Дорога в бесконечность - Суренова Юлиана (книга жизни TXT) 📗
Порой, когда ей все надоедало, она набирала мешочек всякой снеди - фруктов, ягод, орехов - и отправлялась в лес кормить крошечных остроухих зверьков, которые брали угощение из ее рук, а самые смелые и вовсе забирались на плечи, осторожно цепляясь за складки одежды крошечными когтистыми лапками и забавно дергая длинные черными усиками. Иногда они вытягивались в струнку, внимательно оглядывая все вокруг, словно стражи, охраняющие ее покой. Эти зверьки были такие забавные, что Мати порой, выходя на рассвете, как она думала - всего на один миг, оставалась с ними до полудня, а потом не замечала, как приходило время заката...
А еще было море... Море, ненавистное и презренное, которое со страшной силой манило к себе ее душу и сердце, влекло, доносясь и в сад, и в залы дворца настойчивым рокотом - криком. Его постоянный гул молил, просил, приказывал, порой - заполнял собой все, не давая покоя. И тогда, сама не своя, она неслась к лестнице, бежавшей с вершины горы вниз, на берег моря, пересекала беседку, даже не замечая ее, однако, ступив на первую же ступеньку, останавливалась, чуть наклоняла голову, начиная освобождаться от власти наваждения.
"Подожди-ка! - говорила она себе. - Почему я делаю то, чего не хочу? Мне нужно на берег? Нисколечко! Скорее - наоборот, хочется быть где-нибудь подальше от него!" - и, решительно поворачиваясь спиной к звавшему ее морю, она, гордо откинув назад голову, начинала вышагивать по пальмовой аллее, все дальше и дальше углубляясь в сад.
Но однажды, остановившись так же на первой ступени, она сказала себе совсем другие слова:
"А почему, собственно, я не могу спуститься вниз? Это ведь мой мир, весь, целиком, и берег тоже. И вообще, что такого в море страшного? Если бы оно по-настоящему хотело меня убить, то сделало бы это. Проще простого. Даже без помощи духов, демонов и кого там еще. Я бы и сама утонула. Потому что не умею плавать", - она ничуть не стыдилась признаваться в этом. Зачем караванщице умение плавать, если почти вся ее жизнь проходит в снежной пустыни, где вода под толстым слоем льда, и даже если в нем будет трещина, провалившийся замерзнет быстрее, чем успеет утонуть. В тазу же не захлебнется даже младенец, конечно, если его не зададутся целью утопить. Ведь именно так в некоторых караванах избавлялись от проклятых детей.
Обоженная холодом воспоминаний, Мати, зябко поежившись, нервно дернула плечами. Хотя времена этого жуткого обычая - первого из тех, которые отменил повелитель небес, вернувшись в земной мир, - остались позади, ей, рожденной в снегах, всегда было невыносимо думать о нем. Даже здесь, в крае, где было все, о чем она мечтала, эти мысли вносили смятение в душу, хотя все, с чем они были так или иначе связаны, осталось где-то бесконечно далеко, в другом мире.
А рядом... Рядом было море.
"Но раз здесь есть большая вода, - мелькнуло у нее в голове, - почему бы мне не научиться управлять ею? Сперва, - у нее в голове уже зародился план. Мысль продвигалась вперед, в то время как ноги делали шаг за шагом вниз по золотым ступенькам, - выучу язык волн, стану их понимать, и они будут понимать меня. Потом составлю заклятие для водяных духов... У меня все получится... Все будет хорошо. И я встану на спину волны и пройдусь по солнечной тропинке. И в этом мире не останется ничего, что не было бы мне подвластно".
Она широко улыбнулась. На дуде было радостно, беззаботно и легко, словно за спиной выросли крылья.
"А ведь действительно, - Мати уже не шла, бежала вниз по ступенькам, едва касаясь их ногами, - почему бы мне не... - и на верхней площадке она, разогнавшись, легко запрыгнула на перила, оттолкнулась от них что было сил, взлетев над невысоким юным кустом данаи, и... Ее просто захлестнул восторг, губы растянулись в счастливой улыбке, на лице застыло выражение полного, совершенного блаженства. - Какое же это чудо - летать!"
И, все же, она не долго оставалась в небесах, поспешив вернуться на землю. Под ее ногами тотчас хрустнули, рассыпаясь, возведенные морем каменные башенки.
На этот раз Мати пришла на берег не босой, на ее ногах были сандалии - тончайший плетеный из серебряных нитей верх и прочная, надежная подошва, защищавшая ступни как от острых краев камней, так и от их жарких боков. Она остановилась на расстоянии, достаточном для того, чтобы набегавшая на берег волна не могла дотянуться до ее ног.
Морская вода задумчиво перебирала сверкавшие в лучах солнца камешки, так, словно они - драгоценности в казне купца. Некоторые из них действительно были прекрасны - с одного края ярко-зеленые, словно лес, с другого - синее небес, да еще с полосой посредине, красной, как зарница. Цвета переплетались, переходя один в другой, и при этом не тускнели.
И Мати не удержалась от искушения. Дождавшись, когда волна схлынет, она быстро шагнула вперед, схватила очаровавший ее камешек и поспешно отступила назад. И хотя волна, вернувшись, все-таки успела бросить в нее пригоршню солоноватых брызг, Мати этого даже не заметила. Главное, она сжимала в руке свое сокровище - удивительный трехцветный камень, красотой которого могла теперь наслаждаться где угодно и сколько захочет.
Солнце припекало так сильно, что прошло всего несколько мгновений, и камень в ее руках совсем высох. Вместе с влагой его покинули и цвета. И вот уже на ладони обиженно поджавшей губы девушки лежал серовато-желтый блеклый кружочек, ничем не примечательный, такой же, как множество других, покрывавших берег моря.
"А чего я ждала? Камень-то мертвый. Это вода, должно быть, не простая, способная подарить и мертвому жизнь. Но лишь до тех пор, пока тот не покинет ее пределов..." - и тяжело вздохнув, она с нескрываемым сожалением разжала пальцы, позволяя камню вернуться на свое место. Звякнув, ударившись о бока своих сородичей, он откатился к самой кромке, и уже следующая морская волна, нахлынув на берег, окатила его, вернув блеск и яркость цветов.
Видя это, девушка вновь вздохнула. Ее глаза наполнились горькой обидой разочарования:
"Ну почему так всегда!"
Какое-то время она брела по берегу, поддевая то один камешек, то другой, с интересом следя за тем, как они отлетали в сторону, позвякивая друг о друга. Пару раз среди бесцветных катышков ей мерещились драгоценные камни, но стоило ей наклониться, как становилось ясно - ничего, кроме капелек воды.
"Я так и думала... Как обычно: тянешь руку к алмазу, а берешь кусочек льда!"
А еще берег покрывали раковины. Их было множество, маленьких, побольше и просто огромных. Некоторые из них просто завораживали. Но назвать их "красивыми" и тем более коснуться рукой Мати не могла, не смела, ведь это были морские существа и откуда она знала, может быть - живые, опасные. А если не живые - тем более. Нет ничего хуже призрака чужака, особенно - создания чужой стихии.
Идти по песку и каменной гальке было тяжело, ноги все время разъезжались. Мати устала. Подняв голову, она огляделась, нашла взглядом большой серый валун, который одним, мокро-мшистым краем уходил в море, вторым, совершенно сухим, выбеленным солнцем, вытянулся на берегу. Он походил на неведомого покрытого каменным панцирем морского зверя, который выбрался на берег погреться на солнышке, и застывший на границе стихий. И, все же, это был только камень, совершенно неподвижный и неживой. Мати приблизилась к нему - очень осторожно, не забывая, что в этом краю возможно все, что угодно. Однако ни когда она подходила к камню, ни когда опускала руку на жесткую прохладную, несмотря на жаркий день, поверхность, в нем ничего не изменилось.
И, попинав себя: "Ну что за трусиха! Даже в земле своей мечты всего боишься!" - она с ногами забралась на валун, устроилась поудобнее и, подтянув колени к груди, обхватила их руками, сжалась в комочек, замерла, прикрыв глаза.
Мати слушала рокот моря, уже почти различая повторявшееся раз за разом слово, произносимое на непонятном ей языке. Она не сомневалась, что если будет вслушиваться в морскую речь вновь и вновь, то рано или поздно поймет, чего же хочет от нее водная стихия, куда зовет и зачем.
