Пробуждение: магическая печать (СИ) - "Скорпианна" (книги .txt) 📗
-- Ах ты, урод! -- воскликнула она и тут увидела, что мужчина -- совершенно другой мужчина, чуть не упал на асфальт, хватаясь за ушибленное колено.
-- Господи... Эмма, -- выдавил из-под маски голос Артура. -- Это еще за что?
-- А... Артур?
-- С утра был, а вот теперь не уверен.
-- Простите! Я не знала, что это вы!
-- А, так значит "урод" -- это не ко мне? Что ж, -- он приподнял маску и стер пот со лба, -- уже что-то.
Эмма стояла и смотрела на мужчину, испытывая микс удивления с сожалением.
-- Простите, я думала это...
-- Кто?
-- Ваш племянник, вообще-то. Мы только что повздорили, снова.
-- Ясно, -- сказал он, улыбаясь. -- Значит, бить больше не будешь? И, гхм, я могу пригласить тебя на танец?
-- Нет.
-- Нет?
-- Да, -- Артур слегка отошел и она рассмеялась. -- То есть, нет -- не буду бить, и да -- я согласна.
Не медля ни секунды, Артур приблизился к ней и обнял за талию. Они начали танцевать, и Эмме показалось, что он слишком откровенно обнимает её. И, возможно, для прогуливающихся студентов это не было чем-то особенным, ведь никто не знал, что танцующие -- это декан физмата и его студентка. Маски скрывали их, но почему же тогда все внутри неё заволокло тревогой? Она была уверена: о её костюме не знал никто, кроме...
-- Отвали от моей девушки, Альгадо! -- крикнул Феликс и оторвал их друг от друга. -- Тебе что, жить надоело? -- с яростью в голосе бросил парень, и Эмма не успела опомниться, как он сшиб маску с лица своего декана.
Секунд десять все стояли и молча смотрели друг на друга.
-- Вы успокоились, Штандаль? -- поинтересовался Артур. -- Как видите, я -- не мой племянник.
Эмма, которую Феликс крепко держал за руку, ощутила нервную дрожь под его кожей.
-- И, в любом случае, -- продолжил Артур, серьезнее, -- это не повод, для того, чтобы начинать вести себя как дикарь. Вам ясно?
Эмма потянула друга в сторону, но, вместо того, чтобы просто извиниться и уйти, он отпустил её и подошел к мужчине почти вплотную.
-- Мне ясно, -- произнес он тоном, от которого её тело и мозг сплошь покрыли мурашки. -- Но я хочу, что бы и ты уяснил кое-что!
Феликс встал еще плотнее. Теперь Эмма точно знала, что он лишь немного ниже её преподавателя. В позе Артура появилось что-то воинствующее, а взгляд зажегся черным пламенем.
-- Держись от моей, слышишь, моей девушки как можно дальше! Если я еще хоть раз увижу, как ты прикасаешься к ней, не имея целью передать учебник или что-либо еще относящееся к учебе, -- он сделал паузу, и Эмме стало страшно от слов, что последовали за ней, -- я сверну тебе шею!
Послушно следуя за своим парнем вглубь сада, Эмма не могла прийти в себя еще минут пять. Она и не знала, что Феликс может быть таким решительным, и безрассудным, она не знала, что думать, и что будет дальше. И, когда, наконец, они остановились и опустились на траву, а он привлек её к себе и поцеловал, тогда она решилась спросить:
-- Что это было, Феликс?
Усмехнувшись, парень перевел взгляд с сорванной травинки на неё.
-- А ты не знаешь? -- спросил он в ответ. -- По-моему, ты первая должна была понять, что он клеится к тебе.
-- Что? -- еле выдавила она.
Значит, он все знал. Вот только, с каких пор?
-- Да брось, Эм, -- сказал Феликс, лежа на земле. -- Ты же не глупая! И, я не знаю, когда это началось, но могу точно сказать, что уже тогда, когда он застукал нас в тот вечер в твоей гостиной, я заметил в его взгляде этот огонек.
-- Феликс...
-- Он так смотрел на тебя, и так говорил со мной... А потом тот инцидент с кофе, когда он запретил мне следовать за тобой. Никто ничего не понял, ведь это так естественно соблюдать нравственные порядки, вот только я снова заметил эти нотки в его голосе.
-- Фел...
