Превращение - Гурова Анна Евгеньевна (книги онлайн полные версии бесплатно txt) 📗
- Ну так ведь не на пирамидку же!
Мы бы препирались и дальше, но на стоянку въехал грязный синий "Крайслер" с тонированными стеклами. Несмотря на свои внушительные размеры, он был явно подержанный. Видно, Ленкин "хищник" еще не достиг вершины своей пищевой цепочки. Машина остановилась метрах в трех и посигналила.
- Это за мной, - засуетилась Ленка. - Все, я пошла. В девять у нашего подъезда, и не опаздывайте!
Я покосился на "Крайслер", не зная, как себя вести - то ли небрежно поздороваться, то ли сделать вид, что никакой машины не существует. Но Васькин отчим выходить не стал и даже стекло не опустил. Да я и так не очень-то хотел с ним знакомиться.
Ленка помахала нам рукой.
- Пока. Только попробуй научить ее какой-нибудь гадости!
- Еще одно слово! - неожиданно предложил я. - Спорим, что к концу прогулки Васька будет знать новое слово?
- Ничего она не будет. И хватит звать ее Васькой!
Когда машина уехала, я снял дочку с плеч и поцеловал в грязную щечку.
- Ну здравствуй, наследная принцесса!
- Бах! - поздоровалась дочь.
- Нафига нам слова, правда, Васька? Мы и так друг друга отлично понимаем. Но мама сказала "надо", значит, надо. Так что пошли. Сейчас мы кое-что выучим...
Через два часа, на той же стоянке, я передал Ваську матери, отошел на безопасное расстояние и гордо сообщил:
- А мы выучили новое слово!
- Ну?
- Васька, давай, - скомандовал я. И похлопал себя обеими руками по голове.
Васька неуклюже повторила мой жест и застенчиво сказала:
- Бух!
Пока Ленка открывала рот для крика, я смылся, хохоча.
Несколько дней спустя я устраивал на столе большую уборку. Выразилась она в том, что я пытался перебрать пирамиду из компакт-дисков, пока она не рухнула на пол с оглушительным треском, подняв над собой облако пыли. Тогда я ногой раскидал диски по полу, выбрал оттуда один диск, а остальные сложил в мешок и вынес на лестницу - вдруг кому-то пригодится (мешок исчез минуты через две).
Диском, который я оставил на память, была Nirvana, альбом "Smells like teen spirit" - тот, самый знаменитый, где на обложке младенец плывет за насаженной на рыболовный крючок купюрой. От Нирваны я страшно фанател в подростковом возрасте, самоубийство Кобейна, как и смерть Цоя, переживал как личную трагедиею. Пусть говорят, что музыка Нирваны пустая, бессмысленно-яростная, что это протест, ведущий в никуда. Пусть себе говорят, ничего они не понимают. А я вставил заслушанный до дыр диск в дисковод, и теперь целыми днями крутил одну и ту же коматозно-заторможенную песню: "Something in the way". Такую же фальшиво, отвлекающе-медлительную, как походочка Валенка, но со сжатой пружиной внутри, с подавленной энергией, каким я был сам, когда нес всякую чушь, а сам готовился ему врезать.
- Что-то в пути, о-о-о...
Что-то в пути, м-м-м...
Эта песня лучше всего отражала мое настроение и состояние.
Прошло две недели после моего приключения, начиналась третья.
Жизнь вернулась в прежнее русло. Собственно, она из нее и не выходила. Так, небольшое приключение. Познакомился с девчонкой. Подрался в пивняке. Сколько раз это со мной бывало - и не сосчитаешь.
И в то же время я нутром чувствовал: что-то во мне изменилось после знакомства с Ники. Особенно - после драки с Валенком. Не то чтобы я как-то глобально переродился и стал другим человеком. Нет - но что-то сдвинулось с прежнего места. Так маленький камешек катится с горы, увлекая за собой остальные, все крупнее и крупнее...
Или еще точнее: что-то такое, что раньше спало - проснулось. Но что именно - я и понятия не имел.
Может быть, Ники могла бы мне объяснить? Я очень часто думал о ней. Практически, все время. Но она больше не появлялась, а сама телефона не оставила. Сказала - "увидимся".
