Нездешний - Геммел Дэвид (книги без сокращений .txt) 📗

— Настроение у них неважное, — сказал командир.

Сарвай кивнул.

Геллан расстегнул свой красный плащ, набросил его на седло, уперся ладонями в спину и со стоном распрямил поясницу. Ему, как и многим высоким людям, долгие часы в седле давались тяжело, и спина болела постоянно.

— Слишком надолго я застрял в армии, Сарвай. Надо было уйти еще в прошлом году. Сорок один год — слишком почтенный возраст для офицера Легиона.

— Дуну Эстерику пятьдесят один, — заметил Сарвай.

Геллан усмехнулся:

— Если бы я ушел, ты занял бы мое место.

— Вот уж посчастливилось бы мне! Армия разбита, и Легион скитается по лесам. Увольте от такого счастья!

Привал был сделан в небольшой вязовой роще, и Геллан отошел в сторону. Сарвай посмотрел ему вслед и тоже снял шлем. Его темно-каштановые волосы сильно поредели, и лысина блестела от пота. Сарвай заботливо прикрыл плешь оставшимися прядками и водрузил шлем на место. Он на пятнадцать лет моложе Геллана, а выглядит словно старик. При этой мысли Сарвай усмехнулся собственному тщеславию и опять стянул шлем с головы.

Он был коренаст и казался неуклюжим, когда не сидел в седле. Ему удалось остаться в Легионе в числе немногих выслужившихся офицеров после повальных увольнений прошлой осени, когда король Ниаллад решил сделать ставку на ополчение. Тогда в отставку отправили десять тысяч солдат, и лишь настойчивость Геллана спасла Сарвая.

Теперь Ниаллада больше нет, а дренаи разбиты почти наголову.

Сарвай не оплакивал покойного короля — тот был глупец... хуже глупца.

— Снова он гуляет один? — Йонат опустился на траву рядом с Сарваем, заложив руки под голову и вытянувшись во всю длину своего костлявого тела.

— Ему надо подумать, — ответил Сарвай.

— Ага. Пусть подумает, как провести нас через надирские земли. Скултик мне опостылел.

— Не тебе одному. Но я не вижу никакой пользы в том, чтобы идти на север. Вместо вагрийцев нам придется сражаться с надирами, только и всего.

— Там у нас по крайней мере будет шанс. — Йонат почесал свою бороденку. — Вот послушали бы они нас в прошлом году, не попали бы мы в такой переплет.

— Но они не послушали, — устало бросил Сарвай.

— Чертовы придворные! Псы прямо-таки окажут нам услугу, если перебьют этих сукиных сынов. — Смотри не скажи этого при Геллане — он потерял много друзей в Скодии и Дренане.

— Мы тоже потеряли друзей! — рявкнул Йонат, — и нашим потерям еще не конец. Долго ли Эгель намерен держать нас в этом проклятом лесу?

— Я не знаю, Йонат, и Геллан не знает. Сомневаюсь, знает ли это сам Эгель.

— Нам бы ударить на север, через Гульготир, и прорваться к восточным портам. Я не возражал бы остаться в Венгрии. Там всегда тепло и полно женщин. Мы могли бы наняться к кому-нибудь на службу.

— Да, — согласился Сарвай, слишком усталый, чтобы спорить. Он не мог взять в толк, зачем Геллан поставил Йоната командовать четвертью сотни — этот парень насквозь пропитан желчью.

Однако он был прав — это и бесило Сарвая. Когда стало известно, что Ниаллад намерен набирать армию из ополченцев, весь Легион восстал против этого замысла. Все указывало на то, что вагрийцы готовят вторжение, — Ниаллад же уверял, что вагрийцы сами боятся сильной дренайской армии, а его решение обеспечит прочный мир и оживление в торговле.

— Изжарить бы этого ублюдка на костре, — сказал Йонат.

— О ком это ты?

— О короле, да сгноят боги его душу! Говорят, будто его убил какой-то наемник, — а его бы в цепях протащить через всю империю, чтобы видел, к чему привела его глупость.

— Он сделал это из лучших побуждений.

— Как же, из лучших! Деньги он хотел сберечь за наш счет, вот что. Если и есть что хорошее в этой войне, так это то, что всех благородных господ перебьют до последнего.

— Но ведь и Геллан тоже дворянин.

— Ну и что?

— Его ты тоже ненавидишь?

— Он ничем не лучше остальных, — А я думал, он тебе нравится.

— Что ж, офицер он неплохой... Мягковат, правда. Но в глубине души и он смотрит на вас сверху вниз.

— Никогда за ним этого не замечал.

— А ты присмотрись повнимательнее. В рощу галопом влетел всадник, и люди схватились за мечи. Это был их разведчик, Капра. Геллан вышел к нему из-за деревьев. — Ну, что там, на востоке?

— Три сожженные деревни, командир. Горстка беженцев. Видел пехотную колонну вагрийцев, тысячи две. Они стали лагерем около Остры, у реки.

— Кавалерии не видно?

— Нет, командир.

— Йонат! — позвал Геллан.

— Слушаю.

— Пехоте должны будут подвезти припасы. Возьми двоих людей и отправляйся на разведку. Как увидишь обоз, тут же поворачивай обратно.

— Будет исполнено, командир.

— Ты, Капра, поешь, возьми свежего коня и поезжай с Йонатом. Мы будем ждать вас тут.

Сарвай улыбнулся. В предвкушении скорых действий Геллан преобразился — он оживился, глаза у него заблестели, а голос стал звучать отрывисто и властно. Он перестал сутулиться, а его обычная задумчивость пропала.

Эгель послал их за провизией для укрытого в лесу войска, и три дня они провели в безуспешных поисках. Деревни уничтожались под корень, все съестное враг забирал себе или жег. Крупный скот угоняли, овец же травили прямо на пастбищах.

— Сарвай!

— Слушаю.

— Устрой загон для лошадей и разбей отряд на пять частей. Там, за кустами, есть ложбина, где хватит места для трех костров — но не разводите огня, пока северная звезда не загорится как следует. Ясно?

— Так точно.

— Четверых в караул, сменять каждые четыре часа. Выбери сам, где их поставить.

— Слушаюсь.

Геллан разгладил свои черные усы и ухмыльнулся по-мальчишески.

— Хорошо бы они везли солонину. Молись о солонине, Сарвай!

— А заодно и о маленькой охране. Чтобы не больше десятка.

Улыбка на лице Геллана померкла.

— Навряд ли. Скорее всего их будет четверть сотни, а то и больше. Да еще погонщики. Ладно, об этом будем тревожиться, когда придет время. Пусть ребята, пока отдыхают, проверят сабли, чтобы не пришлось идти в дело с тупым оружием.

— Слушаюсь. А вы сами не хотите отдохнуть?

— Я не устал.

— И все-таки отдых не помешает.

— Ты хлопочешь обо мне, словно нянька. Ты не думай, я твою заботу ценю — но сейчас я чувствую себя отменно, даю слово. — Геллан улыбнулся, но Сарвая это не обмануло.

Воины обрадовались отдыху, и с отъездом Йоната все сразу приободрились. Сарвай и Геллан сидели в стороне, беседуя о былом. Сарвай старательно избегал всего, что могло бы напомнить Геллану о жене и детях, и говорил в основном о делах Легиона.

— Можно спросить вас кое о чем? — сказал он вдруг. — Конечно, спрашивай.

— Зачем вы сделали Йоната командиром?

— Он способный малый, хотя пока сам этого не знает.

— Он вас не любит.

— Это не имеет значения. Вот увидишь — он еще проявит себя.

— Он портит солдат, нагоняет на них хандру.

— Я знаю, однако потерпи.

— Он хочет, чтобы мы покинули Скултик и ушли на север.

— Пусть его, Сарвай. Положись на меня.

"На тебя-то я полагаюсь, — подумал Сарвай. — Ты лучший в Легионе фехтовальщик, справедливый и заботливый офицер и верный друг. Но Йонат — настоящая змея, а ты слишком доверчив, чтобы разглядеть это. Дай ему срок, и он развяжет мятеж, который, подобно лесному пожару, охватит шаткие ряды армии Эгеля”.

Ночью, когда Геллан спал завернувшись в плащ в стороне от костра, привычные сны снова посетили его. Он проснулся в слезах, глуша раздирающие грудь рыдания, встал и побрел прочь из лагеря.

— Вот черт, — открыв глаза, прошептал Сарвай.

Перед рассветом Сарвай поднялся и проверил посты. Шло самое трудное время ночи: бывает, что человек с сумерек до полуночи глаз не сомкнет, а на следующую ночь не может дотянуть от полуночи до рассвета. Сарвай не знал, чем вызвано это явление, но прекрасно знал, чем оно карается: солдату, уснувшему на посту, давали двадцать плетей, а повторная провинность наказывалась смертью. Сарвай не желал, чтобы его людей вешали, и потому сам себя прозвал лунатиком.