-- Это была ревность, Эмма. И не говори, что ничего не понимаешь, потому что я чувствую, когда ты врешь мне! Он думает о тебе, хочет тебя, возможно даже любит, -- все это меня не волнует на самом деле! В академии немало парней, которые сохнут по тебе. Что? -- он улыбнулся в ответ на её удивление. -- Ты не знала, что невероятно привлекательна?
Феликс поднялся на локте и теперь смотрел ей прямо в глаза, а этот его взгляд, словно рентген нового поколения, нещадно оголял все её чувства.
-- Волнует меня другое, -- произнес он. -- Скажи, Эмма, скажи честно, что ты чувствуешь?
Все внутри сжалось, и сердце пропустило удар. Она чувствовала его страх и зависимость от того, каким будет её ответ, но, не смотря на это, он все равно хотел знать правду.
-- Он нравится тебе?
-- Да, -- ответила она, проклиная свою чертову принципиальность.
Ведь она обещала ему -- больше никакой лжи! Феликс вздрогнул, и ей тут же захотелось взять свои слова обратно и кинуться к нему в объятия.
-- Ты... любишь его? -- и все та же боль в глазах, от которой её собственные глаза наполнились слезами.
-- Нет, -- прошептала Эмма, и это тоже была правда. -- Я не люблю его, я знаю это совершенно точно. У меня были сомнения вначале, но теперь, когда я разобралась в себе, я твердо знаю, что не испытываю к нему того, что чувствую, когда вижу тебя и думаю о тебе.
-- Ты любишь меня? -- задал он третий вопрос. -- Я должен знать точно, потому что если это не так, я отпущу тебя Эмма, -- его голос дрогнул, -- я отпущу тебя, чего бы мне это ни стоило!
Еще в начале вопроса она поняла, что плачет. Когда же он закончил, все щеки были мокрыми от слез. Глотая их, Эмма пыталась смыть тот образ, когда он говорит ей: "прощай, я отпускаю тебя, будь счастлива", но это было невозможно, потому что невозможно смыть с души ту боль, которая разгоралась в ней при одной лишь мысли о том, что Феликс больше не с ней, о том, что он страдает из-за неё.
Нет, она не хотела этого, она никогда не сможет быть счастливой, зная, что он пытается забыть её, и что "они" больше не часть её жизни. Да, она все еще ощущала что-то, находясь рядом с Артуром, но это "что-то" было по сути ничем по сравнению с чувствами, которые она испытывает к Феликсу. За эти месяцы после нового года она смогла разобраться в них.
-- Я люблю тебя... -- прошептала она сквозь слезы. -- Я люблю тебя, Феликс, и мне больше никто не нужен.
Она уткнулась в его плечо, и он нежно обнял её, целуя в макушку. И, не важно, что земля все еще отдавала прохладой -- ему было тепло, ведь он держал в объятиях самое дорогое и желанное существо. И, от этого всепоглощающего чувства взаимной любви веяло приятным обволакивающим теплом, которое, пусть не надолго, но сохраняло их мир счастливым и безмятежным.
***
В сумке поместилось все, что было необходимо и, посмотрев на часы, Громов перекинул её через плечо и шагнул в направлении двери. Стрелки замерли в положении без четверти восемь, а это значит, что Леони будет ждать его у лаза через пятнадцать минут. Спускаясь по лестнице вниз, он не раз ловил на себе заинтересованные взгляды, которые, впрочем, не должны были его тревожить, ведь интерес был вызван ничем иным, как его костюмом. Сегодняшний маскарад был прекрасной возможностью осуществить свой план, и он знал -- пришло время надеть маску в последний раз.
Быстро, он обошел гудящий голосами сад по внешнему периметру, и тень от изгороди удачно скрыла его марафон от ненужного интереса гуляющих студентов. Добравшись до восточной стены, окружающей поместье, мужчина снял маску и бросил её на землю. Он пожалел об этом позже, когда пробирался через высокие заросли шиповника. У стены, а вернее под ней, отодвинув доски, поросшие мхом, Громов открыл лаз. Он был достаточно широк для того, чтобы протолкнув сумку впереди себя, мужчина мог легко пролезть следом.
Оказавшись на другой стороне, Громов поднялся и чертыхаясь стал пробираться через все тот же колючий куст. Но это было не важно, главное состояло в том, что уже завтра он будет в глухой деревушке в России, а все обозначенные будут под замком. Слишком многое было поставлено на карту, и он не мог позволить себе провала, только не сейчас. В полутьме он заметил фигуру человека. Окликнув его и убедившись, что это Леони, Громов подошел и бросил сумку на землю.
