Богатырские хроники. Тетралогия. - Плешаков Константин Викторович (книги онлайн бесплатно серия .txt) 📗
— Пора бы и честь знать, богатыри, — сказал Илья. — Чем таращиться на соленую воду, лучше бы чем другим горло промочить.
Мы перенесли к храму наши царьградские припасы и уселись на ступени. Костра разводить мы не стали: есть кто на острове или нет никого, но только здравое правило каждого, кто идет по следу, — оставаться ночью во тьме.
— Надул нас этот грек, — ворчал Илья. — Нашли кому верить. Может, они и в сговоре были. Пока мы тут по камням, как ящурки, ползаем, тот-то, поди, давно на Руси. Охо-хо…
— Мы этого грека не на пристани подобрали, — защищался Добрыня. — Нас к нему патриарх послал.
— Патриарх твой… Рожа как у бабы… Меча никогда в руках не держал… Своя и у него корысть… Нужна ему Русская земля… Может, и он уж давно куплен Кем надо…
— Да, именно нужна ему Русская земля! Пропадет без нее Царьград, Степь задавит! — сердился Добрыня. — Союзник он наш!
— Союзы… Как кто кого мечом посечь не сумеет и надо хитростью брать — вот тебе и союз. Видали мы, видали… А может, и напрасно машешь рукой, Добрыня. Ты мнишь себя великим знатоком дворцов, да ведь монахи тоже о семейной жизни советы дают. Но грек — грек… Не думаю, чтобы он врал или тем более был в сговоре.
— Дело в том, — сказал я, — что птичка могла и упорхнуть. Не один наш корабль на море, а слухами о погоне земля и вода полнятся.
— Завтра, завтра, — повторял Добрыня. — Вот скалы осмотрим…
По-моему, так лучше спать в степи, чем на вершине острова. Всю ночь ветры гуляли вокруг, носили незнакомые запахи. Всю ночь по очереди мы стояли на страже, но — ничего.
С первыми лучами солнца нас разбудил Илья.
— За дело, чтоб поскорей убраться отсюда, — хмуро сказал он.
Мы сели, потирая глаза, и тут Добрыня, оглянувшись на пристань, вдруг вскочил и бросился туда.
Недоумевая, мы поспешили за ним. На бегу я понял, что заставило его вскочить — недвижные тела моряков…
Добрыня сильно опережал нас, вот он подскочил к крайнему, дернул его за плечо — и тот вскинул голову.
Мы перешли на шаг.
— Что, Добрыня, — крикнул Илья, — плохой сон видел?
Но Добрыня уже возился на судне, ворочая сосуды с водой.
— Все цело, — сказал он, поднимая голову, когда мы, подошли. — Я вдруг подумал, что, если Волхв на острове, он бы заколол ночью моряков или разбил сосуды с водой.
Илья зарокотал смехом. Потом он нахмурился и сказал:
— А ведь ты прав, Добрыня. Если бы он был на острове — так бы все это не осталось. Не такой он человек, чтобы сидеть, скрючившись, в какой-нибудь норке, пока мы будем силки ставить. А значит, нет его тут…
Варяги, однако, не потешались над нами.
— Боитесь духов? — спросил кормчий и покивал.
— А если ты тоже боишься, — раздраженно сказал Добрыня, — что ж ты караульного не поставил?
— Против духов бессилен караульный, — серьезно сказал кормчий.
— Так пусть бы он читал молитвы! — бросил Илья.
Но кормчий, видно, не верил в то, что духов отпугнут молитвы…
Мы сели с моряками за трапезу. Оранжево-черные волны катили на пристань, и она сияла, как огненная. Мы наполнили чаши водой, даже сквозь глину она холодила пальцы. И тут внезапно мысль сверкнула в моей голове — а жив я до сих пор именно потому, что меня посещают такие мысли, — и я одним махом вышиб из рук Добрыни и Ильи глиняные чаши и крикнул варягам:
— Не пейте!
Илья, с недоумением проводивший взглядом свою чашу, рассерженно, как медведь, зарычал на меня:
— Это что еще за шутки? Что на вас сегодня накатило?
— Вода может быть отравлена, — бросил я.
Кормчий покачал головой:
— Никогда не слышал, чтобы духи пользовались ядами.
— Никогда! — подхватили варяги и потянули чаши к губам.
— Стойте! — крикнул я. — Вы не знаете, какие духи Могут быть на Змеином острове!
— Послушай, — сказал кормчий рассудительно, — воды у нас мало, а если не пить то, что в сосудах, так и вовсе нет.
— Один сосуд у нас наверху, — сказал Добрыня. — Мы караулили всю ночь, из него можно пить.
Кормчий послал за сосудом; лицо его омрачилось. Судя по всему, ему очень не нравилось все то, что происходило, и он был намерен как можно быстрее убраться отсюда.
Наконец моряк принес воду и разлил в чаши.
— Не пейте, богатыри, — шепнул вдруг Илья, помаргивая глазом. — Под утро — сам не знаю как, но я вздремнул…
— Стойте! — крикнул Добрыня — и осекся, потому что варяги уже тянули пустые чаши к сосуду снова…
— Не пейте и эту воду! — сказал я мрачно, проклиная старого Илью, который, видно, рассудил, что опасность не велика, и не мог удержаться от мгновения сна — а ведь что может сделаться от такой малости…
Кормчий с проклятиями приказал отставить сосуд.
— Вот что, — сказал он, — сегодня мы уходим с этого острова.
— Тебе было мало нашего золота? — прищурился Добрыня, а всем, кто его знает, известно, что, когда Добрыня так вот прищуривается и дружелюбно что-нибудь спрашивает, лучше поостеречься.
— Все ваше золото не вернет меня к жизни, — ответил кормчий угрюмо. — Сегодня после полудня мы уходим. Я бы ушел немедленно, но именно из-за вашего золота я даю вам еще полдня.
— Да как ты разговариваешь, сыть белоголовая? — возмутился Илья.
— Но действительно — что мы будем делать на острове без воды? — сказал я. — Если эту воду нельзя пить, нам нужно уходить сегодня ночью, чтобы к утру добраться до гирла Дуная. Завтра к вечеру у нас недостанет даже силы справиться с командой, не то что с врагом.
— А это мы скоро узнаем, — мрачно пообещал Илья, — можно пить эту воду или нет. Если эта чудь перемрет к полудню — значит, нельзя. А если нет — значит, можно. — И он вдруг захохотал.
— Пока они еще подчиняются нам, — сказал Добрыня, — надо осмотреть берега.
С большой неохотой моряки подчинились, и наш корабль медленно отвалил от пристани.
Труд это был адский. Илья оставался на корабле, а мы с Добрыней разделись и ползали по скалам вдоль берега, поднимаясь как можно выше и заглядывая в каждую расщелину. Внезапно Добрыня крикнул:
— Алеша!
С кинжалом наготове я перепрыгнул через скалу. Добрыня стоял над глубокой расщелиной.
— Посмотри, что там, — сказал он мне хитро, отворачивая большой камень.
Я увидел холщовый мешок, развернул — и из темноты, как звериные глаза, на меня сверкнули монеты, перстни, кубки, зубы ожерелий и змееныши браслетов.
— Разбойнички, — кивнул Добрыня.
Мы переправили мешок в лодку. Он был велик и тяжел. Илья немедленно сунул в него свой нос, а мы с Добрыней повисли на бортах судна, упираясь ногами в поросшее водорослями днище.
— Ой-ой-ой, — запричитал разомлевший от солнца и жажды Илья, — ай да молодцы, ай да добыча!
И он со звоном, сияющей струей, вывалил все это на палубу.
Варяги ахнули. Кулаки их непроизвольно сжались, смотрели на Илью как голодные лисы на сытого Медведя, шевелящего лапой гору мяса.
А Илья действительно совершенно по-медвежьи копался в этом богатстве, цокая языком, то поднимая кубок, то высыпая на ладонь золотую цепь. Варягам казалось, что теперь они поняли, зачем мы появились здесь. Они пододвигались к золоту все ближе, и я смеясь про себя, читал их мысли: двое молодых в воде, а со старым медведем можно будет и справиться. Но Илья, хоть Силой и не обладал, мысли их прочел не хуже меня, потому что вдруг сжал золотой кубок своей огромной лапой, расплющил и бросил в воду. Варяги, невольно застонав, отшатнулись.
— Ну что, — поворотился Илья к кормчему, — согласен задержаться здесь на денек-другой?
Тот судорожно кивнул:
— Но как мы будем делить это? Без нас вы бы не нашли золота…
— А чего там делить, — буркнул Илья. — Делить хлопотно. Или вы остаетесь здесь настолько, насколько мы захотим, и получаете всю кучу, или я бросаю все в воду.
Кормчий не поверил, чтобы три сильных человека, не похожие на безумных, были готовы отдать ему такую кучу золота.
— Все? Ты сказал — все?
— Ну если тебе много, пусть рыбы порадуются. — И Илья бросил пригоршню золотых монет за борт.
