейчас — истинных! Почему ты не остановил Таруна?! Почему сейчас не помог Листику?!
На вопросы, адресованные владыке ледяного мира, ответила русоволосая:
— Таруниарам — старший брат Инедириазима…
— Я хотел поговорить с братом, убедить его… — начал оправдываться Инед, опустив голову, Рамана перебила бога стужи:
— Поговорил! Убедил! А Листик погибла!
— Листик погибла-а-а! — зарыдала Лиша, отстраняясь от Инеда, который пробовал её утешать, и прижимаясь к Милисенте. А та посмотрела на владыку Айсгора обжигающим взглядом. Их обоих, уже не драконов, а девушку и девочку обнял и орк. Рамана же свой гнев направила на русоволосую:
— Радуйся, Анариэнна! Радуйся, великая богиня равновесия! Оно восстановлено, но какой ценой! Листика больше нет! Она погибла!
И несгибаемая, всегда уверенная в себе, Рамана заплакала. Плакали все, даже у Инеда глаза подозрительно блестели, только богиня равновесия была спокойна. Она, ни к кому конкретно не обращаясь, сказала:
— Листик не погибла! Это могло случиться, если бы она была обычным драконом. А богиня так просто умереть не может. Она не могла так просто погибнуть, она просто развоплотилась и обязательно вернётся! Только надо подождать!
— Правда? — с надеждой спросила Лиша.
Эпилог
У хорошего хозяина воз не скрипит, слышно только шорох мелких камешков под колёсами, да мерный топот тягловых быков. Звуки сами по себе нейтральные, но приятные для слуха возвращающихся домой с ярмарки. Зур и Сурима молчали, а о чём говорить прожившим вместе уже двадцать лет? Тем более что ярмарка была удачна: с выгодой продали всё, что привезли, и с не меньшей выгодой купили, что хотели. Хозяйство у Зура и Суримы было крепкое, только вот детей Ирха им не дал, а какая семья без детей? Такая семья вообще теряет смысл. Сурима тяжело вздохнула, Зур нахмурился — опять об этом думает! Последнее время баба совсем извелась — по два раза на день в храм Ирхи бегает, да вот только без толку. Дорога повернула к опушке проклятого леса, здесь было самое нехорошее место: с одной стороны подступала чащоба, а с другой лежало непроходимое болото. Зур непроизвольно сжал амулет, защищающий от нежити и нечисти. Амулет не только защищал, но и предупреждал — если нагреется, то жди нападения. На этот случай у возницы под сиденьем лежал арбалет с зачарованными болтами. Конечно, такое оружие не по чину иметь простому селянину, но кто сказал, что Зур простой? Дорога завернула, огибая подступающие к ней кусты.
— Стой! — закричала Сурима, Зур непроизвольно натянул поводья, хотя в таком месте останавливаться опасно! Сурима тронула мужа за рукав, показывая в сторону кустов, там, словно только вышла из чащобы, стояла девочка. Немного смуглая, лет пяти-шести с копной рыжих волос на голове и россыпью веснушек на носу и вокруг него. Стояла, совсем не смущаясь, что голая и с интересом разглядывала большой воз с такими же большими быками, остановившимися прямо перед ней. Зур схватился за амулет — тот был холодным, но это еще ни о чём не говорило, возможно, это был морок, а хищная нежить или какой другой зверь подкрадывался с другой стороны! Зур зашарил рукой, нащупывая арбалет, а дура-баба спросила:
— Как тебя зовут, девочка?
Зур презрительно хмыкнул — зачем это говорить? И так видно, что это девочка, вот только девочка ли?
— Как твоё имя? — снова спросила Сурима, девочка пожала плечами. А Зур, уже вытащивший арбалет и чувствующий себя уверенно, прошептал, обращаясь к жене:
— Чего спрашиваешь? У нежити нет имён!
Девочка удивлённо посмотрела на мужчину, видно, услышала, что он сказал, посмотрела на направленный на неё арбалет и улыбнулась. Словно солнышко выглянуло из-за тучи, такая была эта улыбка. Сурима отвела в сторону арбалет (вот же дура-баба — фыркнул Зур), сказав при этом:
— Ты что? Спятил старый? Разве нежить улыбается?
Несмотря на возможную опасность, Зур почесал в затылке — действительно, нежить не улыбается, скалится — это да, но не улыбается! А Сурима снова спросила:
— Как твоё имя?
Девочка не ответила, только пожала плечами. Женщина задала следующие вопросы:
— Как ты сюда попала? Ты чья?
Девочка снова пожала плечами, на это раз ответив:
— Не знаю.
Девочка снова улыбнулась, показав слегка заострённые зубки, а ветер, чуть сдвинув рыжую прядку, приоткрыл немного заострённое ушко.
— Эльфа, — предположил Зур и засомневался: — А может, и не эльфа. Может, из лесного народа — полукровка.
Такое часто бывало — задержится мужик в лесу, тут его русалки и обкрутят. Могут под воду утащить, а могут и по прямому мужскому предназначению использовать. Потом под порогом его избы обнаружится свёрточек с пищащим (или кричащим) остроухим младенцем, у которого могут быть острые зубки. Жена, конечно, пилит мужа за поход на сторону, но младенца не принять в семью не может — русалка обидится и может отомстить. Хоть ребёночек и не русалка (или дриада, лешая — с кем там муж погулял?), но всё же… Бывало и наоборот — леший или козлоногий на девку, отошедшую далеко в сторону от товарок, собирающих грибы или ягоды, позарится, тогда и подкидывать младенца не надо — сам появляется в нужный срок. Вот и воспитывается такой (или такая) полукровка в селянской семье. Надо сказать, полукровки, что парни, что девки, красивые. Быстро себе пару находят, да и помогают лесные жители своим или семье их приютившей. Может потому, и живут люди у проклятого леса, что не чужие, всё же родня его жителям.
— Может, и из лесного народа, — почёсывая в раздумье затылок, повторил Зур, — только не младенец почему-то, они-то обычно младенца подкидывают.
Сурима с надеждой посмотрела на мужа, она была совсем не против, чтоб её благоверный погулял с русалкой, дриадой или ещё с кем, да и сама женщине была не прочь, но почему-то лесные жители обходили стороной эту пару. А Зур продолжал рассуждать:
