Ключ от радуги - Ниоткудина Алинна (бесплатная библиотека электронных книг TXT) 📗
Теперь пара общеукрепляющих и…. Я полна физических сил, и жутко хочется есть, особенно ржаного хлеба, ароматом которого пропах весь дом.
Когда я, уже одетая в привычную одежду наемницы с ребенком на руках, вывалилась в горницу, все не многочисленное население хутора, сидящее за общим столом, вытаращило на меня глаза. Тут в большой и светлой комнате собрались все, две женщины, судя по внешности сестры, трое мужчин, одного, правда к мужчинам отнести трудно, скорее великовозрастный подросток и пара мелких детей от трех до пяти лет.
Старшая из женщин, кажется, Лала, вскочила и запричитала:
— Ой, да что же вы встали-то? Вам же еще нельзя… И девочку-то сюда принесли. Ой, а глазки-то у нее какие, синенькие-синенькие, видимо в папу-то…
— Вы здесь старшая?
— Да, я…
— А можно мне с вами поговорить… наедине.
— Ну, можно, конечно-то. Пойдемте к вам-то в горницу… пойдемте-то… А этот что тут делает? — Возмутилась Лала, увидев в комнате Мару, с комфортом разлегшуюся на пустой кровати. — Пшел вон…
— Не трогайте, его. Этот со мной…
— И все равно-то им в доме-то не место. Нагадит еще то…
— Не надо его выгонять, он нигде не нагадит. Он очень умный и воспитанный. Лала, у меня к вам дело.
— Говори, говори… ты ребеночка-то в колыбелку-то положи, что ты его на руках таскаешь-то?
— Лала! У меня нет молока.
— Ой, да как же так-то…, а чем девочку-то кормить-то будешь? А у меня-то травки-то разные есть, я счас, я быстро-то заварю…
— Лала, стой! — Я крепко схватила за руку норовившую убежать хозяйку. — Мне не нужны травки. Я предлагаю тебе сделку. Я знаю, что твоя сестра недавно родила ребеночка, и молока у нее много. Поэтому я хочу оставить у вас свою дочку… Не волнуйся, я щедро заплачу. Пока она будет жива и здорова я каждый месяц буду присылать вам по…
«Мара, подскажи пределы ее мечтаний…»
«По золотому, не больше, и отдельно на одежду, и она будет счастлива».
— По одному золотому в месяц, плюс отдельно по золотому в сезон на одежду и если вдруг возникнут дополнительные обоснованные траты, то я это тоже все возмещу. Я готова оставить задаток — пять золотых крон. Но я хочу, чтобы за эти деньги к моей дочке относились, как к собственной, и даже лучше.
Старшая стояла, открыв рот, и вся светилась от счастья. Она смотрела на мою девочку с такой любовью, что еще чуть-чуть, и я поверю, что это ее собственная долгожданная наследница.
«Ты ей еще за помощь при родах добавь, и она тебя оближет. А ее муж тебя куда угодно на руках отнесет, а она будет идти сзади и его хворостиной подгонять, чтоб, значит, шустрее бежал».
Лала между тем схватила мою дочку, и мне показалось, что отобрать ее теперь у нее можно будет, только убив или сильно покалечив. Что-то она сильно обрадовалась…
— А чтобы вы все выполняли по уговору, я оставлю вам своего криллака. Он за девочкой присмотрит, и если что поможет или меня позовет.
«Хозяйка, ты чего? Сдурела? «
«Ничего, кусочек себя тут оставишь, чтобы присматривала за малюткой и мне ее показывать регулярно будешь. Справишься? А то мне кажется, что кормлю я тебя зря…»
Мара интенсивно почесала за ухом, прямой массаж мозга, не иначе…
«Ладно, я чуть-чуть оставлю… Но многого от меня не жди…»
Лала между тем уселась кормить, начавшую орать во весь голос малютку. Она сидела и приговаривала:
— А чего сестре-то все отдавать-то? Я ж тоже мать кормящая-то, и молока-то у меня на двоих-то хватит, а там уж, если что, то и сестра покормит-то. Все с вашей кровиночкой хорошо будет. Своих не накормлю, а на вашу чего-нибудь да найду.
— Да, и вот вам еще… — и я засунула в ладошку старшей еще три золотых. — Это вам всем за то, что помогли мне в родах…
Счастью Лалы не было предела…
«Хозяйка, ты это… аккуратнее, а то у нее молоко, от счастья скиснет».
