Рыцари Гирты (СИ) - Фиреон Михаил (книги онлайн без регистрации .TXT) 📗
— Время — вернувшись в штаб, отдал последние распоряжения, сверил свои наручные часы с манерной биркой модного столичного ателье «Козловский» с часами на стене граф Прицци — начинаем через двадцать минут. С Богом.
— С Богом — кивнули ему Борис Дорс и князь Мунзе, тоже перекрестились на иконы и покинули аудиторию на втором этаже.
Напутствовав, отправив к Инженерному мосту, к графу Дугласу Тальпасто сына, Борис Дорс с тяжелым сердцем поднялся наверх, на третий этаж Малого дворца, в библиотеку. Принцесса Вероника пожелала побыть немного одна. Люди из ее свиты и охраны ожидали в коридоре и на лестнице. Без лишних вопросов и расшаркиваний, почтительно склонив головы, они пропустили взбежавшего наверх через ступеньку, облаченного в боевой доспех маркиза. Увидев его, лейтенант Кирка молча кивнул и открыл перед ним дверь.
Герцогиня стояла у широкого подоконника, смотрела на закат, на крыши и колокольни Гирты. Наблюдала, как один за другим гаснут в верхних этажах домов огни: по строгой рекомендации квартальных жильцы покидали свои комнаты и квартиры, спускались вниз, чтобы провести ночь на первых этажах в залах и комнатах за общим столом или в ближайшей церкви. Видела, как солдаты зажигают костры и жаровни на крепостных валах. Как пляшут на стенах трепетные отсветы ярких химических факелов в руках звеньевых, что сопровождали последние отряды, спешно марширующие по узким улочкам на свои позиции на центральных перекрестках, площадях и проспектах.
Слушала как далеко внизу, эхом отражаясь от каменных стен, вскрикивают едва слышимые через звуконепроницаемые стекла сигнальные рожки, отдельные, особенно громкие выкрики команд и бесконечный, как будто он всегда звучал в этом городе и никогда не завершится, звон колоколов, разливающийся над стенами и крышами.
— Борис — сказала принцесса тихо, когда он встал рядом с ней и тоже обратился к панораме, замер в торжественном молчаливом величии человека осознанно идущего на неминуемую смерть и готового к ней.
— А знаете Борис… — глядя перед собой, продолжила принцесса — я хочу чтобы вы принесли мне еще этих синих люпинов. Как тогда, на охоте, когда вы с Марком за ними в лес ходили, когда повстречали Эмилию. Мне дарили разные букеты, а эти… Это было так глупо, так наивно, но они были самыми лучшими. Борис! Когда освободитесь, когда у вас будет свободная минута, соберите для меня еще лесных цветов, если они еще не отцвели.
— Хорошо — кивнул, ответил он ей, коснулся пальцами ее руки — завтра, я обязательно съезжу в лес, наберу вам цветов, самых красивых.
Она поймала его ладонь и сжала его пальцы изо всех сил.
— Борис… — она прищурилась и улыбнулась. Он обнял ее в ответ, привлек к себе. Она уткнулась подбородком в нагрудник его кирасы, встала на цыпочки, попыталась сдвинуть, мешающий ей поцеловать его горжет.
— Эти доспехи… — только и сказал он и как друга-собутыльника неуклюже, так чтобы не поранить и не ушибить, похлопал ее укрытой сталью, высокопрочным композитом и несгораемой тканью рукой по спине.
— Вы в них как железный дракон! — откидываясь назад в его объятиях, восторженно оглядывая его статный и грозный облик, ответила ему принцесса Вероника, приласкалась щекой к его укрытой холодной металлической пластиной груди. Вздохнула с улыбкой — а я только в книжках читала, когда была маленькой, как это, обнимать мужчину в броне… Все мечтала о рыцарях, серебряных конях, героях, как на панно в доме у сэра Вилмара. У него висела такая большая картина, не помню, чьей работы, во всю стену в гостиной. Героическая такая. Там, на фоне багрового закатного неба и черных туч, такой рыцарь в серых железных латах, на белом коне и с мечом, во главе такого грозного сурового воинства под серебряными, с крестами, знаменами. И черные беснующиеся черти и черные злые люди, на которых они идут в битву…
— И вот — она сделала долгую паузу, вздохнула, зажмурив глаза, чтобы он не видел ее слез, и снова обняла его за плечи.
