Колдун - Григорьева Ольга (мир бесплатных книг .TXT) 📗
Будто услышав Полевины мысли, мальчишки восторженно завопили, собравшись возле густых зарослей прибрежного камыша И тыча в шумящие под легким ветерком стебли дочерна загорелыми пальцами.
«Должно быть, разыскали птичье гнездо – вот и скачут. Сейчас побегут хвастать матерям», – равнодушно подумала Полева, глядя, как, отделившись от орущей ватаги приятелей, несколько быстроногих гонцов помчались к городищу. Находка пареньков ее не интересовала, а мысли вновь и вновь возвращались к болотному колдуну. Выродок никогда не уходил так надолго. И вчера, собирая нехитрые пожитки, велел ей не запирать дверей, а значит, намеревался воротиться еще засветло…
Уговаривая себя не тревожиться понапрасну, Полева запахнула на груди зипун, поежилась. Что-то случилось… Но что? Может, Блуд выдал болотника своему князю? Но что могут князья против могущества зеленоглазого знахаря?! Будучи уверена в его силах, Полева мучилась, не представляя, что могло задержать Выродка в Родне.
– Там он! Там! – донесся с холма звонкий мальчишечий голос, а вслед за ним на плечи затаившейся мерянки посыпался песок, и, почти скатываясь с высокого берега, мимо пробежали несколько ратников. Это было странно – к чему им глядеть на найденные парнишками гнезда? Заинтересовавшись, Полева привстала, вытянула шею. Чуть не сметя ее с дороги и поднимая сапогами облака пыли, вниз сбежал еще один хоробр – узкоплечий, стройный, почти такой же, как притихшие мальчишки.
– Князь?! – признала его Полева. Неведомая сила толкнула ее следом за Владимиром, но подойти ближе к копошащимся в камышах воям она не решилась. А Владимир подошел…
Хлюпая прибрежным илом и неуклюже расставляя ноги, ратники вытянули на берег человеческое тело. Бережно уложив утопленника к княжьим ногам, они перевернули труп лицом вверх. Вода оставила его лицо нетронутым, только по мокрым щекам тянулись глубокие, еще кровоточащие царапины и на груди, под рваной срачицей, расплывалось буроватое пятно. Сердце Полевы сжалось, а потом, рванувшись к неподвижно лежащему незнакомцу, выскочило из груди, и, горестно взвыв, мерянка бухнулась на колени. Только теперь ее заметили, обернулись. Один из воинов подошел ближе.
– Встань, баба. – Рука Владимира погладила ее по волосам. – Он живой, только поцарапан маленько. Я даже не пойму – чего он с таких мелких царапин столько сил потерял, из воды выбраться не смог?
Царапины? Не веря, Полева подняла голову и, не поднимаясь с колен, подползла к распростертому на земле колдуну. Перемешанный с галькой и илом песок больно резал ее руки, но она не чувствовала боли. И видела только спокойно лежащего у княжьих ног, будто отдыхающего, Выродка. Под его голубоватыми веками бились маленькие синие жилки, а от переносицы к подбородку тянулись три длинные рваные царапины. Слегка подрагивающие пальцы ведуна крепко стискивали увенчанный крюком посох, крепкая грудь медленно вздымалась и опускалась.
– Живой, живой… – Дрожащими пальцами Полева отерла с мокрого лица болотника кровь, убрала прилипшую белесую прядь волос и, вскинув голову, жалобно взглянула на Владимира. Откликаясь на ее безмолвную мольбу, князь кивнул ратникам:
– Возьмите его. – И, заметив, как ловко те принялись поднимать обмякшего колдуна, прикрикнул: – Да полегче вы, амбалы! Он мне вас всех вместе взятых нынче дороже! Несите его в мой терем.
Полева вздрогнула. В княжий терем? Нет! В жизни и смерти, в болезни и радости болотный колдун был ее душой, ее единственным счастьем, и никто, даже князь, не смел отбирать его! Особенно теперь, когда ему было так плохо. Кто лучше нее перевяжет его раны, кто переоденет в сухое, кто позаботится, не донимая расспросами?!
Молниеносно вскочив, мерянка заступила путь:
– Нет! Несите его домой!
