Клетка для мятежника - Якоби Кейт (версия книг txt) 📗
— Скажи мне, — начал Роберт дружелюбно, словно и не было момента насилия при осмотре пещер, — как тебе удалось выжить при дворе Кенрика, когда столько придворных вокруг тебя распрощались с жизнью?
Эндрю чуть не подавился.
— Они... они были виноваты в измене. Я никогда не стал бы...
— Ни при каких условиях? Так ты думаешь, что Кенрик щадит тебя, потому что ты его кузен? — Роберт дочиста обглодал косточку. — Может быть, ты и прав. Я не предполагал, что он хоть к кому-нибудь испытывает теплое чувство.
— Вы же не знаете его. — Эндрю старался говорить убедительно, пользуясь шансом переубедить Роберта. — Он совсем не похож на Нэша.
— Вот как? — Роберт отошел от стола и уселся у очага, где на полу лежали подушки и сидеть было удобно. Он взял книгу, раскрыл ее, но так и оставил. Указав Эндрю на кресло, он сказал: — Не всегда же нам ссориться, знаешь ли. Совершенно не обязательно нам с тобой быть врагами. Садись, прошу тебя.
— Просите меня?
Роберт, улыбаясь, пожал плечами.
— Ты забываешь: когда ты сделаешь то, что я тебе велел, ты станешь и моим королем.
Королем? Королем для этого человека? Разве не останется он мятежником? Неужели он станет кланяться, и выполнять приказания, и клясться в верности? И если Эндрю велит ему что-то сделать, он подчинится?
Было глупо даже в шутку думать о таком. Роберт никогда не станет выполнять чьи-то приказания. О, конечно, он будет говорить, что Эндрю — король, но он ни перед кем не склонится...
И тем не менее сейчас он терпеливо ждал, пока Эндрю усядется, и на лице его не было ни гордости, ни высокомерия. Более того, Роберт в отношениях с Эндрю проявлял почти пугающую честность — честность гораздо большую, чем это делал еще кто-нибудь из взрослых.
Эндрю чувствовал, что может спросить Роберта о чем угодно, и тот ему ответит.
Мысли Эндрю разбежались от такой перспективы, и все еще растерянный, он подошел к очагу и уселся.
Как только Эндрю опустился в кресло, Роберт налил себе вина и снова заговорил; на этот раз тема разговора захватила Эндрю полностью:
— Ты знаешь о пророчестве и тех бедах, которые оно уже вызвало. По правде сказать, в нем много неясного... Но даже несмотря на это, между Ангелом Тьмы и Союзницей существует глубокая постоянная связь.
Ангел Тьмы... это Нэш... а его мать — Союзница.
— Какого рода связь? Роберт не смотрел на Эндрю.
— Нэш сказал мне, что любит твою мать и что им суждено быть вместе.
Ложь! Слово жгло язык Эндрю, как яд, который хочется выплюнуть... но разве он мог? Мама так многого ему не рассказывала — говорила, что он не поймет. Может быть, это одна из таких вещей?
Эндрю взглянул на Роберта и обнаружил, что зеленые глаза откровенно наблюдают за ним. Роберт продолжал:
— Я никогда не мог доверять Ключу и говорил Дженн, когда она стала джабиром, что не смогу доверять и ей, раз она соединена с Ключом. И после этого она... присоединилась к Нэшу и ко мне на поле битвы. — Роберт помолчал; Эндрю, затаив дыхание, ждал продолжения. — Она не дала мне использовать против Нэша Слово Уничтожения.
Эндрю проглотил комок в горле, который его душил и не давал как следует вдохнуть воздух.
— Вы хотите сказать... что она намеренно встала на сторону Нэша? Вы имеете в виду, что моя мать...
— Я сам не знаю, что хочу сказать. С тех пор я с ней не разговаривал, так что не могу сказать, что она думает.
— Она говорила, что пыталась спасти вам жизнь.
В глазах Роберта снова появилось загнанное выражение. Некоторое время он молча смотрел в огонь.
— Моя жизнь значения не имела. Важно было уничтожить Нэша.
— Вы... вы пытаетесь настроить меня против матери, да? Потому что знаете: она будет против того, что вы заставляете меня сделать. Она никогда ни слова не говорила о том, чтобы мне стать королем! — Эндрю поднялся с кресла, яростно моргая, чтобы не дать пролиться слезам: он не мог одновременно испытывать и стыд, и гнев. — Она никогда не говорила плохо о вас. Она только говорила, что вы... что вы не всегда такой, каким вас считают люди, но ни разу... ни разу она не предположила, что вы можете оказаться предателем. А вот вы... вы хотите, чтобы я убил собственного кузена, а теперь еще хотите заставить меня поверить, будто мама предаст салти и Люсару человеку, которого она презирает больше всех на свете! Как вы можете так говорить! Я думал, что вы с ней по крайней мере на одной стороне! — Роберт поднялся на ноги, но Эндрю попятился от него, подняв руки, словно защищаясь. — Нет, я не собираюсь больше ничего слушать! Я хочу, чтобы вы отвезли меня обратно, потому что я никогда не стану помогать вам, слышите! Никогда!
С этими словами Эндрю повернулся и выбежал из пещеры, потому что иначе он расплакался бы, а он не делал этого, даже когда умер его отец, а мать оставила его в Мейтленде.
Роберт сгреб угли, приготовил одеяла для ночлега, убрал последние миски и нагрел воды, чтобы помыться. Все это время он спокойно насвистывал, старательно сохраняя спокойное выражение лица, несмотря на глубокую внутреннюю озабоченность.
Ему нельзя было ошибиться: времени оставалось так мало. Эндрю был мягким, ласковым, добрым, чувствительным к малейшему изменению настроения Роберта; его присутствие так мучительно напоминало каждую минуту о тех мимолетных головокружительных часах, когда Роберт позволял себе верить, будто они с Дженн любят друг друга. Эта вера поддерживала его в стольких испытаниях: воспоминание о Дженн, о том, как она его понимает, значило для Роберта больше, чем он мог высказать. Разрыв с ней лишил его какой-то части его существа — как если бы конечность оказалась поражена параличом.
А проклятый мальчишка смотрел на него глазами Дженн, задавал те же вопросы, которые задала бы и она, смеялся над тем же, над чем она посмеялась бы, спорил с Робертом точно так же, как спорила она. Это причиняло боль.
Пока вода закипала, Роберт принес седельные сумы, упаковал в них все, что могло потребоваться ему в следующей поездке, и отнес к выходу. Неожиданно для самого себя он вдруг вытащил шар, все еще завернутый в грубую ткань. Роберт хранил его в суме: почему-то ему не хотелось оставлять шар даже здесь, в пещере, где хранить его было абсолютно безопасно. Роберт заварил себе чаю, прошел в один из темных коридоров, сел там, прислонившись спиной к камню, и сказал так громко, чтобы Эндрю наверняка его услышал:
— Если бы я считал твою мать предательницей, я давно убил бы ее.
Ответа не последовало, хотя Эндрю был где-то в одной из смежных пещер; Роберт знал это, даже не прибегая к искусству искателя.
А может быть, мальчик почувствовал фальшь в последней фразе Роберта?
— Она ведь никогда не рассказывала тебе о Нэше? О том, как они стали друзьями? О том, как Нэш посещал ее в Клоннете и как она ждала его приездов? Ты, может быть, помнишь, что встречал его там. Нэш высок, примерно одного роста с Финлеем, с черными глазами и волосами, с короткой бородкой. Не красавец, но и не урод. Такого человека можно и не заметить, пока он не заговорит. Конечно, твоя мать понятия не имела, кто он такой. Она считала его гильдийцем, которому нравилось с ней беседовать. Она никогда не догадывалась, что им могут двигать другие мотивы. — Роберт хотел было продолжать, рассказать мальчику, что его мать позволила Нэшу в Шан Моссе поцеловать себя, но оказался не в состоянии превратить собственную боль в жестокость по отношению к этому мальчику.
— Несмотря на все это, я не пытаюсь обвинить твою мать. Я просто хочу показать тебе, что и мне, и ей бесполезно искать смысл тех событий, так что не пытайся понять то, чего понять невозможно. Она совершила то, что должна была совершить, по причинам, которых я не понимаю, — точно так же, как она не понимала, что я готов пожертвовать жизнью, если мне удалось бы захватить с собой и Нэша.
Ответа все еще не было, но когда Роберт умолк, до него донесся легкий скрип кожи, какой-то намек на движение, хотя во тьме туннелей разглядеть ничего было нельзя.