— Ступайте же Борис. Вас ждут. Я буду молиться о вас. О вас и обо всех остальных. Ведь вы же все мои рыцари с картинки. Героические, славные, смелые… так не бывает на этой холодной, серой земле, только на картинах, в книгах, в мечтах… Но так произошло, так случилось…
— Спасибо вам, моя леди — внимая ее словам, ответил ей маркиз — я понимаю вас. Я сам корил себя всю свою жизнь, я не верил, что мы встретимся с вами вот так вот снова, Стефания, и что будет все это. Но такова была Воля Божия, так сложилось. Я, племянник епископа, охранявший церкви, не верил ни во что, я видел вокруг себя только предательство, мерзость и лицемерие. Я был отравлен этим злом, я ослеп, я не видел ничего доброго, ничего не вдохновляло меня, ничего не приносило радости и утешения. Все эти годы я был в отчаянии, я был мертв. Но если это наш последний день, и сегодня нам суждено покинуть этот мир, сегодня умру с верой в то, что Господь Бог все-таки не оставил, не бросил нас, не покинул одних среди злых нечестивых людей. Что все это время он смотрел на нас, ждал, вел к назначенной нам цели, готовил, чтобы вручить нам этот крест. Вы вернули нам надежду, вы показали нам всем, что война не проиграна, что волей, верой и острой сталью, мы еще можем победить в ней. И я счастлив этому, моя леди.
Он распустил бант, что притягивал к кирасе горжет, отнял его от груди и, нагнувшись к принцессе, поцеловал ее в улыбающиеся губы. Слезы счастья, на какие способно только вдохновленное верой и решительностью сердце появились на ее глазах. Он аккуратно коснулся ее щеки согнутым указательным пальцем и смахнул с нее слезу.
— Вы мой ангел-хранитель — уверенно и как можно более ласково, сказал ей он — я вернусь, скажу Августу и остальным разбираться с делами, поеду в лес и нарву вам еще люпинов.
Они кивнули друг другу и он, перекрестившись на подсвеченные лампадами иконы и крест, быстрым и твердым армейским шагом вышел из библиотеки.
В коридоре его уже ждал Корн, с готовностью держал на локте его латные перчатки и шлем. Маркиз кивнул ему, и они поспешили вниз. Там, под черно-рыжим закатным небом стояли снаряженные к бою, бьющие в нетерпении камни, прядающие ушами от надвинутых на морды стальных налобников прикрывающих головы, огромные, черные, с развевающимися кустистыми гривами, яростные кони разгоряченные предчувствием жаркой битвы. Перед фасадом герцогского дворца горели трепетные костры. Последние рыцари и оруженосцы спешно вскакивали в седла, гнали, спешили в сторону ворот герцогского парка и стоящей над подсвеченными понизу огнями костров деревьями черной громады Собора Последних Дней. Караул у парадного входа в Малый дворец встал по стойке «смирно» торжественно отсалютовал, провожая в бой, спешно выбежавшего из дверей на площадку перед зданием маркиза.
В седлах его уже ждали князь Мунзе, Фарканто, Модест Гонзолле и юный барон Визра.
— Борис вы хотели в Ронтолу? Хотели побывать в настоящей битве? — отсалютовал маркизу обнаженным мечом князь Мунзе — ведите нас, Герцог!
— В бой! — сжал кулак, зловеще рубанул рукавом Фарканто.
— А я зарубил пятьдесят человек! — хвастливо заявил барон Гонзолле — и сегодня зарублю не меньше!
— Рыцари Гирты! — благородно тряхнул буйной кучерявой головой юный барон Визра. Он потянулся рукой, хотел достать из поясной сумки свою прозрачную пластинку, чтобы запечатлеть их всех, но спохватился, что в искажении она не работает.
Борис Дорс вскочил в седло, с гордостью положил руку на эфес меча и коротко и веско отсалютовал им наперсникам. Корн принял у юного пажа знамя принцессы Вероники, то самое с драконом и золотым крестом, поднял его на плечо так, чтобы видели все. Фарканто затрубил в рог, и они пришпорили коней.
С грохотом помчались по аллее уже сумрачного, не освещенного ни одним электрическим огнем герцогского парка в сторону площади перед черным, острым силуэтом впивающегося высоко в небо Собором. Мимо телег и костров на площади. Полетели, погнали по узким улочкам старого города, через Рыночную площадь, к собору Христова Пришествия, вниз с холма Булле, к отрядам и дружинам, что уже окончили свои приготовления и теперь только ожидали команды идти на приступ.