"Увидимся" - это же не обещание. То же самое, что "я сама тебе позвоню". То есть - вообще ничего. Собственно говоря, на что я рассчитывал?
"Ну и слава богу! - говорил я себе. - От этих типов одни неприятности".
А потом страшно боялся, что она больше не появится.
Мне не спалось по ночам, а потом я целый день дремал на работе за компом. Или сидел в коматозе, ни о чем не думая, а потом вдруг просыпался и бегал как заведенный. Иногда накатывало - хотелось еще раз с кем-нибудь подраться до крови, до полусмерти. Желательно с ментами из Приморского РУВД, лучше всего со всеми сразу. Почти каждую ночь неведомая сила влекла меня на улицу. Сердце колотилось без всяких внешних причин; я прижимался лбом к холодному стеклу северного окна и смотрел туда, где сейчас раскинулись новостройки, а раньше была только бездонная, таинственная темнота.
Когда пошла третья неделя после драки, а Ники все не появлялась, я начал впадать в уныние. "Как не стыдно! - уговаривал я себя, пытаясь бодриться. - Взрослый человек, а все о чудесах мечтает, ха-ха-ха! Как подросток! Хотя сейчас и подростков таких не осталось: все только карьере и думают с детского сада..."
"Ты, Алешка, как не от мира сего" - говорила матушка, обязательно при этом вздыхая. Смысл фразы с годами менялся от "особенный" до "никудышный".
Мама позвонила вечером, дважды уточнив, не на работе ли я, и нет ли кого-нибудь со мной рядом.
- Ты чего шепчешь? - с любопытством спросил я. - Простудилась?
Из ее туманных полунамеков я наконец понял, что речь пойдет о страшном - о перемене работы.
- Папа сказал, что у них в фирме освободилась вакансия! Правда, не твой профиль, там скорее надо размещать заказы, - ну я в этом не понимаю ничего, но ты же молодой, ты сориентируешься быстро...
- Зачем мне это надо? - разочарованно спросил я.
- Алеша, там же деньги! Ты знаешь, какой там оклад?!
- Мне и нынешняя работа нравится.
- Да уж, - едко заметила мать. - Мне-то можешь про нее не рассказывать. А уж зарплата просто сказочная! Одними сказками и расплачиваются. Как все будет хорошо... лет через двадцать!
Тут мне возразить было нечего. Матушка почувствовала слабину и принялась уговаривать меня еще активнее:
- Папа уже намекнул насчет тебя Петровичу, а тот обещал подумать. Завтра ждет твоего звонка! Ты уж произведи на него позитивное впечатление... Оденься поприличнее, рубашку чистую надень! Принеси диплом...
Я скривился.
- А почему папа сам мне не позвонил?
- Ну, ему неудобно...
Хотя именно мне полагалось мучиться от комплекса неполноценности - особенно теперь, когда немолодой папа преуспел, а молодой я остался все в той же заднице, - все происходило в точности наоборот. Кажется, отец сам испытывал передо мной вину. Потому что в школьные годы внушал мне, что лучше его специальности на свете нет, а в девяностые, ошеломленный тем, что творилось в оборонке, не догадался меня отговорить.
"А мог бы стать юристом или бухгалтером!" - укоризненно сказал я себе маминым голосом.
Внезапно я решился. Все, к черту дурацкие фантазии - становлюсь хозяином жизни! Завтра иду прогибаться перед папиным шефом. Петровича я хорошо знал - с виду весельчак, балагур, душа нараспашку, только почему у него постоянно кого-то увольняют?
Я пообещал матушке завтра позвонить и предложить свою кандидатуру.
Она и обрадовалась, и растерялась. Сама она так и не смогла уйти из НИИ. Да и этого Петровича тоже знала не хуже меня.
Положив трубку, я с удовлетворением отметил, что депрессия отступила.
"Вот что значит позитивная цель в жизни!" - похвалил я себя. И приказал - забыть о Ники! С девочками-эмо и байкерами-убийцами все кончено. Возвращаюсь в реальный мир. Унылый и бесцветный, зато привычный и спокойный.
Вечером я лег спать, мысленно репетируя разговор с будущим шефом.