«Ничего, от счастья еще никто не умирал. Лучше скажи, куда она эти деньги потратить хочет? «
«О, у нее планов — громадьё. Все наличные деньги, что у них были, ушли в налоги, так что теперь они и илларя молочного прикупят и на одежду всем хватит, и много еще всего, нужного в хозяйстве».
Лала между тем закончила кормить мою кроху, подхватила ее на руки и счастливо побежала, куда-то вглубь дома.
Я гостила у радушных хуторян еще один день. Хотела уйти вечером, не прощаясь, но там, где были ворота, зияла свежевыкопанная яма. В ней копошился Сталгис,
— А я хотел уже к Вам идти, спросить.
— О чем?
— Какое дерево тут посадить.
— Откуда мне знать, что вам нужно сажать?
— А как же, на эту землю у Вас пролились воды, здесь сокрыто детское место вашей дочки. Ему положено лежать под корнями дерева, назовите какого, это очень важно.
— Пусть это будет белая снея.
— Замечательно, и пусть малышка Нэни расцветет как снея весной.
Из дома донесся запах свежевыпеченного хлеба и требовательный плач моей девочки. Мне невыносимо хотелось броситься к ней, прижать к себе и поцеловать во вздрагивающую маковку, но я должна была уйти…. Я была ДОЛЖНА!
Я нашла новый пролом в стене и выбежала с гостеприимного хутора.
Куча пыльных и иногда хорошо поношенных вещей… Одрик брезгливо осматривал два тюка, с разными тряпками, закупленными Анной в вольном городе. Купила она все это оптом, и, судя по всему, не очень заботясь о качестве. К завязкам одного из мешков прилип леденец.
Одрик с трудом отодрал липкий кусок жженого сахара, и с трудом сбросил его с руки в песок.
— Вот тебе подарочек, от благодарного пациента… — Рассмеялся Учитель. — Надеюсь, что лечение, что мы с тобой провели, ему поможет. Ну, или, по крайней мере, не повредит.
— Я тоже на это надеюсь…
Каждый день, а чаще ночью, что Одрик гостил в Караваче, педантичный Учитель заставлял его заниматься исправлением ауры и разных внутренних потоков у Малыша. Сначала Учителю приходилось заставлять Одрика заниматься таким сложным, даже ювелирным делом, но потом белый маг приспособился, и процесс исправления стал даже приносить ему некоторое удовольствие. Примерно, как от написания удачной картины, когда долго-долго рисуешь что-то, стараясь не упустить ни одной детали. А потом отходишь в сторону и видишь все произведение целиком, и убеждаешься в его совершенстве.
— Ну, ты, ученик, не гордись слишком сильно. Еще неизвестно, что из твоих художеств получится. Вот посмотрим на него месяца через два, исправим, что сломается, и только через год, можно будет считать лечение завершенным. Да и то насколько удачным, это уже не от тебя будет зависеть, а от того захочет ли сам Малыш Варди поумнеть.
Одрик вздохнул.
— Я на него столько сил потратил…
— Ничего… Тут главное приобретенные тобой навыки, а не результат. Ты вещички-то разбирай… Сейчас Кани придет, поможет. Вот этот халифский кафтанчик, как раз по тебе будет. Ну-ка примерь… Примерь, примерь… О как по тебе сшито. В сторонку отложи. Ну, и что, что ношеный, это даже хорошо. Вещи не должны быть совсем новыми, чтобы не привлекать лишний раз внимание к своему владельцу.
— Учитель, а можно будет потом еще внести изменения в его ауру, мне кажется, в части навыков я что-то не то сделал…
— Само исправится…
— И все же надо было еще исправить потоки связывающие создание и тело, расширить и углубить…
— Ага… Ты из него хочешь нормального человека сделать или что? Я те сколько раз говорил: «не перестарайся», есть предел улучшениям и исправлениям. Слава всем богам, что мы из Каравача уехали, а то бы ты со своими стараниями превратил дурачка в … не знаю во что! Все! Приедем зимой посмотрим, что надо поправим. Вон сапожки халифские, с загнутыми носочками, ну-ка примерь, кажется твой размерчик…
— Учитель, как ты думаешь, куда подалась Анна, и долго ли ее еще ждать?
— А ты что, уже соскучился?
— Время уходит, скоро в тех краях пойдет снег, хотелось бы успеть до него. И утром письмо пришло из дома, Сор выехал в гости к деду, уже в дороге. С ним было бы удобнее, в нем все-таки половина халифатской крови.