Видя, как простая баба осмелилась перечить князю, насторожившиеся неподалеку мальчишки восторженно загудели. Князь услышал их перешептывания, но сделал вид, что не замечает. По лицу мерянки он понял – та разъярилась не на шутку, а дурная баба может наделать много бед. Да и присмотрит она за больным колдуном куда как лучше его бездельниц-чернявок. Не зря же средь воев Владимира ходили байки о ее безграничной любви и преданности болотнику, а Добрыня сказывал, будто ради колдуна она даже рядилась в мужские порты и сказывалась его рабом. Половине слухов князь не верил, но теперь, глядя в полыхающее гневом и любовью лицо мерянки, задумался.
– Прошу тебя, светлый князь, – умоляюще прижав руки к груди, прошептала она. Владимир тряхнул головой. Мужской зипун висел на бабе будто на пугале, заношенный серник пестрел заплатами… Одеть бы ее, обуть – королевной стала бы! А она не желала – бродила, будто тень, за своим ведуном, глядела на него как на ясное солнышко, а нынче любому за него готова была глотку разорвать… И откуда она здесь взялась? Может, ожидая своего колдуна, всю ночь просидела на берегу? И как угораздило этакую красавицу присохнуть к такому нелюдимому и жестокому мужику?
– Ладно, – сдался князь, – несите в ее, – качнул головой на Полеву, – избу.
Осторожно, покряхтывая, воины подняли Выродка с земли, потянули его на косогор.
До избы, которую облюбовал колдун, было рукой подать – не то что до княжьего терема. Для жилья Егоша всегда выбирал крайние, невзрачные избенки, где и печь-то топилась не по-новому, а старым, черным, способом. И на сей раз он сыскал такую у городских ворот и, старательно не замечая тесноты и дымного угара, поселился в ней.
С трудом втиснувшись в тесную горницу, ратники положили Выродка на лавку и вышли. Задержавшись на пороге, Владимир строго оглядел мерянку:
– Помни – едва он очнется, зови меня.
Полева кивнула. Она не слышала князя – в ушах все еще шумел тот, скрывавший Выродка, камыш, а руки сами тянулись к бледному лицу болотника. Осторожно, едва касаясь израненной кожи, мерянка обмыла теплой водой его изувеченную щеку и потянула с плеч срачицу. Однако, не позволяя ей это сделать, Выродок застонал и, открыв глаза, оттолкнул мерянку в сторону:
– Отойди! Я сам…
Отдавая ему влажную тряпицу, Полева тихо прошептала:
– Я ж только помочь… А еще князь велел за ним послать, коли ты очнешься.
Тяжело приподнявшись, Выродок стянул мокрую ткань и, стискивая зубы, дотянулся до висящей над лавкой сумы с травами. Сыскивая нужное лекарство, он грубо отрезал:
– Подождет!
– Ладно. – Покорно сложив руки на коленях, Полева опустилась на хромоногий столец у печки, повертела в углях обжигом. Теперь, успокоившись, она убедилась в правоте Владимира – раны Выродка были не таковы, чтобы из-за них падать без сил всего-то за версту до дома. Но кто оставил их? Привыкнув не задавать вопросов, она изо всех сил стискивала губы, но раздирающее нутро беспокойство все же прорвалось наружу единственным коротким словом:
– Блуд?
Зеленые глаза болотника взметнулись на нее, окатили холодом:
– Нет. Крогуруша.
– Кто? – не поняла Полева.
Отыскав наконец нужную травку, болотник протянул ей зеленые с бурыми пятнами, рассеченные по краям листья, велел:
– Разотри в пыль и брось в воду. – И, вспомнив про ее вопрос, недобро усмехнулся: – Крогуруша. Дух такой. С виду – как большая кошка, а внутри – смерть. Они обычно в одиночку не ходят – всегда за хозяином-колдуном следуют. Это ее когти из меня силы вытянули. Впрочем, и я в долгу не остался. Одного не пойму, как же я ее не почуял?
Из его короткого пояснения Полева мало что поняла. Честно выполняя приказание, она мелко растерла траву, набрала в корец кипящей воды из котелка и, ссыпав внутрь буроватую пыль, протянула корец болотнику: – Вот…
Выродок выпил зелье одним махом, словно простую холодную воду, и, откинувшись на спину, закрыл глаза. Умильно глядя на его спокойное лицо, Полева присела на краешек его лавки. Обычно она спала на подстилке в углу, но теперь ей не хотелось уходить, да и Выродок не гнал. Пусть отдыхает – вон сколько ночей не спал… В дверь требовательно постучали. Помрачнев, Полева двинулась к влазу с твердым намерением выпроводить незваного гостя, но, слабо шевельнув рукой, Выродок велел:
