Пираты Черных гор - Черненко Дэн (список книг .txt) 📗
– Извините, ваше величество, но у нас нет своих людей в Йозгате, которые бы наблюдали за сражениями. Мы ждем, когда слух дойдет до нашей стороны реки, а затем стараемся вычислить, кто лжет, а кто – нет.
– А как вы делаете это?
– Осторожно, – ответил курьер и, услышав смех короля, покачал головой: – Я не шутил, ваше величество. Всякие слухи о том, что происходит между Санджаром и Коркутом, похожи на пузыри. Мы пытаемся проколоть эти пузыри и посмотреть, какие из них ничего не оставляют, кроме дурного запаха.
– Позор, что, кроме сбора сплетен, Аворнис не может сделать ничего больше, – заметил Ланиус.
Курьер опять покачал головой.
– Нам приказано не оказывать предпочтения ни одному из принцев ментеше. Пусть крушат друг друга так долго, как им нравится.
Вот она, скучная мудрость Граса.
– Хорошо. – Ланиус пожал плечами. – Я полагаю, это просто говорит мое нетерпение.
Его шурина одолевало нетерпение другого сорта.
– Не могу дождаться, когда Лимоза родит ребенка.
– А?
Если Орталис начнет говорить о том, как он хочет сына, Ланиус намеревался найти предлог, чтобы исчезнуть. Он не хотел слышать о ребенке, который может оказаться угрозой для положения его собственного сына.
Но не это было на уме у брата Сосии.
– Существуют вещи, – продолжал он, – которые ты не можешь делать, когда женщина носит ребенка.
– А? Что, например?
Определенные позы были неудобны, когда у жены вырос живот, но они продолжали заниматься любовью почти до самого появления на свет Крекса и Питты.
– Кое-что, – повторил Орталис, но не стал уточнять.
На этот раз Ланиус не стал еще раз говорить «а». Он сказал:
– О!
Воспоминания о покрытой рубцами спине Кристаты, то, как израненная кожа ощущается под пальцами, – все это словно вспыхнуло у него в мозгу. После секундного раздумья он тряхнул головой. Наверное, в этом проявляется его слабость, но он действительно не хотел ничего знать о развлечениях сына Граса.
На его лице, должно быть, отразилось то, о чем он думал. Принц Орталис покраснел.
– Не будь таким высокомерным, – сказал он, – я не единственный, кто делает подобные вещи.
– Я ничего такого не говорил (и ведь это правда!). – Ланиус не желал еще одной ссоры с Орталисом; их и так было слишком много. Но ему также не хотелось, чтобы законный сын Граса думал, что ему нравится сама мысль о подобных развлечениях. – В мире и так достаточно боли. Какой смысл добавлять ее специально.
Он почти добавил: «Это похоже на деяния Низвергнутого», – но в последнее мгновение проглотил эти слова. Если Орталис ничего не знает о Низвергнутом, зачем ему говорить об этом?
– Ты не понимаешь.
– Ты прав, – Ланиус кивнул, соглашаясь. – Я не понимаю.
Он не ожидал от Орталиса объяснений и не хотел их. Но шурин все-таки объяснил:
– Это не добавляет боли в том смысле, в каком понимают ее мучители-ментеше. Тут другое.
– Как это? – все-таки спросил Ланиус. Вопрос вырвался раньше, чем он успел заткнуть себе рот.
– Как? Я скажу тебе как. Потому что, когда это делается, оба человека наслаждаются этим, вот как.
Орталис бросил вызывающий взгляд на Ланиуса.
Даже Кристата признавала, что кое-что поначалу нравилось ей. А потом, когда все зашло слишком далеко для нее, может быть, Орталис принял настоящий страх за поддельный, который был частью игры. Ланиус не исключал, что именно так все и было.
«Но он хотел охотиться на девушек для развлечения. Как я могу забыть об этом? Что бы он стал делать, когда бы поймал их?»
Молчание Ланиуса рассердило сына Граса.
– Проклятие, я говорю тебе правду, – сказал он.
– Ладно. Я верю тебе.
Ланиус не верил, но... судя по всему, Орталис сам верил в то, что говорил. А Ланиус верил – нет, он знал, – что спорить с принцем было бесполезно.
Несколько дней спустя у Лимозы начались роды. Нетта, очень опытная акушерка, которая в свое время помогала Сосии, занялась женой Орталиса. Ланиус не прохаживался за дверями спальни Лимозы, это было занятие для Орталиса. Но король все-таки получал сведения от женщин, которые помогали акушерке. Из того, что они говорили, следовало, что все шло как положено. Ланиус надеялся на благополучный исход. Неважно, что он думал о Петросусе, он хорошо относился к дочери ссыльного казначея.
Солнце только что село, когда высокий тонкий крик новорожденного раздался из спальни. Спустя некоторое время оттуда вышла Нетта.
– Поздравляю, ваше высочество, – сказала она. – У вас отличная, здоровая дочь, и ее высочество, ваша жена, хорошо себя чувствует.
– Дочь? – Орталис не потрудился понизить голос и скрыть разочарование, прозвучавшее в нем. Но затем он изобразил что-то вроде смеха. – Ладно, мы просто еще раз попытаемся, вот и все.
Но не раньше чем через шесть недель, – твердо указала акушерка. – Вы можете причинить ей настоящий вред, если сделаете это слишком рано. Я не шучу насчет этого, ваше высочество. Держитесь подальше от ее постели, пока не пройдет шесть недель.
Как давно кто-нибудь, кроме Граса, разговаривал с Орталисом таким тоном? Принц просто кивнул:
– Хорошо.
– Принцесса Лимоза сказала, вы собирались назвать девочку Капелла. Это так?
– Да. Так звали ее мать, – подтвердил Орталис.
– Хорошее имя, – кивнула акушерка. – У меня есть двоюродная сестра по имени Капелла. Она очаровательная женщина, и я уверена – ваша маленькая принцесса будет такой же.
Что Орталис ей ответил, этого Ланиус не слышал. Он ушел в свою спальню и сказал Сосии:
– Это девочка!
– Я не думаю, что есть кто-нибудь на полмили вокруг, кто бы этого не знал.
– Ну да, у Нетты такой голос. Все равно это хорошие новости.
– Действительно, – согласилась Сосия. – Я все-таки беспокоюсь о наследовании.
Что бы могло произойти в случае смерти Граса, человека отнюдь не молодого? Сам Ланиус считал, что он должен стать тогда единственным королем, но согласится ли шурин? На сегодняшний момент у него был сын, а у Орталиса не было.
Могут быть сложности, – сказал Ланиус.
– Они уже есть, – покачала головой Сосия. – И грозят катастрофой.
Ему ежедневно приносят новости о гражданской войне между принцами ментеше. А что, если кто-нибудь однажды прочтет донесение о гражданской войне, бушующей между претендентами на трон Аворниса? Ланиус вполне допускал, что такое могло случиться.
Сосия прочитала это у него на лице.
– На этот раз мы увернулись от стрелы. Что будет через год или через два?
– Ты права, – вздохнул Ланиус – Но, клянусь бородой Олора, я бы хотел, чтоб ты была не права... – Он остановился, а затем продолжил: – И есть еще кое-что, в чем ты тоже оказалась права.
– О чем ты?
– Орталис и Лимоза. – Ланиус рассказал ей, что Орталис говорил и что он, Ланиус, думает по этому поводу. – Другое дело, что Лимоза по уши влюблена в твоего брата, несмотря на – или, может быть, как раз из-за этого.
– Ты имеешь в виду, что ей нравится все то ужасное, что он делает? – Сосия поморщилась. – Это отвратительно! – Она помолчала, потом задумчиво произнесла: – Хотя кому-то может нравиться то, что другой считает отвратительным.
Ланиус кивнул. Спустя мгновение он подумал, что лучше бы этого не делал, так как догадался, что жена вспомнила о его развлечениях со служанками. Он отвернулся с невинным видом. Сосия засмеялась. Она знала, что он все понял правильно.
24
Аворнийские солдаты рыскали по округе в поисках древесины и масла, чтобы устроить принцу Всеволоду величественный погребальный костер, который затем соорудили вне пределов дальности полета стрелы из Нишеватца. Белойец вышел к грозным стенам города с флагом парламентера и обратился к его жителям с пламенной речью. Они молча взирали на него с зубчатых стен и дали ему уйти, не послав ему вслед ни одной стрелы.
– Ну, ваше величество, я рассказал им, что принц Всеволод покинул этот мир. Я сообщил им, что я буду править Нишеватцем, когда Василко будет изгнан из города. Я говорил им – и они слушали меня! Значит, у них нет ко мне ненависти.
